Академическое училище при Московской консерватории —одно из лучших музыкальных учебных заведений России.
Имена выпускников «Мерзляковки» известны всему музыкальному миру и не нуждаются в представлении. Сейчас учебное заведение распахнуло двери участникам VI Открытого Всероссийского конкурса молодых исполнителей на струнных смычковых инструментах «Мерзляковка приглашает друзей». Уверены, конкурс подарит не одно яркое выступление и станет путеводной звездой многих юных дарований.
О том, чем живёт училище сегодня, о выборе профессии музыканта и судьбах выпускников мы поговорили с директором Академического училища Владимиром Петровичем Демидовым.
— Владимир Петрович, давайте начнём с итогов приёма этого учебного года. Какие специальности пользуются большим успехом, а какие, возможно, вызывают беспокойство?
— Если говорить о цифрах, то здесь всё в порядке, план приёма мы выполнили. Традиционно очень высокий конкурс у вокалистов. Думаю, такому ажиотажу вокруг этой специальности поспособствовали различные телевизионные шоу.
А вот приём на духовое отделение вызывает некоторое беспокойство. Хотелось бы, чтобы эта специальность была более востребована.
— Вы считаете, что, насмотревшись песенных шоу, человек может решить поступать в Академическое училище при консерватории?
— Может. Насмотревшись таких шоу, человек начинает заниматься вокалом. Но здесь есть некоторая опасность: иногда молодые люди начинают это делать слишком рано.
В 14-15 лет они думают, что готовы поступать на вокальное отделение. А по некоторым ребятам видно, что над их ещё не окрепшими голосами поработали, и поработали достаточно жёстко. Слышны некоторые нюансы, которые, возможно, и не удастся исправить в будущем. Но, поступая к нам, они понимают, что их ждёт достаточно серьёзный конкурс.
— С увеличением количества поступающих увеличивается уровень их подготовленности?
— Конечно, при большом конкурсе способных ребят отобрать легче. Но здесь тоже есть свои особенности. Например, сейчас социальная активность женщины в России выше — и в вокале тоже. А вот ребят не хватает.
Приглашаешь хорошего тенора-абитуриента поступать в училище, а он поступает одновременно в несколько мест, и ещё неизвестно, придёт он к тебе или нет.
— А как объяснить угасание интереса к духовому отделению?
— Действительно, сейчас эта специальность не так привлекательна для молодых людей. Перспективы на будущее для них не так заманчивы, как, допустим, в годы моей учёбы.
Раньше, если валторнист устраивался в оркестр, он мог выехать за рубеж. А что была зарубежная поездка? Возможность посмотреть мир, неплохо заработать, что-то привезти.
Сейчас заработать можно и по-другому, и мир посмотреть тоже. В наше время вы скорее выедете за границу, если у вас есть пусть даже небольшой, но успешный бизнес. Отдавая огромное количество сил и времени той же валторне, в результате всё может получится не так, как вы хотели.
— Как восстановить интерес к духовым инструментам? Не будет ли это сделано искусственно?
— Здесь важно, чтобы ребятам было интересно. Как раньше студенты ходили на репетиции духового оркестра? Их загоняли палками. Дирижёры всё время жаловались на посещаемость. Почему? Да потому, что многое из репертуара было просто неинтересно студентам.
Сейчас наш духовой оркестр играет переложения Рахманинова, Скрябина, произведения различных жанров. Тут исполняли лезгинку Хачатуряна, так, по-моему, все окрестные переулки начинали танцевать. Одно удовольствие прийти утром на работу, когда у духовиков репетиции.
Интерес поднялся, уже никого на репетиции загонять не нужно. Тем более, мы стали организовывать поездки за границу. Ребята регулярно ездят по России, были в Италии. Усиливают интерес к духовым инструментам ещё и проведение различных конкурсов и фестивалей.
— Как вы сами относитесь к конкурсам?
— У меня к ним двоякое отношение. Иногда они, бесспорно, зло; но это зло может быть и полезным. Так бывает, что поделать, сама наша жизнь соткана из противоречий.
Плюс конкурсов в том, что они вызывают общественный интерес, привлекают различную публику, тем самым популяризируя музыкальное искусство. Но у них есть и свои минусы.
Порой очень интересный, одарённый, но при этом — робкий музыкант может получить на конкурсах серьёзную душевную травму. Справедливость решений, присвоение мест — это всегда некое перекрестие различных интересов.
Жюри, которое плавно перетекает с одного конкурса на другой, блокировки и какие-то взаимные обязательства. Иной раз дело даже не в том, что кто-то кого-то тянет, а в том, что разным членам жюри всё равно близки разные исполнительские школы.
Вот сейчас мы проводим конкурс «Мерзляковка приглашает друзей». В своей вступительной речи я обратился ко всем участникам:
«Ребята! Здесь нет победителей и побеждённых. Да, кто-то получит первое место, кто-то не получит. Вы пришли сюда соревноваться с самими собой. Ваша задача—победить себя, разбудить себя, заставить себя попробовать новое, рискнуть, отважиться на какое-то действие. Выступить!
Приобрести друзей, познакомиться с интересными музыкантами; других посмотреть, себя показать. Вот, что самое важное!»
Неизбежное зло всех конкурсов, в особенности, таких крупных, как конкурс имени Чайковского, — это, конечно, распределение мест.
Я солидарен с одним умным американцем-организатором вышеупомянутого конкурса во мнении, что музыканты, занявшие с первого по десятое место — они фактически равноценны. Конечно, кто-то победил, занял первое место — ну так сошлись факторы, легли карты. Но это отнюдь не означает, что остальные музыканты хуже или неинтереснее.
К примеру, на предпоследнем конкурсе Чайковского участвовал замечательный пианист Алексей Чернов, которого я слушал с огромным удовольствием. Он не занял первое место, но лично для меня он во многом был первым.
Конкурсам я бы предпочёл систему музыкальных фестивалей, где бы на престижных концертных площадках выступали талантливые музыканты. Нечто подобное делает Денис Мацуев в «Grand Piano Competition», не нарушая при этом регламент конкурса.
Но так как «зло» конкурсов неизбежно, хотелось бы, чтобы внутри них была более широкая концертная программа, учитывающая особенности каждого исполнителя, раскрывающая его максимально. К тому же, на конкурсах всегда должны присутствовать знающие люди и толковые импресарио, умеющие заметить талантливого музыканта.
— Участие и победы ваших студентов в конкурсах является главным приоритетом учебного заведения?
— Думаю, нет. Конкурсы, безусловно, важный составляющий элемент, но самое главное—это учебный процесс. При этом мы прекрасно понимаем, что некоторые профессиональные компетенции (не только знания и навыки) человек приобретает в бою. В нашем случае—участвуя в конкурсах, сериях концертов, гастролях.
В училище есть ансамбль солистов «Премьера», представляющий собой, по сути дела, камерный оркестр. И вот к «Премьере» присоединяются певцы, и они вместе ставят оперу. Над постановками работали дирижёры Игорь Дронов и Владимир Таланов, режиссёр Игорь Ушаков.
Какие замечательные постановки у них вышли! Участие в опере —это то, ради чего молодые люди и поступали на вокальное отделение, то, к чему они стремятся, должны стремиться!
И вот на госэкзамене у вокалистов очень хорошо слышно: кто из ребят участвовал в постановках, а кто — нет. В студентах, у которых за плечами такая практика, чувствуется раскованность, умение себя показать, и не просто ради какого-то тщеславия, а ради результата.
Вот это очень важно —когда человек начинает на практике показывать, для чего он учится.
— Ведь не все ребята после окончания училища продолжают обучение в консерватории? Возможно, некоторые даже меняют профессию?
— Да, это так. Если раньше целью номер один было поступление в Московскую консерваторию, то сейчас ситуация немного изменилась. Наши ребята продолжают обучение в различных московских музыкальных ВУЗах и региональных консерваториях.
Иногда очень сильные музыканты уезжают за границу. Возможно, там им комфортнее, там они находят для себя больше возможностей. Но я бы не сказал, что это радует: очень хочется, чтобы таланты оставались на Родине. Как я иногда говорю студентам: «Сохраняйте генофонд России».
Хотя сейчас человек может уехать и вернуться, такого железного занавеса, как раньше, нет. Хотелось бы, конечно, чтобы у музыкантов в нашей стране было больше возможностей для самореализации.
Пока ребята учатся в училище или в ЦМШ, у них есть цель: поступить в консерваторию. Ну поступили, а дальше что? И вот дальше, когда они вступают во взрослую самостоятельную жизнь, появляются трудности; нужно устроиться на работу. А куда?
В оркестр, а оркестры переполнены; музыкальные школы Москвы тоже. Особенно нелегко, мне кажется, пианистам. Но ведь факультет-то интересный, играть на рояле здорово!
Занятие музыкой вообще здорово развивает мозги и сознание, двигает человека. Кстати, многие пианисты, не поступившие (или не поступавшие) в консерваторию после училища, становились режиссёрами, экономистами, математиками.
— Так ведь здорово, когда человек принципы и основы, заложенные музыкой, переносит в другие сферы деятельности. Известный пример Андрея Кончаловского — кстати, выпускника вашего училища, который из музыки перешёл в режиссуру. И к тому же, как трудоустроить всех музыкантов? Вы сами сказали, что оркестры переполнены.
— На вручении дипломов я всегда говорю выпускникам:
«Ребята, берегите свою специальность! Можно найти что-то более выгодное и прибыльное, но ничто, как музыка, не дарит такого счастья, не погружает душу в такое состояние».
Другое дело, что у бывших студентов появляется семьи и дети, которых надо кормить. И всё же, хотелось бы, чтобы наши выпускники оставались в профессии.
— Может, в музыке должны оставаться избранные? Те, кто без неё не могут.
— Хороший максималистский подход, но я вот что хочу сказать. Большое количество музыкально подготовленных, образованных людей образуют среду, в которой проще возникнуть яркому таланту. И этот талант будет адекватно оценён.
В царские времена генерал мог написать романс; Грибоедов написал два чудесных вальса; Бородин, который считал себя в большей степени химиком, нежели музыкантом, стал великим композитором. То есть, момент среды очень и очень важен! И вполне нормально и естественно, что не все станут выдающимися исполнителями.
Неподготовленной публике можно, извините, навешать лапшу на уши, пропиарить бездарность. Включите какое-нибудь телешоу — такие случаи сплошь и рядом. Поэтому мы очень заинтересованы в том, чтобы наши выпускники шли по специальности. Ведь они — будущие родители, которые и детей своих приведут в музыкальные школы. Я их называю «агенты влияния».
— Будущие родители — и будущие педагоги.
— И педагоги, конечно. Вообще, преемственность в нашем деле очень важна. Нет, наверное, такого региона, из которого к нам не приезжали бы студентов.
Возможно, мерзляковцы показались на каком-то концерте, фестивале, конкурсе, заинтересовали будущих абитуриентов. Но чаще всего к нам поступают дети со школ, имеющими с нами контакт, в частности — личный. Этот контакт, эти дорожки протоптаны педагогами, которые сами оканчивали наше заведение. Они связываются со школами из своих родных городов, прослушивают ребят, заинтересовывают их в поступлении.
Очень приятно, что наши проекты и инициативы поддерживает Министерство культуры. В рамках проектов «Мерзляковка приглашает друзей», «Молодые дарования России», «Педагогические ассамблеи», «Одарённые дети» наши педагоги выступают со своими учениками в разных городах. Некоторые маршруты предлагает сам Минкульт, мы с удовольствием соглашаемся. Так что здесь, как говорится, процесс пошёл.
— Можно сказать, своими проектами училище и популяризирует классическую музыку, и привлекает талантливую молодёжь.
— Именно, а хочется ещё больше. Сейчас ребёнок, находясь в Петропаловске-Камчатском, может по скайпу смотреть концерт, мастер-класс из Москвы. Это очень важно. Было бы здорово иметь мощный интернет-портал, который бы выполнял роль коллективного организатора, чтобы талантливые дети из самых дальних уголков страны могли себя показать и вовремя получить совет, рекомендацию.
Одно время таким коммуникатором была программа «Новые имена», благодаря которой мы теперь знаем Дениса Мацуева. Если бы опытные педагоги не нашли тогда мальчишку, не привезли его в Москву, не показали в ЦМШ — вряд ли судьба Дениса Леонидовича сложилась так, как она сложилась. Так что это очень важно.
— Как много зависит от педагогов!
— Конечно! Всё зависит от преподавателей, всё! В нашем обществе сейчас наблюдается мощнейший тренд формализации всех сторон жизни. По-моему, это пошло от финансистов и экономистов — перенесение их цифровых методов в нашу гуманитарную сферу. И сейчас профессор порой должен писать кучу каких-то отчётов, заполнять формы.
Когда в 90-ых годах я попал за рубеж, очень удивился — сколько там бюрократической писанины. Теперь это докатилось и до нас. А хороший педагог…
А что значит хороший педагог? Вот сидит перед ним ученик. И он этого ученика нутром чувствует. Видит его способности, знает, в какой момент что сказать, как поддержать, чувствует, что у него на душе.
— Как режиссёр: в актёре видит то, что он сам в себе порой не видит.
— Учитель — он и режиссёр, и наставник, и советник, и друг. Порой молодой человек несёт на себе такое бремя всяких комплексов! Вот ты видишь этого человека и чувствуешь, что ему тяжело. Ты должен понять, что его мучает, почему ему трудно; должен объяснить, что жизнь —интересная вещь, в которой можно многое сделать.
Ученику трудно? Не страшно! Это же интересно, что трудно. Давай вместе с твоими трудностями разбираться. Это очень важно. Настоящих педагогов—мало! Вот айтишников —много, им платят хорошие деньги. Они инсталлируют софт на железо, а педагог инсталлирует софт не на железо, а в сознание человека! Это очень важный процесс.
Михаил Хохлов: “Чтобы работать на благо страны, в детях должен быть воспитан дух”
Я счастлив, что наш педагогический состав очень интересный. Конечно, все разные: кто-то придерживается более старой авторитарной модели педагогики, кто-то не прочь стать на равных товарищем своему ученику.
Я иной раз ловлю себя на том, что балую учеников. А кто их ещё побалует? Жизнь успеет их и ударить, и обжечь.
Для педагога очень важно не только передать ученику знания и навыки, но и научить в этом мире выживать. А что значит — выживать? Это означает, что нужно адекватно реагировать на ситуацию и уметь правильно себя показать. И вот на плечах педагогов лежит ответственность за это.
На самом деле, это очень непростой момент в педагогике. И вот это интегрированное ощущение человека — большой дар. Это и огромная ответственность, и огромное счастье. Мне повезло, что я выбрал эту профессию.
Беседовала Татьяна Плющай