Если романтику скрестить с шиком, получится новый балетный вечер в Большом театре.
В показ вошли восстановленные (в очередной раз) балеты наследия: «Шопениана» Михаила Фокина, созданная в начале прошлого века, и финальное Гран-па из «Пахиты», которая еще старше, как творение Мариуса Петипа. И то, и другое взято из закромов: неоромантический шедевр Фокина шел в ГАБТе десятилетиями, а «Пахита» была реконструирована знатоком наследия Юрием Бурлака в 2010 году на этой же сцене.
Понятно, что мы в начале процесса. Скрести по сусекам театрам придется тщательно: при импортозамещении нужно же чем-то заполнять афишу, план премьер никто не отменял. На очереди (вангую) «Привал кавалерии» и «Арлекинада», «Коппелию» начнут снова давать, да много чего.
Но сейчас «Шопениана». Балет-греза, балет-томление, балет-воспоминание о былом. И во всем ей контрастная «Пахита», где понятие «академический шик» – не оксюморон, а истина. Поставить рядом эти вещи – в принципе хорошая идея: и труппе есть что совершенствовать в исполнении, и публика, засмотревшись на разность, не заскучает.
Другое дело, что воссоздать эти стили непросто. Оба. И начать нужно с оркестра. Вернее, с дирижера. Конечно, прозрачные вальсы, ноктюрн и прелюдии Шопена давно оркестрованы, часть – еще Глазуновым, но это не значит, что вступительный полонез нужно играть «жирно» и с «торчащими» ударными и медными. Но так у Павла Клиничева получилось, и для меня романтика балета сбилась в самом начале.
Потом, правда, наладилось. И даже в громкоголосой «Пахите», где Минкус с Дельдевезом, «музычка» эмоционально не давила на психику, а и уместно помогала танцевать. А если отметить соло на скрипке Инны Ли, на арфе – Марии Крушевской, на флейте – Галины Эрман и на виолончели – Бориса Лифановского, то звуки из оркестровой ямы были на максимуме художественных возможностей. Для такой музыки.
Восстанавливать «Шопениану» позвали знатоков, бывших ленинградских премьеров Кировского театра Наталью Большакову и Вадима Гуляева. Сценограф Альона Пикалова взяла за основу задника декорации советского художника Владимира Дмитриева, сделанные по мотивам интерьеров Павловского парка. Да еще завесила кулисы густым лесом.
На мой вкус, слишком много деталей. Призрачной «Шопениане» такое излишне, хотя во всем мире, кроме России, этот балет называется «Сильфиды». В романтической «Сильфиде» лес есть, во втором действии, но «Шопениана» – это не Сильфида-2, это пассеистская элегия, бессюжетная ностальгия Серебряного века, с придыханием оглядывающегося назад. «Неземное и фантастическое», говорил Фокин о своем балете. А сейчас нарос еще один слой: нынешняя ностальгия по той ностальгии.
Что на сцене? Некий юноша со взором горящим, поэтический мечтатель, грезит в стайке дев воздуха, которые, возможно, игра его воображения. Все черно-белое, с преобладанием белого, и требует тонкой, филигранной работы артистов.
Нынешнее исполнение до филигранности не дотягивает. Нет, нельзя сказать, что совсем. Внешний рисунок, основанный на волнующихся порханиях, полукругах мягких линий рук и вообще на непрямых линиях (наподобие виньеток в знаменитом журнале «Мир искусства»), соблюден. Лейтмотивы аттитюдов вперед и назад, бесконечных па-де-бурре, внезапных вскакиваний со стопы на пальцы, больших полетных прыжков смотрятся с одобрением. Как и финальный большой вальс, где меланхолические ожидания убыстряются до вихря. Даже кружения-«блинчики», взятые из «Жизели».
Но волшебного «чуть-чуть», на уровне игры в «ретро» и ирреальности зрелища, не хватает. Особенно у солистов (Екатерина Крысанова, Евгения Образцова, Кристина Кретова и примкнувший к ним Артем Овчаренко): кордебалет более вышколен.
«Пахита». Скрупулезный Юрий Бурлака, работавший над этим много лет, проделал большую исследовательскую работу, собрал всё, что можно. Гран-па идет в расширенном виде, с добавлением гавота и котильона.
Императорский стиль, большой балет, триумф академизма, пышный пафос с элементами лирики – называй, как хочешь. И занавес нарисован соответствующий: тяжелый «бархат» с золотыми «кистями».
Большое классическое па из балета «Пахита» – история постановки
Но следы сегодняшнего дня не скроешь. Это новые, сделанные в 21-м веке, декорации (огромный барочный дворец с перспективой на другой дворец, вдалеке, и дробность деталей фонового декора не так чтобы помогает рассматривать рисунок танцев). И включенная в реконструкцию мужская вариация советского автора Леонида Лавровского (не оставлять же ведущему кавалеру функцию лишь держателя балерины, сейчас это не принято). И вполне современная манера женского классического танца: с поднятием ног к ушам, что было немыслимо в оригинальной «Пахите». И руки, не всегда тяготеющие к старинным позам.
Это неизбежно. Бурлака понимает. Ведь он, как я писала раньше,
«толковый архивариус, не любящий глотать пыль веков ради вкуса самой пыли».
А балерины Большого театра – не специалистки по исполнительскому аутентизму.
Финал спектакля об украденной цыганами дочери аристократов, счастливо нашедшей и семью, и знатного жениха в наполеоновские времена, представляет собой свадебный бал во дворце. Дивертисмент, включающий па-де-труа (захваченное из другого действия), детскую мазурку (тоже давний довесок), состоит из танца Пахиты с женихом и сонма вариаций. Картинка вполне законченная и поэтому годная для отдельного показа вне спектакля. Как, например, «Оживленный сад» в «Корсаре» или «Тени» в «Баядерке».
Сценическая жизнь Гран-па была занимательной: вариации здесь – еще при Петипа – произвольно вставлялись из иных балетов, сообразно желанию балерин-исполнительниц. Кто в чем лучше смотрелся, по их мнению. Сейчас из заявленных вариаций на каждом спектакле ГАБТа будет исполняться несколько, по выбору нынешних балерин.
Чтобы этот цирковой парад-алле в цветастых одеждах обрел смысл, его следует станцевать ослепительно. Как апофеоз балетной виртуозности, как апогей ремесла. С этим не все было гладко. Дети в мазурке как будто стеснялись, Алена Ковалёва (Пахита) демонстрировала прекрасный апломб и умело крутила фуэте, вплоть до попытки тройных. Но царственный шик прима-балерины она сменила на высокомерную холодность без харизмы.
Ее партнер Егор Геращенко допускал технические ляпы, да и вообще удивителен выбор именно его на первый состав, а не, например, прирожденного принца Артемия Белякова. Ведь даже по росту партнер не подходил рослой партнерше.
Исполнительницы вариаций, от Арины Денисовой и Елизаветы Кокоревой до Ольги Марченковой и Элеоноры Севенард, ничего не завалили, что –то – многое – сделали внятно и гладко, и даже лучше главной примы, но праздника танца не устроили. Не было «заразительного брио». А Гра-па, повторяю, парад-алле по жанру, а не протокол одного заседания.
Единственный, кто станцевал легко, упоительно и виртуозно – Дмитрий Смилевски в па-де труа. Вот его бы я посмотрела на бис.
Майя Крылова