
На эстонском острове Хийумаа прошел четырнадцатый фестиваль “Hiiumaa Homecoming”.
Фестивалем Hiiumaa Homecoming руководит один из основателей фестиваля «Возвращение» в Москве Дмитрий Булгаков.
Если московское «Возвращение» Булгаков делает вместе со скрипачом Романом Минцем, то проект на острове был создан 14 лет назад совместно с гобоистом Павлом Стругалевым. И это дорогое Булгакову начинание – музыкант провел на Хийумаа детство, приезжая на лето. Позже, уже взрослым, начал сюда возвращаться.
За эти годы фестиваль обрел свое неповторимое лицо. На Хийумаа музыка приходит в гости к лесам, полным ягод, к бухтам среди скал, к живописным пляжам и старинным маякам, в дома, стоящие среди пушистых елей и корабельных сосен.
Природа острова, к которому надо романтически плыть на пароме с материка, накладывает на фестиваль неповторимое своеобразие. Произведения, которые там звучат, в идеале должны совпасть с гением места. Музыка – часть природы. Природа – часть музыки. Вроде бы знаешь, но не всегда помнишь. На Hiiumaa Homecoming, это не забываешь никогда.
«В Москве мегаполис вмешивается в фестиваль и усложняет жизнь. Общение, и репетиции, и сами концерты – гудками машин с Никитской. А тут остров помогает нам тишиной, уютом и комфортом»,
– говорит Булгаков.
Фестиваль камерной музыки во многом создается тем же кругом музыкантов, что и московское «Возвращение», но это не правило и не условие. Концерты – результат творческих усилий исполнителей из Эстонии, России и других стран, приезжающих из года в год.
Что играть – предлагают сами музыканты. Задача Булгакова – составить из этого красивые и убедительные программы.
Места проведения концертов – занимательное путешествие по острову. Играют в музее, в церквях, в старинных домах, в портах, в лесу у огромного валуна ледникового периода, на открытом воздухе. Как правило, находят одно новое место каждый год.
«В Москве на «Возвращении» есть правило – при составлении программ никогда не повторять произведения, это провоцирует нас на поиск нового. Здесь репертуар рождается, исходя из состава исполнителей»,
– говорит кларнетист Антон Дресслер.
По мнению пианистки Ксении Башмет, проект на острове не только серьезное творчество, но и почти
«как курорт. Мы живем в одном отеле, дурачимся, смеемся, и при этом много работаем».
Важно, что программы эстонского фестиваля, уже давно обрели верных, им же сформированных зрителей, они ждут летнего цикла весь год, приезжают слушать музыку и с дальних хуторов, а на концертах реагируют искренне и трогательно.
Первый вечер прошел в старинном амбаре Villaladu в порту. Здание было построено в 19 веке как склад суконной фабрики. Ныне это концертный зал.
Музыка звучала в союзе с изобразительным искусством: параллельно с фестивалем открылась выставка двух постоянных участников Hiiumaa Homecoming – «ракурсные» фотографии Антона Дресслера и «бессюжетная» живопись пианистки Ингрид Флитер. Все это хорошо сочеталось с музыкой, апеллирующей к похожим переживаниям.
Первая рапсодия Дебюсси, сыгранная пианистом Александром Кобриным и Антоном Дресслером, сменилась Сонатой Пуленка и «Скарамушем» Мийо. Музыканты демонстрировали и понимание стиля, и единство ритма и чувства. Дебюсси пленил мягкими хроматизмами, поздний Пуленк убеждал сложностью переживаний (первая часть – Allegro tristamente, весело и грустно вместе, а третью, Allegro con fuoco, нужно играть с «огоньком»), а Мийо в азарте комедии дель арте бросался залихватскими мотивами бразильской самбы.

Французский неоромантизм программы органично перекликался с окружением. Свинги Пуленка и Мийо, и даже созерцательные «переливы» Дебюсси напоминали о «свингах» в лесу, на море и в небе, когда ветер колышет верхушки деревьев, поток воздуха гонит волны в разных акцентах, а бегущие облака танцуют что-то джазовое.
В финале вечера обрадовал фирменный проект Дресслера, который делает авторские программы “кларнет плюс live-электроника”. Лирический герой этой музыки – хороший человек, задающий вопросы. В музыке – медитация и экстаз. Или мед и улей, как говорили герои Александра Грина, выпив драгоценного вина.
В музее Кярдла (столица острова) концерт посвятили путям европейского романтизма двух веков. И воспоминаниям о нем. Кобрин темпераментно сыграл раннего Бетховена, его клавирную Сонату, написанную композитором в 23 года. Рояль конца 19 века, отличающийся по конструкции от современных инструментов, придал этой отрывистой, почти воинственной музыке немного архаичное звучание.
«В разные периоды моей жизни я тяготел к разным авторам»,
– говорит пианист.
«Страсть к немецкой музыке была и остаётся. С подросткового возраста она началась с немецкой литературы и плавно перешла к немецким романтикам. А вот к Бетховену я пришёл только сейчас. Его музыка меня вдруг абсолютно поглотила, и на другое я стараюсь сейчас не отвлекаться. Главное, что меня увлекает – бездонность этого мира, невозможность постичь его до конца».
«Лесные сцены» Шумана Кобрин преподнес как послесловие к Бетховену – в том смысле, что баланс между венской классикой и подступающим бурным романтизмом у Бетховена (даже музыка менуэта шла на штурм) преобразился у Шумана (и Кобрина) в иную грань романтики – таинственную возвышенность сказки. В каждой из девяти частей цикла – по-своему.

Соната Респиги, которую Кобрин играл с Романом Минцем, по первому впечатлению – туманная элегия, с настроением «дорога уходит в даль» и бархатной ностальгией неясно о чем, но участники дуэта сделали ее чем-то большим. Они наполнили музыку драматизмом иного, более жесткого типа, особенно в третьей части, где игра размерами в нотах, кажется, особо сложна, а музыкальный плач переходит в музыкальный вопль, чтобы затем впасть в расслабление.
Но перед этим и после Бетховена было Трио ля минор Карла Рейнеке, малоизвестного широкой публике немецкого композитора позапрошлого века.
Обстоятельный, как мысль тевтонского философа, Райнеке мыслит нежно, но с увесистыми сантиментами, при этом очень искренне. Такую музыку мог бы написать постаревший Вертер, если б его спасли, и на старости лет достопочтенный бюргер принялся бы ностальгировать по Шарлотте. Все это впечатляюще передали Ксения Башмет, Дмитрий Булгаков и валторнист Юрнас Ряхни.
В третий день фестиваля музыканты и публика совершили вояж на пароме, отплыв на соседний остров Сааремаа. Там прошел дневной концерт, причем в фантастической обстановке: в 20 метрах от моря, на фоне Балтики, в сказочном месте встречи воды и солнца. По воде к тому же плыл белый корабль – во время исполнения кларнетового Квинтета Брамса.

Брамса не просто сыграли с навыком и чувством ансамбля. Была большая любовь к этой музыке. Музыканты ее не стесняются. Антон Дресслер думает, что
«при исполнении Брамса пропадает ощущение времени. Может быть, прошло два часа, а может, восемь минут. И когда заканчивается последний аккорд, не хочется ни говорить, ни кланяться публике».
Дресслер вместе со скрипачом Эгертом Лейнсааром, альтистом Тимуром Якубовым и виолончелисткой Еленой Даунайте играли в соответствии со словами:
«Брамс мне особенно близок тем, что передает самые сокровенные, интимные чувства, никогда не скатываясь в пошлость или дурной вкус. Даже в своем отчаянии он остается благороден. Это для меня высшая степень мастерства».
Так о немецком мастере говорит участник квинтета Роман Минц.
Виолончелист Борис Андрианов и Эгерт Лейнсаар представили пьесы Глиэра, причем без последней части, семь вместо восьми: Андрианов считает финальный «Этюд» неудачным, а яркое пред-финальное Скерцо – достойным стать финалом.
Но открыл концерт на соседнем острове отменный хор с Хийумаа, с песнями эстонских композиторов 19-21 веков. Коллектив под управлением Райли Кайбалд, созданный энтузиастами на малонаселенном острове, в первый раз пел на фестивале. Формально он считается любительским, но поет на зависть многим профессионалам. Что неудивительно, зная о высокой (и многовековой) певческо-хоровой культуре Эстонии.

Тот же коллектив участвовал и в вечернем концерте в порту, когда все приплыли обратно. Причем с совершенно иной программой, но так же покоряя умелой полифонией и чудесным энтузиазмом. И снова, с «цыганской», бесшабашной и скоростной Сюитой Оффенбаха и крутым по драйву «Калипсо» Гусева, выступил Андрианов, в паре с молодой виолончелисткой Анной Кошкиной, чье мастерство не померкло на фоне виолончели именитого партнера.
“Музыка, будучи идентична небесам, не является чем-то сиюминутным и даже почасовым. Это условие вечности».
Так говорил английский композитор Холст, чей Терцет, выбранный для фестиваля Тимуром Якубовым, прозвучал и при участии испанской флейтистки Виктории Кальво Ордонез с Дмитрием Булгаковым. По мнению Якубова,
«в музыке Холста словно три человека разговаривают на разных диалектах. Сперва как будто не слушая друг друга, но потом начинают прислушиваться – и слышат».
Именно так, в поиске смыслового согласия этого «точечного» материала, звучали гобой, флейта и альт.
Финальный квартет Франсе, с его чрезвычайно насмешливым и технически трудным характером (играли Виктория Калво Ордонез, Дмитрий Булгаков, Антон Дресслер и фаготист Пеетер Сарапуу) стал источником радости для исполнителей и для публики. Первые с наслаждением вникали в многообразный мир музыкальных деталей, вторая оценила броский, рациональный и вместе с тем нежный юмор. Деревянные духовые тут буквально сверкают тембрами и болтают на них, словно кумушки-сплетницы: «ты что? – а ты что? – а ты?»
Последний концерт, снова в амбаре, был пленительно противоречивым. Снова Бетховен, одна из его сонат в трактовке Кобрина. Музыка словно раздвигала стены, энергично и напористо, а потом впадала в затишье перед бурей. В паузах накапливался темперамент, а финальное Рондо взрывалось «сверхзвуковой» энергией.

Секстет Пуленка – музыка памяти друга. Тут горечь и бессилие от потери, но одновременно любовь и даже галльское шутовство, улыбка при воспоминании о хорошем.
Философическую музыку с наличием цирковой эквилибристики сыграли пять духовых и рояль (Виктория Калво Ордонез, Дмитрий Булгаков, Антон Дресслер, Пеетер Саарапуу, Юрнас Ряхни и Ксения Башмет). Особо тронула вторая часть, где мелодия гобоя перекликается с роялем, развертываясь и развиваясь, и как бы эхом передается фаготу и кларнету – чтобы снова вернуться к гобою в конце.
Хочется отметить мастерство Башмет в опусе Тююра (кстати, уроженца острова Хийумаа). В музыке царит своеобразный полифонический минимализм, построенный на «нерегулярной» ритмической перекличке скрипки и рояля, а потому требующий предельного внимания. Тююр – второй в мире по популярности эстонский композитор после Пярта.
«Его музыку я люблю, играла несколько его «Архитектоник», в том числе с электрогитарой»,
– рассказывает Ксения.
«Пьеса «Conversio» была для меня новой, ее предложил скрипач Эгерт Лейнсаар, очень понравилась музыка, но играть ее не просто – расслабишься хоть на мгновение и можно потеряться в счете и разойтись, так что пьеса оказалась не только красивой, но еще и полезным упражнением для мозга».
Праздник закончился Квинтетом Дюбуа с интересным составом – духовые, струнные и рояль, в исполнении Александра Кобрина, Дмитрия Булгакова, Романа Минца, Тимура Якубова и Елены Даунайте.
«Дюбуа очень искренне высказался о теплых человеческих отношениях. Его музыка подходила нам для завершения фестиваля. Она полна оптимизма, но одновременно в ней есть темные бемольные миноры, мгновенная густая грусть, как будто радостно светило солнце – и вдруг облака закрыли свет»,
– говорит Булгаков.
Можно спорить о достоинствах этой музыки, в которой лирическая линия откровенно ведет к простодушной сентиментальности. Но и правда, нет, кажется, лучшей идеи для выражения дружеского чувства, когда рефлексия отступает, и на первый план выходит радость совместного музицирования.
Слушая Дюбуа, кажется, что завтра будет лучше, чем вчера. У фестиваля Hiiumaa Homecoming для этого есть все основания.
Майя Крылова
Музыкальный и балетный журналист. Неоднократно эксперт фестиваля "Золотая маска".