Балетная труппа Приморской сцены Мариинского театра показала в Москве «Федру» и «Жар-птицу». Гастроли прошли на Новой сцене ГАБТа.
Из Владивостока привезли два одноактных, но совсем разных произведения. «Федра» – балет на музыку Гласса по трагедии Еврипида «Ипполит». «Жар-птица» сделана на музыку Стравинского.
Первый балет, и не для Владивостока, сочинил (давно) известный европейский мастер Флемминг Флиндт. Второй балет – продукт Эльдара Алиева, худрука дальневосточной труппы. Впечатлений от обоих показов много. Правда, неоднозначных.
«Федра» задумана и сделана как трагедия рока. И минималист Гласс, надо думать, выбран именно за неизбежность: его вечные трезвучия — глас того, чего нельзя избежать, что было, есть и будет. Пришпиленная к трезвучиям обильная перкуссия должна нагнетать хтонический ужас.
История Федры, жены царя Тесея, воспылавшей неодолимой страстью к пасынку Ипполиту по воле мстительной богини Афродиты (пасынок чтит не ее, а Артемиду-охотницу) не раз становилась поводом для искусства, и балета тоже. Марта Грэм, Сергей Лифарь… Потом и Флиндт, поставивший балет в Далласе (1987).
Спектакль эффектно полон красных световых всполохов, рождающих тревогу, а начинают и заканчивают его движущиеся фигуры богов высотой в пять метров. На дам-богинь не похоже, на некую неодолимую высшую силу – очень даже. Люди, то есть, игрушки этой силы.
Флиндт, известный пристрастием к показу пограничных состояний психики (в Москве шел его балет «Урок» по пьесе Ионеско, об учителе-психопате), построил «Федру» на отанцовывании цитат из Еврипида.
Цитаты, надо сказать, жесткие: Афродита говорит о наказании женоненавистника Ипполита, он гордится своим непорочным телом и проклинает весь женский род, Федра не осознает себя вне преступной страсти, няня проклинает жизнь, хор поет о любви, несущей разрушение, Тесей убивает сына, обвинив его в прелюбодеянии с мачехой. Пластика Флиндта соответствующая. Но она не сыграла.
Худрук Алиев, по его словам горд, что
“Сегодня Приморская сцена Мариинского театра волею судьбы является единственной труппой в мире, которая имеет этот спектакль в своем репертуаре».
Но просто гордиться мало. Нужно еще тщательно работать над формой. У Флиндта хоть и во многом и неоклассика, но не только она, и на рутинном исполнении привычных па не выедешь.
Эти па обременены модернистским контекстом: руки и тело часто работают вне канона. Координация по вертикали рвется координацией по горизонтали. Есть подражания античной вазописи с надлежащими ракурсами тел. Резкость смены поз отнюдь не классическая, кисти рук в треморе, локти широко расставлены, стопы оттопырены, колени не раз завернуты, асимметрия присутствует, и т д. Всё требует отказа от заученной демонстрации профессиональных привычек.
Или солисты не поняли, о чем этот балет и как его нужно исполнять, или за три года с момента постановки во Владивостоке забыли, что им говорили на репетициях. (Постановщик Джейкоб Спарсо, ассистент Флиндта, не мог не говорить). Как бы то ни было, участники московского спектакля превратили жесткий экзистенциальный опус в нечто прямо противоположное. Безмятежность их телесного посыла, эмоциональная нейтральность обескураживала.
Вот эта Федра (Анна Самострелова) и правда умирает от безответной страсти? Я увидела довольно спокойную женщину благонравного облика, который возник из аккуратного показа (перечисления) якобы «мучительных» па.
Вот этот Ипполит (Сергей Аманбаев) и правда ненавидит женщин во имя своей непорочности? Вижу физически тренированного подростка, чьи движения весьма бодры.
А Тесей (Сергей Уманец) не горюет, но имитирует горе. Ведь мало закрыть лицо ладонями, воздеть руки к небу или упасть на колени, как в этом балете положено. А где кинетический посыл хтони?
«Это гнев Афродиты, это она погубила Федру, а Федра Ипполита, а Ипполит оставляет безутешным Тесея: три жертвы, одна несчастнее другой».
Вот о чем балет. Вот что надо показать: цепочку неотвратимого, неизбежность злосчастья. Но увы. Классические танцовщики просто пытались исполнить неклассическую хореографию. Как могли.
Некоторым оправданием для артистов стал скользкий пол на непривычном для них покате. Это, несомненно, сказалось на общей пластической скованности.
С «Жар-птицей» получилось забавней. Эльдар Алиев решил создать спектакль типа 6 плюс. Сказка же в либретто, значит, для детей. Если ее еще и переписать, получится точно детский утренник. К слову сказать, дирижирование (в программке театра нет имени маэстро) было под стать: затушеваны все «острые углы» партитуры, а простоватой сладости добавлено (спектаклем дирижировал главный дирижер Приморской сцены Мариинского театра Павел Смелков – прим. ред.).
Декорация с языческим идолом на заднике странная: это, кажется, тотемное солнце на столбе, с глазами и ртом зеленого цвета (почему?), и оно изрыгает из себя алую ленту. Будто кровь выплевывает. Спускающиеся сверху блеклые «леса» и «сады» красоты не добавляют. Кащеево царство темное и мрачное, как ему и положено, но без особой фантазии.
По воле Алиева, Жар-птицу, — она же и Царевна — словно героиню известного балета про лебедей, заколдовал злой колдун, и не просто заколдовал, а заставил приносить молодильные яблоки, которые тут же и пожирает на троне. Жениться на красавице урод тоже хочет, конечно, поэтому ее периодически расколдовывает и требует ласк.
Меч, которым можно убить злодея, Иван (Сергей Уманец), по ротозейству Кащея, спокойно снимает со стенки его же трона. Просто и эффективно. Безо всякого со стороны Кащея сопротивления. И постановочный эффект налицо: удар светового оружия заставляет колдуна броско сгореть со вспышкой.
Есть еще хороводы народа с венками, в начале и в конце, топот нечистой силы («поганый пляс») и дуэт героя с Жар-птицей (Лилия Бережнова), напоминающий о балете Фокина.
Танцы солистов не особо затейливы. Набор довольно коряво исполненных базовых перекидных и кабриолей, плюс широко открытые в стороны руки как знак широты души – Иван Царевич. Добры молодцы да красны девицы со всеми их балетными шаблонами – народ. Предсказуемо прыгающая и порхающая и машущая «крыльями» Птица.
Лучше всего сделан Кащей, на три четверти за счет великолепного исполнения: японец Шизуру Като на диво виртуозен и так же пластичен. Мягкие, пружинистые и ловкие ноги этого Кащея сплетали замысловатые узоры.
Танцевал он в полном соответствии со своими словами в интервью:
«Я человек совсем не романтичный»
и
«Людям нравится понимать, что это круто, что артист на сцене может сделать такое, что многим не под силу. Это тот самый вау-эффект».
В общем, желание худрука показать свой балет — не самая сильная сторона этих гастролей. А жаль. Лучше бы «Дон Кихота» привезли. С Като- Базилем. Был бы точно вау-эффект.
Майя Крылова
Музыкальный и балетный журналист. Неоднократно эксперт фестиваля "Золотая маска".