В Оперном театре Нижнего Новгорода поставили «Щелкунчика» и двух новых худруков.
Балет Петра Ильича про елку и новогодние чудеса самое время обновлять под Новый год, это знают все. Вот и Нижегородский театр оперы и балета взялся за благодарное дело. Аншлаг на каникулы уже обеспечен, и даже летом покажи, все равно придут. Как за мороженым в жару.
Хореограф Морихиро Ивата, японский экс-солист Большого театра, возглавляет ныне балетную труппу театра. Ивата – приверженец классики, программный и убежденный, так что ожидать чего-то радикального или просто необычного на премьере не приходилось. Нижегородский «Щелкунчик» – последовательный микст ответов на вопрос «какие в СССР были (и есть в России) популярные версии балета Чайковского по мотивам новеллы Гофмана?»
Ивата сделал свою, но узнаваемую хореографию по мотивам Вайнонена и Григоровича, соединив их (мотивы) личным флером, состоящим примерно на три четверти из восторга перед предшественниками и на одну четверть из авторских добавлений.
Это не сознательное постмодернистское цитирование, разумеется. Но, если можно так выразиться, бессознательный образ мышления поклонника, воспитанного на любимых опусах.
Получилось зрелище, которое, не претендуя на оригинальность, создает предсказуемый образ спектакля для семейного просмотра. Такую сказку, что мама уже не раз читала, но дитя просит и просит еще, хотя заранее знает, что в сказке будет. Все понятно с первых «кадров», когда вдоль авансцены картинно бредут гости, на вечерок к Штальбауму.
Неизбежная беготня воинственных мальчиков с сабельками, семенящие девочки с куклами, фокусы Дроссельмейера, похожего на птицу. Чинный гроссфатер предков, пухлые мыши в кирасах, жующие сыр, марширующие игрушечные солдатики, две развернутых кордебалетных сцены, порхающие па с кругами, рядами и диагоналями танцовщиков. Комбинации классики, основанные на больших движениях (без особого разнообразия) и акробатизме.
Общая картинка, приятная и милая, не отражает трагизм музыки, но кто, скажите, ее в классических версиях «Щелкунчика» отразил?
Мари-девочка для меня – главная радость спектакля. Предвижу большое балетное будущее Арины Гнатко (ученицы хореографического отделения Нижегородского Театрального училища). Публику привлекли разнообразные высокие поддержки в шаблонном по лексике дуэте взрослой Мари (крепкая в танце Татьяна Казанова) и Щелкунчика-принца (Андрей Орлов, кстати, прекрасно с поддержками справлялся).
Вальс снежинок поставлен красиво, а как иначе, если Ивата хорошо знает прежние образцы, вальс Цветов зрелищен. Финал обходится без лишнего оптимизма и материализации грез, то есть без юного племянника Дроссельмейера, которого – во многих редакциях – на утро после волшебного сна подсовывает фортуна. Мари просто просыпается, счастливая, обнимая куклу. И так тоже часто было.
Художник по костюмам Майя Майер творчески использовала эскизы, сделанные директором Императорских театров Всеволожским для первой постановки «Щелкунчика» в конце девятнадцатого века.
Особенно хороши костюмы Вальса цветов, фисташково-золотистые. До недавнего времени воплощение старинных эскизов можно было посмотреть в Берлине, в балете Юрия Бурлаки и Василия Медведева. Но тамошний ретро-«Щелкунчик» не так давно был отменен по причине круто понимаемой политкорректности , так что Нижний Новгород – единственное место в мире, где костюмы можно увидеть.
Государственный балет Берлина снял с репертуара «Щелкунчика»
Как и маску Щелкунчика, не привычно-зубастую, а бородатую, сильно похожую на портрет Петра Ильича Чайковского. (Кстати, костюмов пошито 190, и театр горд, что справились силами своих мастерских).
Дирижеру Федору Ледневу, за исключением пары мест, где он загнал темп исполнителям, причитаются комплименты. Маэстро выжал из оркестра кажется, больше, чем тот может дать, И затушевал моменты игры струнных «по слогам», невнятное звучание челесты и проблемы интонации у медных духовых.
Леднев дал понять, что, несмотря на недостатки звучания, эта музыка оркестру родная, нужно только немного почистить исполнительские привычки.
Если называть вещи своими именами, два главных недостатка спектакля – плохое освещение сцены и профессиональная форма некоторых исполнителей, особенно мужской части. Им, честно говоря, нужна срочная диета.
Что касается света (его делал Константин Никитин), лишь на «потолке» сцены было видно, что обрамляющие действие занавеси – симпатично сиреневые, а по бокам в полумраке они казались грязно-розовыми. Видимо, это вина не художника, а допотопного светового оборудования.
В спектакле много видеоконтента (студия ARTNOVI), его обильное использование началось при фокусах Дроссельмейера (Михаил Болотов) и продолжилось в конце первого действия, когда расколдованный Щелкунчик с Мари бредут по снегу в Конфитюренбург. Такое сюжетно обосновано: фокус есть фокус, а всё последующее – сон героини, ее мир дематериализуется, и видения первой любви могут быть визуально зыбкими. Первое же действие вполне материально: елка с подарками под ней, напольные часы, диван, люстры, свечи, большие старинные окна (сценограф Юлия Ветрова).
Узнаваемость – одновременно приманка и ахиллесова пята спектакля. Приманка – потому что публике всё знакомо, а значит приятно, пята – потому что танец сделан по абстрактной технической планке, к которой артисты труппы стремятся от души, но не всегда могут достичь. Но постановщику разумней было бы исходить не из представлений о том, какой танец приличествует «Щелкунчику», а из конкретных возможностей исполнителей. Тогда жете по кругу не досталось бы солисту без прыжка (или без навыка), народно-сценический танец стал бы не столь эмоционально стерильным по линии народности, танец снежных хлопьев не отличался бы тяжеловесностью.
Ивата сам был прекрасным танцовщиком, и его желание не упрощать любимую классику понятно. Но, как говорится, жить надо по средствам. (Это не значит, конечно, что все танцевали плохо. Были и достижения, прыгучая тройка Китайского танца, например – Никита Аржанников, Нуркубат Нурлан и Максим Просянников).
…С января 2022 года в театре грядут большие перемены. Перед премьерой было официально объявлено о двух руководящих назначениях: Алексей Трифонов станет художественным руководителем театра, а Дмитрий Синьковский – главным дирижером.
Оба давно не новички в индустрии музыки: Трифонов многое организовывал в музыке и театре, активно работал с Плетневым и Курентзисом, Синьковский известен как исторически ориентированный исполнитель и как дирижер, окончивший профильную академию в Тулузе.
Главное, что отличает обоих «варягов» – амбиции, широкий кругозор и понимание необходимости перемен. А они, безусловно, нужны.
Нижегородскую оперу возглавят Алексей Трифонов и Дмитрий Синьковский
Что задумано? Увеличение состава и повышение уровня творческих коллективов театра – оперы, балета, хора и оркестра, исполнение опер на языке оригинала (а значит, приглашение коучей), включение в афишу современного танца, в том числе – лучших образцов зарубежного производства. Расширение репертуара до малоизвестных в городе, но важных в истории искусства названий. Включение в мировой оперный процесс, в том числе – по линии режиссуры.
Мечта Трифонова – приобрести права на «Иоланту-Персефону» работы Селларса и «Волшебную флейту», поставленную Коски. И конечно, давно назревшие технические усовершенствования, введение в строй второй площадки театра в Пакгаузе (преимущественно для концертных исполнений). Кстати, в городе серьезно думают о строительстве современного здания оперного театра
Первая премьера при новом руководстве намечена на июнь. Это «Орфей и Эвридика» Глюка в неаполитанской редакции, где – за счет приглашения в оркестр специалистов по старинной музыке и приобретения соответствующих инструментов – совместят исторически информированное исполнительство и «мейнстрим». Ставить будут руководители театра «Трикстер», режиссеры Мария Литвинова и Вячеслав Игнатов.
Традиции Нижегородского театра, в отличие от рутины, никто отменять не собирается. Мало того, за традициями будут следить, в хорошем смысле. В будущем году исполняется 110 лет со дня рождения оперного режиссера Бориса Покровского, начавшего в Нижнем Новгороде свой творческий путь. По этому случаю новое руководство договаривается с Большим театром о переносе одного из спектаклей Покровского с Камерной сцены ГАБТа. В общем, надо надеяться, что завтра будет лучше, чем вчера.
Майя Крылова