Детская опера «Питер Пэн» на Камерной сцене Большого театра оказалась детским мюзиклом.
Его автор (и дирижер-постановщик) – Андрей Рубцов, музыкальный руководитель Театра сатиры. Он пишет и классическую музыку, мелодичную, традиционную, запросто доступную, и мюзиклы.
Почему эта двухчасовая премьера названа оперой, понять можно. Так для ГАБТа звучит солиднее. Да и привычку к оперному пению на Камерной сцене никто не отменял. Не называть же премьеру легкомысленно, музкомедией, например. Тем более что сюжет не вполне комедийный. Так что пусть будет опера, неважно, что при этом музыка на 90 процентов – классический мюзикл, поставленный, правда, как опера: поют одни, пляшут другие, диалогов без музыки нет. Но она – с характерными оборотами, знакомыми по прочим мюзиклам интонациями, шлягерными приемами и брутальными эффектами, где нужно.
Слушать этот развлекательный морализм более чем легко, тем более детям, которым опус и предназначен.
Из сказок англичанина Джеймса Барри о мальчике Питере, не желающем взрослеть, убрали почти все моменты сложности, сделав ее именно детской сказкой, хотя изначальный посыл там не детский, а взрослый, философический, но антураж — да, сказочный. Причем с сознательным обыгрыванием других известных литературных сказок, из которых Барри взял тень без человека и русалок.
Фея, декоративные пираты под «веселым Роджером», индейцы в боевой раскраске из эпохи неполиткорректности – вот с кем встретится английская девочка Венди, вслед за Пэном (и кажется, в своем сне) попадающая в страну Нетландию. Там живут дети-потеряшки и вечный кошмар пиратского капитана Крюка, крокодилица с тикающими в утробе часами, жаждущая доесть главного пирата. Ведь этой хищнице душка Пэн как-то скормил отрубленную у капитана руку.
Детская жестокость и детская потребность в материнской любви (даже пираты хотят получить маму в лице Венди) переплетаются так тесно, что не разберешь, где одно, а где другое.
Спектакль поставила Нина Чусова, и ее динамичное решение с танцами и цирком, по содержанию, призыв «любите друг друга!», а по форме, как поясняет режиссер,
«взрослые играют детей, которые играют в куклы. Они представляют себя в вымышленной стране, где живут русалки и пираты. Это спектакль-игра».
Зрелище, не то чтобы глубоко потрясающее, но вполне возможное. Всё рассказано по сюжету и подано броско, как на утреннике, вот только крошечная сцена на Никольской слишком мала для массовых сцен, и вместо них – часто – получается не мизансцена, а толкучка. С трепетом думаешь, не зацепится ли кто ногами за декорации, или друг за друга, не упадет ли.
Цепляться цеплялись, как без этого, но, к счастью, не упали. И даже нашелся способ показать юрких «обезьян», акробатически лазающих по корабельной рее, кувырки тени Пэна, от него оторвавшейся и пришитой обратно, пляски индейцев (режиссер по пластике обозначен в программке как Шаройко, без имени), кульбиты акробатов и гимнастику русалок на полу, томно манипулирующих рыбьими хвостами (режиссер цирковых номеров – Андрей Кольцов). Поистине чудеса актерского существования на пятачке.
В общем, ждем с нетерпением обещанную (надеюсь, не отменят) реконструкцию Камерной сцены, после чего (снова надеюсь) исполнителям не совсем камерных опер не придется ходить друг у друга по головам.
Главная часть зрелища – визуальный ряд. Занавес как лондонская улица из белых «складных» домов, уютная спальня для детей, растения и цветы в тропических джунглях, тряпичное «море» для русалок – всё придумано сценографом Виктором Платоновым с изящной изобретательностью. Костюмы же Евгении Панфиловой – пестрые, часто объемные, изобилующие «вкусными» деталями. Одни разнообразные пираты чего стоят, или русалки в очках и косынках, а индейцы в масках-перьях! Фея Динь-Динь (Екатерина Ферсба) одета как паж 16-го века.
Есть что рассматривать в деталях, но все-таки такое изобилие не для этой сцены. Тут оно избыточно, ибо на минимуме квадратных метров детали автоматически подавляют друг друга.
Главная фишка спектакля – включение кукольного театра. Это, кажется, стало привычкой Камерной сцены, где идут взрослые оперы «Мандарин» и «Соловей», и обе – с куклами. Теперь и тут. Причем вокалисты, поющие Венди и двух ее братьев, сами – и умело – управляют простыми движениями кукол на «ниточках» (игрушки — маленькие двойники главных персонажей, кукла-Венди, например, в тех же белых одеждах а-ля Пьеро). Получается довольно занятно, с куклами всегда так. Тем более с возникающей игрой масштабами (куклы маленькие, а певцы – большие, и родители обнимают своих маленьких детей, как кукол). И тем более «во сне», когда игрушки на длинных шестах волшебно «летают» по воздуху.
Надеюсь все же, что следующие постановщики на Камерной сцене этот прием не применят. Трех спектаклей с куклами достаточно.
Как поют? Для оперы под видом мюзикла (или для мюзикла под видом оперы) нормально. Я бы предложила сделать титры, потому что половину слов, увы, не разобрать, при том, что либретто Марии Тихоновой и Федора Бусова хорошо пересказывает историю. Но титры помогут только родителям, дети, конечно, их не прочтут. Поэтому предложу радикальный способ – работать над дикцией русских слов и петь четче.
Играть детей некоторым взрослым неловко, другим – нормально. Венди (Наталья Риттер) ведет себя как дама из школы обучения этикету. Питер Пэн (Руслан Бабаев), весь в белом, в королевской короне на рыжих волосах, какой-то мягко-бесформенный, словно облако в штанах. Весьма скромный супергерой, в отличие от книжного Питера.
Зато Крюк (Роман Шевчук), с его мистическим страхом быть проглоченным, пропеванием злобных слов на мотивы танго вкупе с блатным шансоном и громадными эполетами на мундире, дядя боевой.
«Спина у меня прямая, а душа скрюченная».
И поет внятно. Как и детский хор Камерной сцены. Вообще идея двух хоров спектаклю на пользу. Ведь и у Барри в сказке ключевая идея — встреча двух миров, взрослого и детского.
Как вы уже догадались, в итоге отпрыски вернутся домой, а Крюка-таки сожрет крокодилица (визуально, в видеопроекции Алана Мандельштама).
Финальный общий хор персонажей (кто поместился на сцене) благостно споет о хорошем. Даже без слов. (Тут примечателен комментарий автора музыки: «Я не ожидал, что это будет так красиво!»).
Мораль – дети должны повзрослеть, но не торопясь. Питер же, вечно инфантильный, останется в Нетландии. Королем в нигде. Принципиально инфантильному там и место.
Майя Крылова