Дирижер, лауреат второй премии Международного конкурса пианистов, композиторов и дирижеров имени Сергея Рахманинова Клеман Нонсьё — о подлинности, волнении, первой влюбленности и красоте.
— Клеман, вы помните свою первую встречу с музыкой Сергея Рахманинова? Как это было?
— Я хорошо это помню… Это были музыкальные моменты для фортепиано (Шесть музыкальных моментов, op. 16). Я был еще молодым пианистом-студентом в моем родном городе Туре во Франции, и меня очень впечатлило то, что ждало меня впереди! Я подошел к этой работе с наивностью, свойственной юности, нетерпением перед трудностями и слишком преждевременным удовлетворением.
— Какие ассоциации возникают у вас при упоминании музыки Рахманинова?
— Когда я думаю о его музыке, я всегда вижу большую картину, окрашенную разными оттенками фиолетового. Иногда это музыка сумерек, освещенная луной, воспевающая тень; иногда музыка рассвета, где пробуждается жизнь. Я не вижу солнца в зените. Вот что мне также нравится в этой музыке: поэзия полутона.
— Что больше всего запомнилось в конкурсе имени Сергея Рахманинова? А что было самым сложным?
— Само собой разумеется, что дирижирование престижными оркестрами — это требовательное и яркое занятие. И все же, должен признаться, самыми тяжелыми были моменты, когда я оставался один в своей комнате, ожидая результатов каждого тура.
Когда я приехал в Россию, я не рассчитывал выйти в финал, а потом ожидание успеха осложняло мне жизнь! Ты говоришь себе: если я дойду до следующего тура, произойдет то или иное, делаешь прогнозы, которые разумнее было бы не делать, и все равно все возвращает тебя к ним. Твоя повседневная жизнь превращается в циклон, чьим глазом является решение жюри.
— Сложно ли работать с оркестром, когда твою работу оценивают известные дирижеры?
— Буду краток: для меня это мало что меняет. Когда я был на сцене, все было так впечатляюще, что я даже не думал об этом. И это хорошо, потому что подобные мысли могут заставить почувствовать, что от тебя ждут чего-то особенного, и нарушить один из важнейших компонентов дирижирования…
https://youtu.be/pCdh3VrVOr4
— Что больше всего привлекает вас в работе с оркестром?
— Тот факт, что ты всегда чувствуешь, что должен превзойти себя. Действительно, одна из особенностей этой музыкальной профессии заключается в том, что, помимо попытки убедить публику, ты должен убедить и музыкантов оркестра. Так что трудности не только музыкальные — или технические, как говорят некоторые, — но и человеческие.
Лично я, помимо входа, погружения в мир композитора, стараюсь как можно больше войти в мир оркестра, которым дирижирую, то есть понять его функционирование, культуру музыкантов и так далее. Это дает возможность культурного обмена, который я считаю важным.
— Какие, на ваш взгляд, основные составляющие профессии дирижера?
— Подлинность. Не всегда легко быть аутентичным перед оркестром или, в более общем смысле, перед группой людей. Действительно, это часто может заставить вас чувствовать себя хрупким, но я твердо верю, что полезнее принять эту хрупкость, чем играть авторитетную роль, которая кажется пустой. Авторитет и уверенность являются важными факторами, которые должны прийти естественно, через опыт.
Как дирижер, ты хочешь, чтобы каждый музыкант старался изо всех сил, чтобы в итоге достучаться до публики. Для этого я не знаю лучшего способа, чем аутентичность. Плюс техническое мастерство, богатая культура, организаторские способности, но все это более очевидно.
— Если бы у вас была возможность взять мастер-класс или урок у любого из дирижеров на протяжении всей истории, кто бы это был?
— Это вопрос, который требует много размышлений. Я бы выбрал дирижера, который, конечно, не очень педагогичен: Артуро Тосканини. Он не тот человек, которым я восхищаюсь, в том смысле, что я хотел бы быть на него похожим. Но он человек, выросший во времена, когда музыка создавалась совершенно по-другому: очень прагматично, с определенной формой трогательной наивности, когда запись была только в зачаточном состоянии… Тосканини хорошо знал Верди лично, носителя более древней традиции. Это источник вдохновения, из которого хочется испить хотя бы несколько дней!
— Если вернуться в прошлое, был ли в вашей жизни переломный момент, когда вы решали: продолжать заниматься музыкой или выбрать другую профессию?
— Был один такой момент: я впервые влюбился! Музыка вдруг обрела смысл, это уже не было просто упражнением, я чувствовал, что делаю это для кого-то, для чего-то. Но, как видите, я не могу сказать, что я так решил.
— Клеман, вы верите в судьбу? Как думаете, мы выбираем что-то в жизни или что-то выбирает нас?
— Это увлекательный вопрос, на который нелегко ответить в нескольких строчках… Для меня решение — это иллюзия: я думаю, что решаю, но все мои действия — лишь следствие внешних причин. Зная об этом, я могу влиять — в малом масштабе! — на мир вокруг меня. Поэтому я не фаталист. Мне близка философия Спинозы.
— Если бы вы могли прожить один день из жизни любого человека во всей истории, кто бы это был?
— Даже если бы я мог, я бы не стал! Быть счастливым в собственной жизни — уже достаточно сложная задача.
— Какое время в истории привлекает вас больше всего — и почему?
— Самые древние цивилизации или даже раньше, когда люди руководствовались первобытными потребностями. Эта скромная жизнь без удобств напоминает мне, что я не намного важнее обезьяны, собаки… или даже муравья!
— Без чего вы не представляете свою жизнь?
— Без простоты: куда бы ни несли меня ветры жизни, я хочу продолжать наслаждаться простыми вещами, даже если у меня остается на это все меньше и меньше времени.
— Если бы вы могли выбрать профессию для своей следующей жизни, чем бы хотели заниматься?
— Я был бы орнитологом. Поскольку я молодой человек, мне нравится проводить время с птицами, наблюдать за ними, слушать их. Их перья, их песни, их поведение, все в них вдохновляет меня!
— Клеман, мой любимый вопрос. Что для вас красота?
— Это первая птичья песня весенним утром, кошка, спящая у костра, смех со старым добрым другом. Это играть Баха осенью, наблюдать, как ребенок играет со своей собакой… Все эти вещи такие обычные и в то же время исключительно трогательные, когда вы умеете ими наслаждаться.
В конце концов: красота — это роза французского поэта Ронсара, вино персидского философа Хайяма!
Беседовала Татьяна Плющай