Из множества музыкальных вечеров, проходящих в Москве, мы выбрали четыре. Каждый по-своему любопытен.
Где-то у слушателей совершались открытия, где-то возникали разочарования. И то, и другое нормально и поучительно. Главное, были варианты ответа на вечный вопрос – что такое музыка и где искать идеалы ее исполнений.
Гендель. «Триумф времени и разочарования»
Концертный зал имени Чайковского
Этот концерт входил в филармонический абонемент «Вершины мастерства барокко». Ораторию юного Генделя, входившую в круг его итальянских сочинений, можно обозначить как «проповедь с музыкой»: уже название говорит о назидательном характере опуса. Это урок тщеславию и тяге к наслаждениям, предостережение грешникам, и на кону нешуточное: или вечное блаженство, или наказание за грехи в аду. Недаром благочестивое либретто было написано католическим кардиналом.
Персонажи оратории – философские абстракции, которые, однако, в процессе размышления и переживания становятся почти живыми: в частности, Время и Красота, причем последняя тает под неудержимым напором первого. Есть и Наслаждение, самый грозный и самый сильный противник праведности. И конечно, то самое Разочарование (оно же – Истина). В общем, «Триумф» – это музыкальный и вербальный призыв к покаянию, пока не поздно.
Моралистическое содержание, для которого искалась красивая форма, сегодня ушло на второй план. А на первый план для публики концертных залов вышла та самая форма, барочные принципы игры на инструментах и пения. И тут впору задать вопрос: как сочетается любовь к отделке мелких деталей, пышный пафос, виртуозность вокала – с призывом уйти от «суетного пыла»?
В барокко, склонном к визуальному и вербальному резонерству – запросто. То есть соблазн, конечно, изощрен и ярок, но суровое время и сверкающая истина покажут, как пленительной красоте не впасть в грех и оставаться красивой без избытка наслаждения.
Парадокс этот донесли превосходные исполнители: Юлия Лежнева, Анна-Мария Лабин, Карло Вистоли и Эмильяно Гонсалес Торо плюс ансамбль Les Accents с дирижером Тибо Ноалли. С первых тактов все зазвучало ясно и звонко, с риторическим оптимизмом, который в назиданиях рождается уверенностью в своей правоте. Но была в звучании, когда нужно, и умная меланхолия, свойственная серьезному размышлению.
В общем, Гендель так сочинил музыку, что все исполнители поработали не только на красоту звука, но и на изначальную морально-религиозную идею. В этом безусловный успех исполнения.
Джулиано Карминьола и ансамбль I Virtuosi Italiani
Концертный зал «Зарядье»
Ансамбль из Вероны – поистине универсальный гений, он играет Порпору и Эйнауди, Россини и Филипа Гласса. Об известном скрипаче Карминьоле пишут, что он виртуоз и эталонный исполнитель Вивальди. Абсолютно точное наблюдение, даром что Вивальди Карминьола в Москве не играл, отдав его Симфонию соль мажор и фрагмент из оперы «Дорилла в Темпе» ансамблю, в названии которого тоже есть слово «виртуозы».
Кроме этого, гости из Вероны исполнили два Кончерто гроссо – Корелли и Джеминиани, а также генделевскую увертюру к оратории «Триумф Времени и разочарования».
Они играли слаженно, деловитым, плотным звуком, с сильными контрастами быстрого и медленного, клавесин вкусно бряцал, мотивы-вариации фолии у Джеминиани бодро плясали. Все струнные, от скрипок до контрабаса, были отчетливо слышны, эффектно-стандартно замедляясь в каждом финале (ну как не захлопать после этого?) и внятно воспроизводя разную музыку практически одинаково – как доложенное увеселение.
Что ж, почему бы нет. Разве не увеселялись в старину всеми этими кончерто гроссо? Разве не для этого они писались? А разного рода нюансы, трепет какой-нибудь, воздух…. Ну, бывают же в Вероне (например) не только вдумчивые, проникающие осмотры, но и туристические беглые экскурсии по городу. Обзор памятников и древностей. Посмотрите направо, посмотрите налево…
Специалист по музыке «рыжего священника» сосредоточился на Бахе, сыграв три его вещи – два концерта для скрипки с оркестром и – вместе с первой скрипкой ансамбля Альберто Мартини – еще и баховский хит: Концерт для двух скрипок с оркестром ре минор. (Мартини, кстати не меньший мастер скрипичной техники, чем Карминьола).
На мой взгляд, в трактовке знаменитости было многое от его коронного композитора. Ведь Бах знал и изучал Вивальди? Ну вот.
Была у Карминьолы решительная галантность и одновременно деловитость исполнения, был парадный, местами – в медленных частях – почти куртуазный, непринужденный, всегда уверенный в себе Бах. Впрочем, скорость и техника сами по себе не гарантируют ни насыщенного темперамента, ни утонченности звучания. Иногда скорость – всего лишь скорость.
Берлинская академия старинной музыки (AKAMUS). Бах. Бранденбургские концерты.
Концертный зал имени Чайковского
Академия основана в 1982 году и вписана в перечень известных и уважаемых коллективов исторически информированного исполнительства. Достаточно сказать, что с ней регулярно сотрудничает Рене Якобс. Концерты Баха музыканты не раз, разумеется, играли и дважды записывали, так что знают об этой музыке всё.
Ученое знание берлинский ансамбль высказал в безукоризненной, тщательно продуманной форме. Бах, с его разными составами, разными комбинациями частей и разными сочетаниями солирующих партий, имел многосторонний авторский замысел, в который берлинцы тщательно вникали. Устройства шести концертов словно были музыковедчески проанализированы на сцене. Кончерто гроссо, согласно замыслу композитора, звучали то с оттенком как бы добаховской «архаики», то казались быстро рассказанными барочными историями с оттенком «итальянщины».
Виола да брачча и виола да гамба, натуральные валторны, с их сложным по чистоте звуком, прихотливая каденция клавесина, звучные «выходы» солирующей скрипки и струнной группы, отменные по звучанию барочный гобой и барочная флейта. Динамика замысла передавалась в «равновесии звучности». Но точность на грани педантизма все же не переходила у берлинцев в педантизм, ибо скрупулезная ученость и строго выдержанный ритм не были лишены толики вариативной энергичности, изменчивой от «концерта ансамбля» до «концерта солистов». Без этого качества никак, ибо Бах, как ни крути, создал синтез слаженности и состязательности, к тому же написал эту музыку по заказу для придворного обихода.
Кстати, Академия исполнила концерты не по порядку принятых номеров, так что сперва звучали натуральные валторны и фаготы (концерт номер 1), потом одни струнные (концерт номер 3) и снова включение духовых (концерт номер 2), а во втором отделении – концерты от 6- го к 4-му. Публике предоставлялся шанс самой искать логику последовательности.
Джованни Антонини и ансамбль Il Giardino Armonico. La morte della ragione («Смерть разума»)
Концертный зал «Зарядье»
Нет, кажется, ничего более противоположного манере немецкого ансамбля, чем игра музыкантов из Италии. Впрочем, у них не Бах, хотя и его не стоит играть скучно. Анонс гласил, что программа итальянцев показывает переход от ренессансной рациональности к барочной эмоциональности. Отправной точкой для нее послужила одноименная павана XVI века».
На самом деле концерт был скорее о том, что такое творческая свобода музыканта. И что такое исторически информированное исполнительство – свод правил или повод для осмысления. Ансамбль исполнил произведения трех столетий, от 15-го до 17-го веков.
Пользуясь тем, что запись произведений обходилась без темпов и инструментовки, Антонини предложил личные авторские решения. Иногда они были относительно привычными, иногда – совершенно экспериментальными (к примеру, сочетание арфы и клавесина, да еще в музыке Джезуальдо, с ее диссонансами и хроматизмами), но всегда – убедительными.
Ансамбль включает множество видов старинных дудок, на них играет сам Антонини, поразивший, в частности, вариациями на два голоса в «Эхо-фантазии» Эйка, где флейта беседует сама с собой. А также предтечи фаготов – дульцианы, корнеты, тромбон, скрипки и виелы, орган-позитив, клавесин и виолончель с виолоне.
Свободное варьирование музыкальных тембров рассказывает о возможностях этой «закрепленной импровизации» так же красноречиво, как и об истоках европейской музыки. В самом деле, мы явственно слышим, что из этих паван, гальярд, канцон и каприччио возникли и ритмы рока, и причуды джаза, и разработки тем в позднейшем симфонизме.
Антонини исполнял короткие опусы без перерывов, создав сюиты в старинном стиле. Это похоже на большой гобелен, где каждой нитке и каждой краске есть свое место. Маэстро знает о старинной инструментальной музыке все, но на первом плане у него благородная легкость, виртуозная экстравагантность, лирическая утонченность, в зависимости от музыкальных обстоятельств. В медленных темпах тут содержится предчувствие быстрой игры, а смелость и строгость дозируются в прекрасном балансе нелинейных фантазий, в богатой игре воображения.
Почти траурный Жоскен Депре, переложенный на инструменты (в оригинале написавший вокальную музыку на смерть старшего товарища Окегема). Почти лихая тарантелла Карезаны. Загадочный канон англичанина Дайнстебла, неаполитанская симфония Виаданы, соната Габриэли и разные «страваганцы» – все было исполнено музыкантами Il Giardino Armonico с поразительным «чувством локтя», в слаженных диалогах tutti и soli. Антонини в программке упоминает Эразма Роттердамского, рассуждавшего о человеческой неразумности: по Эразму, наслаждение музыкой есть «приятное заблуждение ума», то есть форма глупости.
Итальянцы дискутируют с известным гуманистом. «Смерть разума» – не смерть, а жизнь, ибо речь идет о царстве чувства, даруемого музыкой, оно лишь внешне гасит рациональное и взывает к эмоциональному, на самом деле в музыке «нет никакого противоречия между разумом и чувствами». И не может быть.
Майя Крылова