Инопланетяне, люди без кожи, герои античных мифов. И все танцуют. Премьера программы «Лабиринт» прошла на Новой сцене Большого театра.
Три одноактных балета поставлены тремя хореографами для солистов ГАБТа. Это «Сияние», «Нерв» и «Минотавр». Название дано по мотивам последнего опуса: где Минотавр, там и лабиринт. Но понимать его нужно шире: как лабиринт жизни, тему всех опусов.
Объединяет постановки и то, что они – мировые премьеры, сделанные на музыку современных композиторов. Организаторы – компания MuzArts – пошли на определенный риск, в том числе пригласив на сцену академического Большого театра российских хореографов из мира современного танца (хотя кого еще сейчас приглашать?). Хореографов при этом поддержали достаточно именитые соратники: авторы костюмов, например (Галя Солодовникова и Игорь Чапурин).
«Сияние» на музыку Ильи Дягеля поставлено и оформлено Ольгой Лабовкиной, чье имя стало известно после победы на конкурсе хореографов фестиваля «Контекст» в 2017 году. Лабовкина имеет классическое балетное образование, она выпускница Петербургской Академии русского балета имени Вагановой.
Исходной точкой балета постановщица взяла научно-фантастический и философский роман Олафа Стэплдона «Создатель звезд». Это эпопея про космос во всех его разумных проявлениях, какие могло придумать богатое воображение автора. За космосом следит, путешествуя, некий Наблюдатель.
Поскольку роман публика в большинстве своем не читала (и я тоже), понять, как танец связан с первоисточником, нет возможности, да это и неважно. Важнее общий мотив неизведанного пути и встречи с невероятным. Впрочем, костюмы, грим и декорации балета вполне говорящие, да и задник полон неземных пейзажей. Нет, сперва там земной город с небоскребами, но потом – космос с метеоритами. Наблюдатель, выходящий из надувной сферы, жонглирует большим мягким глобусом Земли, и на нем сидит, это символично. Сфера в какой-то момент перевернется, и на поверхности окажется огромное человеческое лицо, наблюдающее за танцами под ним. То есть странствия живут в голове странствующего?
Де-юре, по либретто, Наблюдатель вступает в коллективное межгалактическое сознание и сталкивается с «Первоисточником всего сущего». Есть даже заявка на раскрытие «истории эволюции разума», все это за 40 минут.
По факту главный персонаж (Ильдар Гайнутлинов, единственный среди исполнителей не классический танцовщик, звезда телевизионных шоу и ансамбля «Тодес»), корчась в танце, близком к хип-хопу, встречается с некими существами. С не совсем, кажется, людьми, обладающими не совсем такой же, как у героя, пластикой, и они взаимно друг на друга влияют.
Головы некоторых персонажей покрыты серебром, но это не шапочки из фольги, хотя именно в фольгу по ходу дела заворачивают главного героя. Что не особо помогает Ведь герой, по либретто, «так и не сумел постичь масштаб случившегося с ним», хоть музыка звучит космическая, в смысле – сплошь загадочные звуки, с треском.
Балет «Нерв» в постановке Анны Шеклеиной, тоже специалиста по современному танцу, наоборот, нагляден до крайности. Как назван, так и выглядит. Головы персонажей привязаны к «веревкам» из-под колосников. Персонажи, следственно, двигаются судорожно, рывками, как куклы-рабы своих нервов-кукловодов. Потом привязки отпадают, но вместе с человеческим обликом, ибо на сцене теперь – жутковатые лысые фигуры, которые одеты в красные «анатомические» трико а-ля «с меня содрали кожу» с жилами, костями и кровавым мясом «плоти». То, что женщины при этом бегают на пуантах, жути еще прибавляет.
Понятно, что мясо – прямолинейная метафора уязвимости (мол, глядите, как обнажены наши нервы и эмоции). Далее – эротически стерильные взаимодействия семи бесполых фигур по типу «одиночество в толпе», через смесь классики с не классикой, касания и отстранения, блямс партнеру по голове – и отпрыгнул, тык ему пальцем в грудь – и отбежал, тащат и отталкивают, роняют и поднимают, съеживаются и раскидывают руки, часто в рапиде. И хватают, трепеща пальцами, себя за горло. В общем, коллективная и личная травма, как сказал Сартр, ад – это другие.
Электронная музыка Василия Пешкова доброй коммуникабельности не способствует, даже с виолончелью, свет и видео – тоже. Задник полон черных извивающихся видео-отростков (нервные окончания?). «Прийти к новой бережности», как хотела бы Шеклеина, людям не очень удается, ибо финальный круг, где все протягивают друг другу руки, не смыкается. Но надежда есть, да.
Наконец, «Минотавр», по мотивам одноименного мифа в транскрипции Хулио Кортасара, пьесу которого «Цари» которого по-своему переделал европейский хореограф Патрик де Бана. Благодаря ему этот проект считают международным.
Коллизия пьесы и мифа свелась к треугольнику Минотавр – его мать Пасифая – Ариадна. Ни Миноса, ни Тесея нет, а человек-бык, как и у Кортасара, совершенно не агрессивен. Но страшно несчастен. Типичный рефлектирующий интеллигент с трудной судьбой.
Мать его (Анна Балукова, в красном) ведет себя неясно. Ариадна (Мария Виноградова, в черном) в Минотавра влюблена. И, главное, его жалеет. Грядут дуэты сына с Пасифаей и брата – со сводной сестрой Ариадной. В кровнородственных как бы связях нет ничего хтонического, просто патетический, среднеарифметический танец, где всего понемногу.
В итоге брат с сестрой умирают, а мать, родившая нестандартного сына, кажется, погрязает в одиночестве. Есть еще мужская четверка, альтер эго Минотавра, и голова быка из карельской березы с огромными рогами, работы скульптора Даши Намдакова, в которой ворочается – в начале действия – Пасифая, возлюбленная быка.
Это единственный балет проекта, где есть какой-никакой сюжет (что необязательно) и внятная драматургия (что важно). Правда, сорок минут для нее слишком много, и когда под минималистскую музыку Макса Рихтера возникает очередной ложный финал, балет держит на плаву выдающаяся актерская и танцевальная работа Дениса Савина (Минотавр).
Правду говорят, что крупного артиста балета распознаешь не по тому, как он прыгает или вертится, а как стоит. Согбенная поза Савина, с несуразно большими «бычьими» (но серебристыми) плечами, буграми животных мышц, из которых торчат бессильно и скорбно опущенные спереди руки, прямо-таки хватает за сердце. Вот емкая деталь, образ всех несчастных поневоле. Хоть и заимствованная из французского балета «Собор Парижской богоматери» у героя-урода Квазимодо.
Солисты ГАБТа сработали добросовестно и честно, пытаясь вникнуть и в новый для них метод закрепленной импровизации, предложенный дамами-хореографами, и в драму «Минотавра» Но чтобы у большинства возник эффект серьезной художественной отдачи, этого не скажешь. Мало того, индивидуальности исполнителей как-то нивелировались, а жаль, ибо эти танцовщики и балерины – не последние по таланту и данным. Совсем наоборот. Ведь в списке участников – Алена Ковалева, Александр Смольянинов, Артур Мкртчан, Георгий Гусев, Елизавета Кокорева и другие.
Но увы, вытрясти из исполнителей такой телесный эффект, такую пластическую яркость, какая случилась в предыдущих проектах MuzArts (Postcript и Postcript II) в том же ГАБТе, на этот раз не получилось. Возможно, потому, что ЭТИ хореографы не совсем ЭТО сумели сделать.
Будем считать, что перед нами очередной этап перманентного эксперимента. Вернее, двух экспериментов.
Первый – «привьем классическим танцовщикам новые умения за пределами классики». Что ж, дело хорошее. И второй: «взрастим своих производителей балетов на уровне мировых стандартов». Это тоже нормально, и давно пытаются. Но теперь – в домашних условиях, без конкуренции.
О прежних блистательных именах, участниках Postcript и Postcript II, от Пола Лайтфута и Соль Леон до Сиди Ларби Шеркауи – остается только мечтать.
Майя Крылова