27 мая 2024 в Концертном зале Чайковского состоялся концерт Российского Национального оркестра под руководством Александра Рудина и меццо-сопрано Екатерины Семенчук с очень тщательно подобранной и мастерски исполненной французской программой.
Такие концерты считать предназначенными для музыкальных гурманов, потому что оба отделения были составлены с таким изяществом, что, казалось, что мы сидим не на концерте, а в мишленовском ресторане и потихоньку дегустируем блюда – что-то вкушаем в первый раз, а с чем-то знакомым нам вдруг соприкасаемся так, что известное выглядит новым и неизведанным.
Программа как будто вела нас от начала двадцатого века в середину и конец девятнадцатого, и представляла произведения, связанные с любовными или другими тончайшими, эстетически насыщенными переживаниями.
Этот концерт хотелось слушать “на цыпочках”, замерев и не переводя дыхание. На него пришли в том числе и профессиональные ценители голоса Семенчук – так, огромный букет после завершения концерта преподнес певец Николай Басков.
Концерт имел двойную структуру – с одной стороны, РНО под руководством своего художественного руководителя Александра Рудина исполнял симфонические произведения Клода Дебюсси, Сен-Санса и Мориса Равеля, а с другой, Екатерина Семенчук в сопровождении оркестра выходила на сцену для исполнения произведений Эрнеста Шоссона, Шарля Гуно и в завершении концерта, уже на бис, Жоржа Бизе.
Интересно, что оркестр в те моменты, когда звучал без солистки, как-будто готовил нас к восприятию голоса, настраивал на лирическое состояние беседы, сказки, повествования. Многое из звучавшего могло быть исполнено и в более камерной обработке, и это чувство лиричности было тонко сохранено музыкантами и Александром Рудиным в течение всего вечера.
Так, концерт открылся известнейшей сюитой Мориса Равеля для оркестра “Матушка-Гусыня”, которая изначально была задумана как цикл из пяти пьес для фортепиано для исполнения детьми, и только в 1911 была оркестрована композитором. Персонажи и эпизоды старинных сказок Шарля Перро передавались почти визуально, через флажолеты, заменяющие щебет птиц: сложную партитуру ударных, в которой должны предстать картинки китайских пагод, звучание арфы и альтовой флейты.
Воображение зрителя было задействовано на сто процентов – и, кстати, скоро в Москве можно будет увидеть целый байопик о Равеле “Болеро. Душа Парижа”, снятый французским режиссером Анн Фонтен.
После этого антипасто на сцену вышла Екатерина Семенчук и исполнила “Поэму любви и моря” Эрнеста Шоссона (1892), которой открыто восхищался Морис Равель — связи в нашем музыкальном меню в тот вечер были выстроены безупречно. Это произведение, вполне вероятно, многие из посетителей Концертного зала Чайковского слышали впервые — а сама Семенчук уже исполняла его в Концертном зале Мариинского театра.
Поэма написана на стихи друга композитора, поэта Мориса Бушора, и является дилогией, в которой разворачивается любовная драма опьянения объектом своей любви и дальнейшего смирения от невостребованности этого чувства и отсутствия взаимности. Первая часть “Цветок вод”, где возлюбленная сравнивается с прекрасным созданием природы, сменяется трагической “Смертью любви”, где утешение рассказчик может найти только в соединении с морем, наблюдением за ним, попытке раствориться в переживании природы.
Жаль, что во время исполнения “Поэмы любви и моря” не был выведен перевод слов – они были здесь очень важны, и было бы интересно следить за состоянием певицы, зная детали ее лирического образа. Семенчук была настолько погружена в исполнение поэмы, что казалось, и правда видит перед собой море. Стоя чуть впереди дирижера, она, казалось, вела за собой весь оркестр и подчиняла его ритмы тем эмоциям, по которым вело ее произведение Шоссона. При этом исполнение было очень аккуратным, точным, с выделением конца и начала каждой музыкальной фразы, без малейших огрехов или небрежностей в голосоведении – и именно в этом сквозило высочайшее мастерство Семенчук – огромный океан чувств был помещен в певческий бриллиант тончайшей огранки.
Второе отделение, если выстраивать музыкальную логику этого вечера, могло бы начаться с трех симфонических эскизов Дебюсси под общим названием “Море”, но началось с еще одного произведения, имеющего литературную основу – прелюдии к “Послеполуденному отдыху фавна” (1894) по одноименной эклоге Стефана Малларме.
Если “Море” – это вершина импрессионистских техник в музыке у Дебюсси, то прелюдия – первое произведение, ставшее визитной карточкой этого стиля у французского композитора. Соло флейты в его начале так же известно, как, например, первые такты, исполненные фаготом в “Весне священной” Стравинского.
Продолжили второе отделение реже исполняемые, чем это произведение, “Ноктюрны” – как и в случае произведения Шоссона, являющиеся дилогией. “Облака” и “Празднества” Дебюсси, созданные в 1899 году, даже чем-то вторят по динамике “Поэме любви и моря” – от умиротворенности “Облаков” до динамики и видений “Празднеств”. Слушая эти произведения, зритель так же, как и в первой части вечера, был мотивирован активно визуализировать услышанную музыку — на помощь могли прийти, например, полотна импрессионистов из Галереи искусства стран Европы и Америки, что на Волхонке и Главного штаба Эрмитажа в Санкт-Петербурге.
Активный синтез литературы, поэзии, музыки и искусства отличал этот уникальный вечер, который завершился арией Сафо из оперы Шарля Гуно “Сафо”, перекликающейся со “Смертью любви” Шоссона. Опера целиком в современном репертуаре не исполняется, однако, финальный монолог героини “О моя бессмертная лира” стал визитной карточкой для многих ведущих меццо-сопрано. Для нее использована музыка песни Гуно “Моя возлюбленная мертва” на текст “Песни рыбака” Теофиля Готье.
Семенчук, исполняя ее, могла напомнить искушенному зрителю других своих оперных героинь, на которые в Мариинском идут специально, чтобы “увидеть Семенчук” – Дидону из “Троянцев” Берлиоза и Катерину Измайлову из оперы Шостаковича “Леди Макбет Мценского уезда”. Трагизм безнадежности любви и эмоции сильной женщины – эти краски очень свойственны лирическому таланту Екатерины Семенчук.
После Вакханалии из “Самсона и Далилы” Сен-Санса (здесь внимание зрителя было обращено на экзотическое соло гобоя в начале произведения) — еще одной оперы из репертуара меццо-сопрано Семенчук, в которой она появлялась на сцене Мариинского театра вместе с солистом “Геликон-оперы” Иваном Гынгазовым, Семенчук на бис исполнила первую, самую известную арию Кармен из одноименной оперы про волатильность ее любви.
Почти попсовому произведению оперного репертуара Семенчук придала новую глубину тем, что исполнила его тихо, выделяя отдельные слова, не спеша придать своей сценической героине излишнюю страстность, а будто подытоживая этой арией свое длинное и многоуровневое размышление о природе любви.
Если говорить о послевкусии от этого изысканного ужина, оно будет таким — королева в великолепном черном платье с золотой вышивкой ведет за собой оркестр, давая нам вкусить разные блюда, помогающие изучить эмоцию любви.
Вечер стал жемчужиной сезона в Концертном зале Чайковского, и счастьем стало пообщаться с певицей после концерта — здесь Екатерина Семенчук проявила удивительную душевную мягкость и глубину настоящей царицы бала.
Юлия Савиковская