Диляра Идрисова – о фестивале «Опера Априори», барочных и брючных партиях и своей главной роли.
Совсем скоро, 22 декабря 2021 года, в концертом зале «Зарядье» должно состояться закрытие VIII Международного фестиваля «Опера Априори».
Программа вечера, как всегда, уникальна. Две российские премьеры: «Пять пьес для оркестра» Филиппа Эрсана и «Шесть монологов из «Имярека» Гофмансталя» для голоса и оркестра Франка Мартена будут соседствовать с крайне редко исполняемой ораторией Бетховена «Христос на Масличной горе». Тематический заголовок вечера – «Две исповеди».
Партию Ангела – Серафима в оратории будет исполнять сопрано Диляра Идрисова, солистка Башкирского государственного театра оперы и балета, которой особенно удаются виртуозные партии в барочных операх. Её женственный красивый тембр, безупречная техника, артистизм и музыкальность отмечены не только национальными и российскими наградами, но признанием самых строгих европейских критиков.
Наш сегодняшний разговор хочется начать с Бетховена.
– Диляра, великий венский классик традиционно не считается вокальным автором. Приходилось ли вам раньше исполнять его произведения?
– Нет, партия Серафима – моё первое соприкосновение с вокальной музыкой Бетховена. Это красивейшая музыка очень сложна вокально и технически.
Ещё в музыкальной школе, учась как пианистка, я играла сонаты Бетховена. Все мы знаем его как симфониста и автора инструментальной музыки, но не как вокального композитора. Как пример в курсе по истории музыки слушала его оперу «Фиделио», но, признаюсь, что эту ораторию совсем и не знала раньше. С материалом начала знакомиться только благодаря предложению Елены Харакидзян. И хочу сказать спасибо, что она привлекла меня к участию в этом проекте.
Елена Харакидзян: «Для меня самый шикардос — когда я выхожу в ноль»
– Но вы ведь не дебютант на этом фестивале?
– В 2019 году у меня состоялся первый в жизни сольный концерт. И, да, это случилось на фестивале «Опера Априори». Вместе с Лукасом Генюшасом мы выступили с программой «Только Гендель» в Англиканской церкви св. Андрея в Москве.
Сотворчество с Лукасом – потрясающим пианистом высочайшего класса – навсегда останется в моей памяти, как невероятно ценный опыт. Наш с ним концерт тогда открывал программу VI фестиваля, а потом я участвовала и в заключительном концерте, исполнив партию Джудитты в совершенно раритетной опере Леонардо Винчи «Сигизмунд, король Польши».
Лукас Генюшас: “Мне бы в голову не пришло играть Генделя на концертном “Стейнвее”
Кстати, это была премьера оперы в России. Елена даже назвала меня тогда «альфой и омегой фестиваля», что было, безусловно, очень приятно.
Фестивальные программы – это всегда что-то ранее неслыханное. Елена стремится отыскать нечто, чего ещё здесь не было. Не только новые или совсем забытые произведения, но и новые для многих имена музыкантов и певцов.
– Даже для продвинутых меломанов Бетховен, в отличие от, допустим, Баха, насквозь светский автор, мало сочетающийся в восприятии с библейскими текстами.
– Сочетание музыки Бетховена и евангельской тематики мне не кажется странным. Его фортепианные сонаты так глубоки и философичны по содержанию! Не говоря уже о симфониях и прочей инструментальной музыке. Оратория только подтверждает всё это.
– Последнее время появилась своеобразная мода создавать сценические версии ораторий и близких к ним по жанру «Страстей» Баха или Реквиема Верди. И подчас режиссёры далеко уходят от содержания произведений. Есть и обратная тенденция – всё популярней становятся оперы в концертном исполнении, чтоб слушателей не отвлекали изыски «режоперы». Что вам интересней и ближе, как артистке?
– Сложный вопрос. Всё зависит от режиссёра и дирижёра. Бывает по-разному. Некоторые режиссёры не любят певцов и словно нарочно придумывают мизансцены, мешающие ровному звуковедению. Или ставят тебя глубоко от дирижёра, почти в арьерсцену, что тоже мешает слышать себя и партнёров. И наоборот, бывают постановки, что помогают певцам полностью погрузиться в образ. Плюс декорации, костюмы, рисунок роли – всё работает только на раскрытие характера персонажа. Костюмы и декорации спектакля способствуют более глубокому погружению в атмосферу произведения, в эпоху, описываемую в сюжете.
В концертном же исполнении ты стоишь на авансцене, будто голый на публике. Тебе не за чем спрятаться, и ты должен быть предельно сконцентрированным. В этом плане концертное исполнение сложнее.
– Дирижировать 22 декабря будет Максим Емельянычев, один из самых талантливых и харизматичных дирижёров молодого поколения. Вы с ним впервые встретитесь?
– С маэстро Емельянычевым я уже выступала. Посчастливилось с ним петь в Мадриде партию Астерии в генделевском «Тамерлане». Каждая встреча с дирижёрами такого высочайшего уровня – огромная честь и радость. С нетерпением жду начала наших репетиций с Максимом!
– Несмотря на молодость, у вас уже есть реноме специалиста по операм барокко. Однако на сайте Башкирского театра в статье о вас можно увидеть среди прочих и роль Белой мыши в спектакле «День рождения Кота Леопольда». Когда вы успели отметиться в детском репертуаре?
– Это было во времена студенчества, на пятом курсе Академии искусств. Белая мышь совсем не лёгкая «детская» роль, когда ты носишься по сцене больше часа с кучей речитативов, песен и танцев – минус три килограмма обеспечено после спектакля!
Так сложилось, что сразу после госэкзаменов меня прослушали в Челябинском оперном театре и пригласили на партию Людмилы в «Руслане и Людмиле» Глинки. Для сопрано это одна из сложнейших партий. Считаю, что свой репертуарный список я начала не с Белой мыши, а как раз с Людмилы. Второй стала Адель в оперетте «Летучая мышь» И. Штрауса. И уже после я спела в КЗЧ в опере Генделя «Александр» в сотрудничестве с агентством Parnassus Art Production, которое возглавляет Ценчич.
Макс Эмануэль Ценчич: “Цель искусства не только в том, чтобы развлекать”
А когда в нашем уфимском оперном театре поставили «Геракла» Генделя – это был 2015 год, я там дебютировала в партии принцессы Иолы.
– Как известно, главных героев в операх XVII – XVIII веков пели кастраты. Начиная с XX века, когда возродился интерес к музыке барокко, эти тесситурно невозможные для нормальных мужчин роли часто исполняют контратеноры. Но и женщинам, лёгким меццо или сопрано, достаются роли юношей или мальчиков. Как вам даётся гендерное перевоплощение? Есть ли какая-то особенность при исполнении «брючных» ролей?
– Действительно, я часто пою в барочных операх партии юношей, молодых воинов. Например, Идаспе в «Тамерлане» Вивальди или Арассе в опере Хассе «Сирой».
Однажды на репетиции Макс Ценчич подсказал, что ходить надо ещё более подчёркнуто по-мужски, размашисто и грубо, хотя мне на тот момент казалось, что я уже в этом образе убедительна. Например, очень неудобно было в Висбадене, когда наклеивали бороду. В процессе пения борода постоянно отклеивалась и чуть ли не слетала, а сам клей оказался очень вонючим и жгучим, что сильно разъедало слизистую. И это, конечно, прибавляло проблем к пению. Пожалуй, это был единственный момент дискомфорта от мужской партии. Но по музыке и у Вивальди, и у Хассе настолько красивы все арии и ансамбли, что я не разделяю партии на «мальчиков» и «девочек».
– В 2019 году вы приняли участие в Троицыном фестивале в Зальцбурге, который возглавляет сама Чечилия Бартоли. Есть ли планы подобной значимости на грядущий 2022 год?
– Сейчас я исполняю самую главную роль моей жизни. Два месяца назад у меня родился сын, которого я назвала Тамерлан в честь одноименной оперы Генделя. Так что мой ребёнок изначально связан не просто с оперой, а именно с барочной оперой.
В ситуации непрекращающейся пандемии пришлось от многого отказаться, и я бы не хотела вслух говорить о планах. На сегодняшний день всё очень зыбко. Но это никак не влияет на моё состояние. Я счастлива заниматься своим делом, и постараюсь исполнить мою главную роль – роль мамы максимально хорошо.
– Против главенства такой роли не поспоришь! Здоровья и удачи вам во всём, дорогая Диляра. И пусть малыш Тамерлан завоюет весь мир исключительно мирным творческим путём!
Татьяна Елагина