В рамках XXII международного фестиваля EARLYMUSIC прошел показ оперы Люлли «Атис». Ее сыграли и спели участники ансамбля «Солисты Екатерины Великой» под руководством Андрея Решетина. Режиссером стал Тьерри Пето (Франция).
«Атис» , четвертая опера Люлли, создан в 1676 году в королевском замке Сен-Жермен-ан-Ле, при непосредственном участии короля Людовика Четырнадцатого. Известно, что он лично выбрал тему оперы из нескольких предложенных вариантов, вносил замечания в либретто и присутствовал на репетициях, давая августейшие указания.
Король настолько принял эту оперу, что приказал показать ее 9 раз за месяц. В назидание собственному двору, видимо. Ведь «Атис» – история про безжалостность страсти и фатальную власть любви над смертными, включая королей. Да и над бессмертными тоже.
В основе оперы – либретто Кино про древнего мифологического красавца Атиса. Его полюбила богиня Кибела, а юноша, ставший жрецом охваченной страстью богини, ее надежды обманул. Потому что самонадеянно ухаживал за нимфой Сангаридой, расстраивая ее вынужденный брак с царем Селенусом и не гнушаясь интриг. За что и поплатился: разгневанная небожительница превратила обманщика сперва в безумца, убивающего нимфу-возлюбленную, а потом – в сосну.
Люлли придавал огромное значение тексту, называя свои оперы «трагедиями, положенными на музыку». (Кстати, к премьере замечательно издана вокальная билингва). Основное внимание обращено на риторику, ведь мораль из этой трагедии вывести трудно. Разве что «будь честным в любви, а не то боги тебя накажут».
Развернутые монологические и диалогические речитативы с ариозными фрагментами – музыкально главное, но есть и ансамбли, причем сложные, и , конечно, ритурнели. Это типично барочная опера, с разнообразными вокальными и инструментальными аффектами. Повода к ним хоть отбавляй: ревность, месть, обманутые ожидания, лживые речи, предательство…. Даже злоупотребление служебным положением.
Режиссер Пето на этом и сосредоточился: по его мнению, придворная чинность королевского барочного спектакля необходимо должна сочетаться с живостью музыкальной и вокальной речи. Хотя, конечно, база здешних эмоций – пресловутая французская рациональность, четкая структурированность, не позволяющая расплыться.
Мелодрамы, даже в моменты сугубой фабульной слёзности, в «Атисе» нет, о чем говорит и увиденный барочный жест. Он не грациозный и повествовательный, но, по Пето, резкий и изобразительный. Жест – маркер эмоции, четко очерчивающий границы того или иного аффекта. Для публики тут вообще интрига: что-то понятно сразу, что-то – не совсем. Но интересно расшифровывать: удар кулака одной руки в ладонь другой – сила и горение души; скрещенные запястья – плен; указательный палец в землю – проклятье или смерть. поднятая вверх рука с вытянутым указательным пальцем – при каждом упоминании божества. Вообразите, какой аффект возникает, если при этом поют нечто вроде «пусть несчастье Атиса заставит страдать весь мир, пусть всё ощутит на земле ужас столь жестокой кончины».
На фестивале в Петербурге оперу показали в сокращенном виде: ушел Пролог, традиционно славящий монарха, заполненный богами, музами и героями. Нет танцевальных сцен и некоторых второстепенных персонажей, сокращены речитативы. Это вызвано, с одной стороны, техническими причинами. Например, не получалось много месяцев репетировать трехчасовую оперу с режиссером, который не живет в Петербурге. Многое упирается в деньги. «Осмысление эпохи в ее полноте», как говорил Решетин, будет возможно лишь тогда, когда изменятся финансовые условия фестиваля. Конечно, петербургский Комитет по культуре помогает, но амбициозные проекты такого рода – дорогостоящая затея.
Зная все это и стремясь найти преимущества в недостатках, петербургские участники проекта поставили себе, прежде всего, учебные задачи: освоить стиль оперы семнадцатого века в произношении французского языка и барочного жеста. Замысел постановки – и его воплощение – заявлены как «окультуривание в самом прямом смысле слова. … как хороший крестьянин постоянно занимается своей землей».
Создатели зрелища остроумно использовали невозможность первоначальной полноты, обратив ее в постановочный прием. Мы, зрители, как бы видим не зрелище. Мы в процессе его создания. То есть на репетиции.
Спектакль начинается с прихода музыкального ансамбля (поперечная флейта, клавесин, две лютни и виолончель плюс немного струнных) и самого Люлли (Тьерри Пето) в огромном парике, черном с блестками камзоле и красных чулках. Воскликнув «король!», композитор вместе с музыкантами склоняется в поклоне перед входящим монархом (Даниил Ведерников). Потом Люлли руководит музыкой, дирижируя свернутыми в трубку нотами, а Людовик сидит и смотрит, милостиво аплодируя и тем давая сигнал хлопать публике.
Даниил Ведерников: «Несмотря на условность, смысл барочного жеста понятен»
Солисты, нет сомнений, тщательно готовились, и во многом преуспели, выпевая «чистые гласные вместо носовых и добавочные дифтонги». Монологи Атиса (Борис Степанов) и Кибелы (Анастасия Бондарева), слезы Сангариды (Вера Чеканова), выходы Селенуса (Илья Мазуров) заставили следить за происходящим, вкусные исторические детали (произношение финальных согласных, например) придавали привкус подлинности.
Очевидно, что ансамбль Решетина не может заменить оркестр Люлли (77 музыкантов). Но тут психологически выручили предлагаемые обстоятельства: мол, на прогоне пока так, но на спектакле… Костюмы, как выразились в речи перед спектаклем, на полдороге к подлиннику. Они разномастные: от красивых воссозданий прототипов до фантазийных придумок художницы Лилии Киселенко. И снова: на этапе «подготовки оперы» не диво выглядеть, кто во что горазд. Ну, и барочная опера, представленная без машинерии и декораций, в черном кабинете – разумеется, на стадии подготовки. Хорошо, что в замке Сен-Жермен не существовало занавеса, и его не нужно реконструировать.
В планах фестиваля и «Солистов Екатерины Великой» – продолжение работы с Пето над французским репертуаром 17-18 вв, и постановка франкоязычной оперы Бортнянского «Сокол». Это не значит, что прочая старина будет забыта. Такое невозможно для коллектива, уже работавшего над оперой с текстом Екатерины Второй, над «Цефалом и Прокрис» с либретто Сумарокова и над «Навуходоносором» Симеона Полоцкого. В общем, амбиций Решетину и его команде не занимать. Как и желания репетировать.
Майя Крылова