Закончился фестиваль «Гендель. Мир горний и мир дольний» в Московской филармонии. О первой части проекта мы уже писали. Вторая часть включала оперы «Тамерлан» и «Юлий Цезарь в Египте», а также ораторию «Феодора».
«Тамерлан»
Это особенная опера и для восемнадцатого века, и для Генделя. Один из главных героев кончает жизнь самоубийством на сцене, что нетипично для эпохи, когда всеобщее финальное благоустройство было неписаным законом для оперных либретто. Так люди времени Просвещения выражали уверенность в конечной разумности человека и мироздания. Но «Тамерлан», с его сгущающейся мрачностью, колебал устои и выражал сомнение.
Завоеватель из восточной Азии покорил царство султана Баязета и заточил того в темницу. В сложной интриге участвуют византиец Андроник, союзник Тамерлана, влюбленный в дочь Баязета Астерию, и сам Тамерлан, желающий жениться на дочери врага, в то время как у него уже есть невеста, принцесса Трапезунда Ирина, которая под маской посланницы прибывает к жениху.
Ненависть покоренных к покорителю ничто не может смягчить, завоеватель этим все более недоволен. Баязет, чтобы избежать позора, принимает яд, потрясенный Тамерлан смягчается и отдает Астерию Андронику, чтобы самому жениться на Ирине. Да, в финале есть некая дань хэппи-энду, но Баязета этим не вернуть. Так что опера Генделя говорит о необратимости зла.
Концертное исполнение собрало солистов из нескольких стран. Плюс Государственный академический камерный оркестр России и дирижер Кристофер Мулдс, о котором я уже писала; здесь маэстро, с его умением заражать музыкантов энтузиазмом, добился от оркестра еще больших успехов, чем в «Роделинде».
Все выступавшие певцы – дебютанты в этой опере. Что, кстати, одна из отрадных особенностей фестиваля, он дает возможность солистам осваивать новые горизонты.
Знаменитая Вивика Жено пела Тамерлана, демонстрируя своеобразный «мужской» тембр, отменную технику и стремление за ее счет приспособиться к партии, которая, кажется, ей не совсем подходит тесситурой, притом этот захватчик и тиран особой грозностью не отличался.
Тенор Бен Блисс (Баязет) стал захватывающим султаном, причем чем дальше, тем больше: его первая ария, казалось, прозвучала как путешествие романтика в генделевскую оперу, но потом драматическая барочная выразительность, исходящая из ровного мастерства, стала превалировать, и ария «Жди меня у края Леты» вызывала слезы. Как катарсис.
Андроник (Надежда Карязина) – еще одна «брючная» партия, насыщенное и гибкое меццо певицы прекрасно справилось со всеми трудностями.
Арии Ирины (Элеонор Панкрази) больше на словах, чем на чувстве, повествовали, что принцесса сильно горюет из-за неверности жениха.
Арию «Любовь казнит и губит» (поет Лев, греческий военачальник, сподвижник Ирины) Александр Миминошвили спел, педалируя мимику и с сардонической улыбкой резонера, что, впрочем, не мешало искренности.
А самым сильным впечатлением стала Софи Юнкер (Астерия). Миллион нюансов в миллионе душевных терзаний героини – такой предстала выдающаяся певица наших дней, в чьем исполнении Гендель, оставаясь пленительно старинным, стал остросовременным.
«Феодора»
«Феодора» – вечно злободневная история о борьбе тоталитаризма (при принудительной официальной идеологии) с ростками личной свободы и сопротивления. Не самая известная оратория Генделя обладает несправедливой исторической судьбой. Ее музыка захватывает, ее сюжет трогает, но на фоне «Мессии» и некоторых других ораторий история про христианскую мученицу из Антиохии как-то ушла на второй план, хотя ее периодически исполняют, и есть несколько удачных театральных постановок.
Ближний Восток времен римского владычества. Наместник Валент, преследующий христиан и насаждающий римские культы. Тайная христианка Феодора и тайный христианин, римский воин Дидим. Взаимное самопожертвование: он помогает ей бежать из каземата, она пытается его спасти от казни за потворство побегу. Они «несчастные и все же счастливые»: героев казнят за любовь и веру, но это смерть, которая, по христианской мысли, «смерть поправ».
В оратории, как известно, большая роль хора, что дало возможность много слушать вокальный ансамбль «Интрада». Финальные хоры трех действий («Иди же, великодушный…», «Он увидел прекрасного отрока…» и заключение о божественной любви) были спеты на обычном уровне «Интрады», то есть превосходно. И тут отличный мужской кастинг.
Не одна я предвкушала приезд Моргана Пирса, который уже пел в московских концертах, в том числе и Генделя. Пирс был злодеем Валентом, его ровный, актерски выразительный баритон красочно живописал торжество грубого зла: «дыба и огонь, петля и меч».
Тенор Каспар Синг (Септимий, воин и римлянин, сочувствующий страдающим героям) в финале немного пережал с возвышенностью, но чистые, звонкие верхи и мягкая манера пропевать человеколюбивые сентенции были весьма пленительными.
Незабываем контратенор Тим Мид (Дидим), тоже ожидавшийся знатоками с нетерпением: у него детально разработанный меланхолический фальцет и вокальная харизма.
Что касается кастинга женского, то и у Генриетты Бонде-Хансен (Феодора), и у Кристины Хаммерстрём (сподвижница героини, оперная резонерка Ирина) тембры красивые, мастерство большое, но темперамента, на мой взгляд, не хватало.
Конечно, в финале, когда Феодора и Дидим вместе идут на казнь, ангельская отрешенность уместна: героиня уже почти не на земле. Но до того Феодора у Генделя не всегда ровна и благонравна: есть и отчаяние, и горе, и тревога. Учитывая, что оркестр «Musica Viva» под руководством Александра Рудина тяготел к медленным темпам и спокойной размеренности, впечатление от женских арий было слишком уж медитативным.
«Юлий Цезарь в Египте»
Это, кажется, самая популярная опера Генделя. В основе либретто – псевдоисторические (базирующиеся на реальных событиях) приключения римского полководца и политика. Его флирт с царицей Клеопатрой, козни ее брата Птолемея, положительная мстительность Корнелии и Секста (вдовы и сына Помпея, противника Цезаря, но Цезарь его победил в битве, а Птолемей коварно отрубил голову), метания египетского военачальника Ахиллы – все это «упаковано» в несколько часов музыки. Ее дирижер Кристофер Мулдс и – за недели репетиций – отменно сыгравшийся с ним Государственный камерный оркестр России трактовали со всем объемом генделевских эмоций, то есть в сплаве резких контрастов.
На Мулдса и смотреть интересно: как он, без излишней аффектации, но очень точно показывает вступления, как мягко, но и железно собирает инструменты и тембры в единое целое. Как раскрывает танцевальность менуэта, сицилианы и сарабанды, тонко выявляет моменты музыкальной деликатности и музыкального куража, горечь ламенто, комическую игривость и любовный триумф.
Не затерялись в недрах оркестра и редкая для Генделя арфа, и виола да гамба. По-царски громко звучали фанфары четырех валторн (правда, не совсем чисто по звуку).
А пели все так, что становилось жаль купюр (несколько арий и некоторые повторы в ариях da capo), произведенных, по словам художественного руководителя проекта Михаила Фихтенгольца, для того, чтобы публика попала домой «до восхода солнца».
Какой бы длинной ни была эта опера, все равно казалось, что дивного кантиленного вокала контратенора Арье Нуссбаума Коэна (Цезарь) мало.
Сходные чувства вызвала Аманда Форсайт (Клеопатра), с ее театральной силой духа и непосредственным умением передать смесь медового очарования и властолюбия.
Катя Леду (Корнелия) была хороша в партии гордой римлянки, утопающей в личном несчастье. Как ярко она отбрила переживающего безответную любовь Ахиллу (всегда выразительный Морган Пирс).
Оливия Фермойлен (Секст) в сценическом гневе, как и в арии скорби, подтвердила музыкальную чуткость к материалу, которую мы заметили на прежних ее выступлениях в Москве, в частности, в генделевском «Тесее».
Второстепенные партии Курия (Дмитрий Чесноков) и Нирена (Маргарита Калинина), спетые как минимум добротно, дополнили мозаику оперы до необходимой целостности.
А контратенор Кэмерон Шабази (Птолемей) привнес в свою партию активную театральность, живописуя капризный нарциссизм «женоподобного развратника». Певец играл не только голосом, то есть нарочитыми скачками от фальцета к исконному баритону, но и костюмами, походкой и жестами.
Майя Крылова