Как быстро привыкаешь к праздникам! А уж если экстраординарное событие, подобное фестивалю альтернативной альтовой музыки Viola is my life, взорвав летнее концертное затишье в 2015-м, повторяется и на следующий год, и в третий раз, то ждёшь очередного «музыкантского шабаша», как само собой разумеющегося.
Подобно многим некоммерческим мероприятиям Альтовый фестиваль существует в основном благодаря человеческому фактору, то есть энтузиазму и коммуникативным навыкам его создателя и постоянного участника Сергея Полтавского.
Собрать в один день в Москве занятых в разных ансамблях и коллективах музыкантов, подобрать совершенно незнакомый, часто премьерный репертуар, договориться с концертной площадкой – каждый раз это клубок организационных проблем, настоящий квест.
С грустным пониманием слушатели-«ветераны» наблюдали отсутствие афиш очередного альтового праздника прошедшим летом. И вдруг в середине августа – нечаянная радость! 16 сентября 2018 состоится Четвертый “Viola is my life” в уютном, облюбованном изначально Культурном центре Дом.
Предыдущие два фестиваля оказывались столь обширны программой и различны по тематике, что не укладывались в один вечер. Сейчас фестиваль вернулся в компактный «односерийный» формат.
Если сравнивать концепцию нынешнего Viola is my life с прошедшими, поиски неизведанного пошли кроме произведений и смежных жанров в сторону инструментальной «родни». А именно, подчёркивая Viola в названии, впервые появились среди участников виолы да гамба и виолы д’аморе.
Частые участники в ансамблях барочной музыки, эти изящные многострунные виолы, как оказалось, востребованы и современными авторами, не исключая добавления к ним электронных звуков. Хотя, опять же в сравнении, шумовых и видео спецэффектов на сей раз не было. Альтисты не читали стихов и не «отплясывали» босиком. Так что наслышанные об «альтовом беспределе» и «хулиганстве высшего класса» новые зрители могли остаться разочарованными.
Может быть, к чевертому году жизни Фестиваля прошло время детских шалостей, а может – это лишь передышка. Главное – снова получилось интересно, душевно и неформатно!
Настрой в стиле «музыканты шутят» задал первый номер. Гарт Нокс придумал Вариации на тему почтенного Марена Маре (1656 – 1728), назвав их «Альтовые пространства». И поначалу альтовые «гвардейцы» Ирина Сопова, Дарья Филиппенко, Михаил Ковальков и Сергей Тищенко чинно и аккуратно музицировали. Но с каждым проведением тема теряла старину и благопристойность то за счёт «подмяукиваний», нарочитых глиссандо в переходах, то в свистящих фложолетах, то в откровенной фальши участников. Вместе с тем, закончилась пьеса пафосно и стройно.
Отдав такую скромную дань «хулиганству» в следующем номере Сергей Полтавский вспомнил об актёрско-театральной ипостаси участников. Герман Рейтер. “Пять каприччио по Сервантесу”. Не знаю, «выстрелил» бы этот номер, будь просто сыгран одним музыкантом. Образно-клиповый стиль произведения подчеркнуло исполнение каждого каприччио другим человеком.
Персонажи узнавались как родные! Патетический Дон Кихот – Сергей Полтавский, живой и лукавый Санчо Панса – Сергей Тищенко. Певучую тему Дульсинеи Дарья Филиппенко играла из-за кулисы – ведь её существование не доказано, она грёза Дон Кихота. С ветряными мельницами не сражался, а изображал их движение Михаил Ковальков. Наконец, прикрыв медно-рыжую шевелюру чёрным капюшоном, Ирина Сопова преобразилась в желанно-вкрадчивую Смерть.
Литературная программность продолжилась в пьесе Фрэнка Бриджа “There is a willow grows…” – ” Есть ива над ручьём” – сцена смерти Офелии была исполнена Дарьей Филиппенко и Ксенией Апалько на фортепиано увлечённо. Но сама музыка довольно блёклая.
Гораздо живее воспринимался Дуэт для скрипки и альта Артура Лурье (один из крупнейших деятелей музыкального футуризма и русского музыкального авангарда XX столетия, как сказано в Википедии) . Четыре контрастных части, в одной из них прослушивался мотив “Эх, яблочко”, в исполнении Дмитрия Бородина на скрипке и Сергея Тищенко промелькнули на одном дыхании.
Ещё одна традиция фестиваля – новые опусы присутствующих авторов. Руст Позюмский сам вместе с Антоном Изгагиным познакомил с Сонатой для двух виол да гамба. Необарочная стилистика сочеталась с демонстрацией различных возможностей этого инструмента. Покороче воспринималось бы лучше.
Сложным музыкальным языком отличалось Solo Георга Фридриха Хааса, ярко артистично, с оригинальным использованием pizzicato сыгранное Ириной Соповой на виоле д’аморе.
Маленькое пояснение. Четыре струны альта настраиваются по квинтам. Семь струн виолы д’аморе – по терциям, да ещё семь резонансных струн находятся под грифом, создавая при игре дивный звенящий эффект, обожаемый звукорежиссёрами. Но далеко не все альтисты способны освоить этот благородный инструмент.
Даже тот факт, что надо “математически” перестроить мозги с квинтового на терцовое исчисление, отпугивает многих успешных музыкантов. Не говоря про особенности звукоизвлечения и коварство резонансных струн, цепляющихся иногда вроде как нечаянно. Те отважные, кто подобно Ирине Соповой и Сергею Полтавскому в один вечер меняют альт и виолу д’аморе по несколько раз, достойны высочайшего уважения.
Заканчивалось первое отделение старинной Сонатой d-moll Алессандро Страделла для виолы д’аморе, виолы да гамба и клавесина. К Сергею Полтавскому и Русту Позюмскому присоединилась очаровательная Анна Орлова. Как же изысканно звучала итальянская танцевальная “попса” в XVII веке!
Второе отделение открыл чешско-австрийский современник Страделлы, Генрих Игнац фон Бибер. Партита VII для двух виол д’аморе и континуо напомнила начальной темой “Зиму” из “Времён года” Вивальди. Хотя в целом это музыка “от ума”, а не от чувства. Ирине Соповой, Сергею Полтавскому, Татьяне Федяковой на виоле да гамба и Анне Орловой, похоже, не хватило в средних частях сыгранности и точности в ансамбле.
Ещё одно произведение того же барочного конца XVII начала XVIII века, только теперь француза Антуана Форкре, Соната для трёх виол, собрала на сцене гамбистов Руста Позюмского, Татьяну Федякову и Антона Изгагина. Пример того, что энтузиасты редких инструментов зачастую вынуждены исполнять посредственные опусы, которым и триста лет хранения не на пользу.
На контрасте последовал “Atem” Рачья Есаяна для виолы д’аморе, гамбы и электроники. Идея такого соединения “коня и трепертной лани” смела и оригинальна. За компьютер сел автор и так сурово, с хрипом и перегрузкой подал гула и скрежета в динамики, что голоса инструментов Сергея Полтавского и Антона Изгагина поначалу утонули, выплыв нарочито резкими ближе к финалу за счёт микрофонов-звукоснимателей.
К пьесе Дэвида Лэнга “Broken” расшифровки не предлагалось. Музыка для двух альтов у Михаила Ковалькова и Сергея Полтавского получилась какая-то снежно-пустынная, так что название хотелось трактовать как сломанное и разбитое ледяное сердце.
Зато про Терри Райли было рассказано, что он, кроме сочинения музыки, работал одно время водителем грузовика. И пьеса Tread on the Trail – зарисовка долгой однообразной поездки, когда тебя обгоняют другие машины, а ты всё смотришь в окошко с высоты кабины, и магия бесконечной дороги тебя засасывает.
Начинается с гудков, дальше веселее, слышны джазовые мотивчики, рэг-тайм. Сергей Полтавский, Ирина Сопова, Руст Позюмский, Татьяна Федякова, Антон Изгагин и Анна Орлова пережили путешествие стоически, с долей юмора.
И напоследок, жемчужиной в короне (вишенкой на торте) нас порадовали отменным вокалом. Алиса Тен – это всегда радость. Её чистый девичьий голос, не подпадающий под академическое понятие “сопрано”, хорошо наполняет и Малый зал Московской консерватории. Но, оказывается, и с микрофоном Алиса отлично ладит.
Способность молодой артистки петь на самых разных языках с правильным произношением мы помним с прошлого Фестиваля. Руст Позюмский доверил Алисе “Пять песен на стихи Томаса Элиота “Лэмбские пейзажи””. К автору и Антону Изгагину на виолах да гамба добавились Пётр Талалай на ударных и Дмитрий Шумилов на бас-гитаре. Сама певица задорно подщёлкивала, иногда звонила бубенцом. Прихотливые мелодии то напоминали интимный блюз, то клубный стиль, а в финале пахнуло бодрым синкопированным Пьяццоллой.
Умение вовремя поставить точку на высшей стадии эмоционального заряда слушателей – ещё одна особенность Viola is my life. Так случилось и на этот раз. И уже мечтается про следующий Фестиваль. Viola –это Жизнь!
Татьяна Елагина