Имя молодой солистки Большого театра Альбины Латиповой становится узнаваемым среди продвинутых меломанов.
Начав пять лет назад, как и положено, с маленьких, но приметных ролей вроде Прилепы в «Пиковой даме» или Ксении в «Борисе Годунове» вскоре артистка исполнила виртуозную партию Коринны в «Путешествии в Реймс» Россини. Теперь она и прекрасная Царевна-Лебедь в «Сказке о царе Салтане» Римского-Корсакова, и Сюзанна в «Свадьбе Фигаро» Моцарта. За блистательное исполнение партии Гиневры в прошлогодней премьере «Ариоданта» Генделя Альбина была номинирована в разделе «Взлёт» премии Casta Diva 2022.
Недавно начавшаяся концертная активность Латиповой тоже полна интересных моментов.
– Альбина, давайте начнём с первой вашей не просто крупной партии, а главной роли в премьере на сцене Большого театра. Тем более, что «Ариодант» Генделя никогда не ставился в России за почти триста лет со дня мировой премьеры.
Партия Гиневры – сложнейшая. Бесчисленная барочная вязь колоратур, с которой вы отлично, будто играючи, справляетесь, не простые актёрские задачи. Но ведь «барочники» – особая каста среди музыкантов и певцов. Вы сталкивались до того с подобной музыкой?
– Разве что в консерватории, как положено, учила и пела на зачётах «старинные арии». Участвовала в студенческом исполнении «Орфея» Глюка в партии Амура.
Начало кастинга для «Ариоданта» мне напоминало авантюру. Решила попробовать. Предварительно отправила свои записи дирижёру Джанлука Капуано и режиссёру Дэвиду Олдену. Получила одобрение. Но как буду петь партию Гиневры целиком, не представляла вплоть до приезда в Москву маэстро Капуано. Он сразу задавал нам казавшиеся неисполнимыми быстрые темпы, но настолько поверил в нас и заразил своей влюблённостью в эту музыку Генделя, что в результате получилось достойно.
– Да, подтверждаю. Энергетика у Капуано совершенно огненная, завлекающая! И спектакль в целом органичен. Хотелось бы, чтоб его существование на Новой сцене продолжилось, не смотря на все трудности логистики с иностранными артистами. Будете ещё петь Генделя, если предложат, другие оперы, благо их у него уйма?
– Да, без сомнений. Это музыка невероятной красоты! И вызов своим возможностям.
– Следующей вашей столь же большой и значимой работой стала Донна Анна в премьере «Дон Жуана» Моцарта в ноябре 2021. Наверное, после акробатических трудностей партии Гиневры Моцарт, что называется, «зашёл»?
– Нет, не могу сказать, что после Генделя спеть Моцарта было легко. Они абсолютно разные! Всё по-другому, даже построение звука внутри себя. И колоратуры другие, и мой подход к роли, вплоть до предварительных распевок.
– Но что точно роднит обе эти постановки – ваши прелестные героини при всей сложности материала и обилию пропеваемых нот постоянно двигаются – бегают, чуть ли не прыгают. Трудно такое совмещать?
– Даже не знаю, отвлекает сценическое действие от технических задач или помогает, но по ощущению отдельные сложные моменты проходят в спектакле легче, чем в классе у рояля.
– Давайте поговорим о вашей столь ярко начавшейся в последние два сезона деятельности камерной певицы, особенно в проекте Елены Харакидзян «Опера Априори». Сразу хочется провести аналогию с вашим педагогом по Московской консерватории, Галиной Алексеевной Писаренко. Посчастливилось её слышать в большинстве партий на сцене МАМТ им. Станиславского и Немировича-Данченко. И всегда у Галины Алексеевны была активная концертная жизнь, самобытные камерные программы, записи романсов, где её партнером выступал иногда сам С.Т. Рихтер.
– Мне кажется, работа параллельно с камерным и оперным репертуаром обогащает певца. И моя дорогая Галина Алексеевна тому пример. В камерной музыке больше возможностей для раскрытия твоего личного.
Сейчас, когда спектакли в Большом театре идут блоками, примерно раз в полгода, ты не можешь держать в готовности обширный репертуар. А благодаря участию в программах фестиваля я открыла для себя вокального Шумана, Мендельсона, Прокофьева, Равеля.
– Как раз на открытии IX Фестиваля «Опера Априори» в Малом концертном зале «Зарядья» 31 октября в вашем исполнении прозвучат «Пять греческих народных мелодий» и «Шехеразада» Равеля. Французский язык этих произведений не всем даётся.
– А вот мне французский как раз удобен для пения. В подготовке таких программ очень хорошо помогает наш концертмейстер Екатерина Смирнова, она знает французский язык блестяще. В предстоящем концерте 31 октября опять буду знакомиться с новым для меня сценическим партнёром – пианистом Юрием Мартыновым.
Музыканты и проекты Apriori Arts Agency: афиша октября 2022 года
– Лена Харакидзян любит и умеет создавать новые творческие тандемы. Часто привлекает ансамблировать с вокалистами концертирующих пианистов, до того избегавших такого амплуа. Как ваше впечатление, есть разница в аккомпанементе между штатным театральным концертмейстером и солистом, привыкшим к лидерству?
– Среди наших концертмейстеров тоже есть потрясающие пианисты. Просто они для себя выбрали именно эту профессию. Для меня в партнёре за роялем прежде всего интересно его творческое «я», его взгляд на определённую музыку. Мы же делаем общее дело, каждый принося в него свои идеи.
С точки зрения ансамбля я не вижу разницы, играет ли концертмейстер или пианист-солист. Но, конечно, у солирующего пианиста совершенно другой опыт, ведь помимо сольных выступлений они все регулярно выступают с оркестрами, играют со струнниками и другими музыкантами в камерных ансамблях. И это естественным образом добавляет красок в нашу работу над программой.
– Этим летом, в июле, на фестивале «Безумные дни» в Екатеринбурге вы выступали с Яковом Кацнельсоном. Как с ним работалось?
– Два дня перед отъездом тоже оказались «безумными». Яков экстренно заменил заболевшего коллегу. Всю программу пришлось делать как будто заново.
Яша старше и опытней меня, очень много работал с певцами. У него был свой особый, давно сформированный взгляд на концепцию исполнения «Любови и жизни женщины» Шумана и «Пастуха на скале» Шуберта. Первая репетиция в Москве меня несколько расстроила. Но когда прилетели в Екатеринбург, стали друг друга слушать и поддерживать. В итоге его интерпретация принесла мне что-то новое, и всё у нас получилось – мы действительно были дуэтом, а не каждый сам по себе.
Я скорее другое заметила в своём опыте с пианистами: чувствую так называемую «гендерную» разницу, кто сидит за инструментом – мужчина или женщина. Хотя, например, Анна Генюшене, с которой мы делали раньше «Любовь и жизнь женщины», очень волевая пианистка.
– Шуман и Шуберт писали, как известно, по-немецки. У вас есть немецкий коуч?
– В Молодёжной программе Большого театра работает Роман Матвеев. Замечательный лингвист-германист, сам певец-любитель. Он потрясающе работает с немецким произношением! Сначала мы читаем текст, проговариваем его, и только потом поём. И он слышит, если мне неудобно петь немецкую фонему. Подсказывает, как это сделать, чтобы получилось.
– Ещё какие-то иностранные языки готовы пробовать? Допустим, испанский?
– По-испански я уже пела на Конкурсе камерной музыки Елены Образцовой памяти Кончиты Бадия. Тогда меня консультировала подруга Г. А. Писаренко, испанская певица.
– Другой ваш аспект – исполнение современной татарской музыки. Расскажите, пожалуйста, об этом.
– Ну, это слишком громко звучит! Я ведь только пробую себя в этом амплуа. Мой автор – Эльмир Низамов, мы давно знакомы. От большинства современных композиторов его отличает мелодизм. Его песни и романсы очень красивы, трогают за душу, но при том совсем не «старомодны». В них чувствуется и фольклорная основа, и современные тенденции. Такие произведения хочется исполнять снова и снова.
От некоторых соблазнительных предложений по камерному репертуару пока отказываюсь. Понимаю, что ещё не время. Как бы мне не нравилась сама музыка, я уже научилась ответственно относиться к выбору. Ведь, прежде всего, я всё-таки хотела попасть в театр и связываю свою жизнь с оперой. Я же ещё так мало сделала ролей! Столько ещё партий, которые хочется спеть.
– К какому типу вы сейчас относите свой голос? На мой слух, для лирико-колоратуры у вас много теплоты и плотности в тембре, для драматической колоратуры недостаточно, пардон, «стервозности».
– Я не хочу ставить на себя штампы. Пока я просто сопрано. Вряд ли соглашусь на партию Царицы ночи из «Волшебной флейты», там необходим крепкий металл. Склонна к лирическим героиням, но и чисто колоратурный репертуар жаль потерять.
– А бельканто?
– Может быть, со временем. Работа в репертуарном театре тем и хороша, что тебе могут предложить партию, о которой ты никогда вообще не думал. И она вдруг станет твоею. Как та же Гиневра у меня. Иногда, чтобы понять, «твоё или не твоё», стоит попробовать выучить партию. У меня так было с Коринной из «Путешествия в Реймс». Я никогда до этого не пела Россини. И вдруг получилось!
– Хочу спросить ещё об одном проекте фестиваля «Опера Априори». Вы приняли участие в исполнении редко у нас звучащей оратории Мендельсона «Илия» в «Зарядье» в мае 2021 года под управлением Максима Емельянычева. И там, помимо ансамблевых номеров и партии Отрока, вам досталась, как говорят музыковеды, самая красивая ария во всём творчестве композитора – «Слушай, Израиль!».
– «Илия» у нас несколько раз откладывался и переносился из-за пандемии. Так что исполнение получилось вызревшим.
В моей арии, отрывающей вторую часть оратории, очень глубокий философский текст и посыл. Музыка Мендельсона необычна: когда открываешь партитуру, кажется, что вроде бы и петь нечего. А потом начинаешь впевать и думаешь, «ну за что такая сложность»?!
Этот опыт мне очень пригодился – на «Безумных днях» этим летом я спела эту арию в гала-концерте с Уральским оркестром и Дмитрием Лиссом. А так как вся тема фестиваля была посвящена творчеству ранних романтиков, и Мендельсон был одной из ключевых фигур, мне доверили выучить партию Первого эльфа в его «Сне в летнюю ночь». Какой это потрясающий был опыт вместе с екатеринбургскими драматическими артистами! И какой был невероятный приём у публики – чистый восторг!
– Жанр оратории – отдельная тема. Вроде бы, всё как в опере: солисты-партнёры, хор, оркестр. Разве что актёрствовать не надо. Почувствовали какую-то разницу?
– Нет! Музыкально опера, оратория и кантата действительно очень близки. С удовольствием приму участие и в других подобных проектах. Например, в кантатах Баха. Одну кантату Баха мы исполняли вместе с замечательной пианисткой Варварой Мягковой в ещё одном Ленином проекте Ladies Apriori.
Несмотря на свой колоссальный концертмейстерский опыт с детским хором, Варя говорит, что совершенно не умеет работать с вокалистами-солистами. Это неправда! Сотрудничать с ней совершенно удивительно. Варвара – это целый мир, космос, прикоснуться к которому – настоящее счастье.
Татьяна Елагина