Московская филармония проводит фестиваль «Гендель: мир горний и мир дольний». В афише – пять вечеров: три оперы, оратория и концерт.
Фестиваль, посвященный Генделю, пройдет в Московской филармонии
Идея возникла более двух лет назад, но событие откладывалось из-за пандемии. Автор концепции и директор проекта Михаил Фихтенгольц, специалист по Генделю, исходит из разнообразия его наследия, задача фестиваля – сравнить Генделя раннего и Генделя позднего, духовную и светскую музыку композитора. Тем более что, как говорит директор, этот композитор часто «не очень похож сам на себя».
Это, конечно, больше радости специалистов. А широкой публике интересны нешуточные страсти опер-сериа, броские барочные аффекты, нежные лирические фрагменты, изумительные мелодии, неисчерпаемость фантазии, возвышенный образ мыслей, театральный идеализм, словом, все то, что делает музыку немецко-английского гения столь востребованной в наши дни.
Два оркестра, три дирижера, около тридцати солистов из разных стран (многие поют свои партии впервые) и вокальный ансамбль «Intrada». Это серьезный размах и несомненное событие.
Да сам факт проведения фестиваля в нынешние трудные дни – организационный подвиг. Тем более что в Москве до сих пор нет (в отличие от многих европейских центров, не обязательно столичных, кстати) регулярного фестиваля старинной музыки с исторически информированным исполнительством. Поэтому каждый шаг в сторону этого следует всячески приветствовать.
А что не все инструменты были скроены по старинным лекалам, так еще Николаус Арнонкур сказал: если музыканты понимают, как играть, жильные струны совсем не обязательны.
Начнем наш обзор с «Роделинды», которой открылся фестиваль.
Это опера, написанная Генделем на сюжет, связанный с европейским ранним средневековьем и пьесой Корнеля. После свержения с трона законного короля лангобардов Бертарида узурпатор трона Гримоальд, науськиваемый негодяем Гарибальдом, домогается любви Роделинды, жены Бертарида, пренебрегая бывшей возлюбленной, сестрой экс-короля Эдвигой. Страдальцам тайно помогает советник узурпатора Унульф. В финале негодяй-советник умрет, Гримоальд раскается и женится на Эдвиге, Бертарид, ошибочно считавшийся мертвым, вернется на трон вместе с Роделиндой, и все будет хорошо.
Музыку играл Государственный академический камерный оркестр России, за пультом стоял Кристофер Мулдс, один из лучших мастеров дирижерского «аутентизма». Под его руководством любой коллектив работает и в букве, и в духе старинного стиля.
Акценты струнных (особенно скрипок) как часть дирижерской концепции, создающей драматическое напряжение, матовая грусть флейт двух видов, слышный не только в бассо континуо клавесин, исподволь вносящие вклад в общий тембр теорба и барочная гитара. Тональные контрасты, неторопливость лирических мест и спокойная патетика без нагнетания. Такую трактовку Мулдс с оркестром преподнесли как на блюдечке. И подчеркнули красоту музыки.
Красота так очевидна, что нет смысла лишний раз описывать, например, ламенто героини, сражающейся со злом, элегическую пастораль Бертарида и его горестную арию в тюрьме, сомнения раскаивающегося Гримоальда или изумительный дуэт Роделинды и Бертарида в конце второго действия: раз услышав слияние любящих душ посреди грозной реальности, уже не забудешь.
О кастинге. Конечно, творческий героизм Анны Девин (Роделинда), с ноля выучившей сложную партию за десять дней (по замене) – далеко не единственное достоинство ее больше лирического, чем героического исполнения. Ну, это вопрос личного подхода: кому-то ближе Роделинда открыто-мужественная, а кому-то – мужественная подспудно.
Нежно-«бестелесные» тембры обоих контртеноров – известного Йестина Дэвиса (Бертарид) и Тома Скотта- Кауэлла (Унульф) по качеству так же отличались друг от друга, как разнилось их положение в театральном социуме: вот король, а вот его слуга.
Марлина де Лизо (Эдвига) заставила помечтать о голосе, обладающем бОльшей, чем у нее, пластичностью и интонационной точностью.
Молодой тенор Томас Эрланк (Гримоальд) построил партию на постепенном нарастании воодушевления и энергии вокала, что хорошо связалось с умным подходом к перипетиям эмоций.
Кризис власти в финале событий у Гримоальда получился весьма убедительным. А Эван Хьюз для фактуры злодея Гарибальда декоративно использовал свой хрипловатый тембр.
Второй концерт фестиваля – «Музыка католического Рима» – связан с юностью Генделя, когда он несколько лет жил в Италии и создавал религиозные произведения по заказу князей церкви. Четыре опуса – духовный мотет Saeviat tellus inter rigores для сопрано и оркестра, псалом Laudate pueri dominum для сопрано, хора и оркестра, увертюра си бемоль мажор для оркестра и псалом Dixit Dominus – грани одного из любопытных моментов в истории музыки, когда композитор-протестант писал католическую музыку на латинские тексты. Причем, по вкусу восемнадцатого века, такую, где от певцов требуется одновременно виртуозность и одухотворенность.
Гендель здесь не менее торжественный и не более задушевный, чем в позднейших операх-сериа. Именно поэтому, думается, часть этой музыки он позже использовал в операх. Но, как было сказано во вступительном слове, в религиозной музыке юности композитор был поклонником соревновательности в партитуре: голоса и звуки инструментов оркестра словно спорят за первенство, не входя в неразрешимый конфликт.
Я бы добавила к этому очевидную изобразительность звучания: когда Люцифер сотрясается от гнева или добрые католики смеются над угрозами преисподней, это понятно и без русских титров. Или вот тихая, безмятежная ночь с сиянием потустороннего света. В отличие от опер Генделя, в его римских опусах, конечно же, нет бренных, земных страстей и аффектов типа люблю-убью. Музыка говорит с небом, даже если обращается к людям, как в мотете Saeviat tellus inter rigores, посвященном ордену кармелитов.
Верхнее «ре» в этом мотете певица Джоан Ланн взяла без напряжения, и вообще пела превосходно, с долгим дыханием и мягкими переходами от пиано к форте. А хорошо знакомая нашей аудитории Марианна Беата Килланд в псаломе Laudate pueri dominum так красочно, полнозвучно и радостно распевала звук «А» в начале, что сразу стало понятно: до финальной Глории у нее все так и будет.
Тут в действе вступил вокальный ансамбль «Интрада» под управлением Екатерины Антоненко, высокий класс которого подтверждается в любом концерте.
Многоголосная полифония «Интрадой» искусно варьировалась в зависимости от особенностей партитур, но всегда сочетала художественность и сакральность.
Екатерина Антоненко: «Искать потерянный рай можно не во всякой музыке»
И конечно, следовало бы начать рассказ с оркестра «Musica Viva», которым на этот раз руководил гость из Германии Андреас Шперинг, именитый мастер исторически информированного исполнительства. Дирижер и усиленный приглашенными музыкантами (специалистами по «аутентизму») оркестр представили Генделя как темпераментного гения.
Увлекательность выделки складывалась из барочных смычков при современных скрипках, броского соло скрипачки Марины Катаржновой, прихотливо звучащего гобоя Константина Яковлева, словно переговаривавшегося с певицей (неточное кое-где интонирование барочного инструмента – не в счет), органа-позитива Федора Строганова, поддерживающего камерный пафос, и многого другого.
Закончился концерт псаломом Dixit Dominus для солистов, хора и оркестра, с участием Ланн, Килланд и российской певицы Марии Остроуховой, чье меццо внесло характерную плотную краску в диалог сопрано.
Многоголосый генделевский канон «Клялся Господь», который ансамбль «Интрада» распевал, кажется, с подлинно мистическим переживанием, поразил не меньше, чем грозные стаккатные реплики хора «Сокрушит голову». А длительное восхваление в финале проложило дорогу к следующим проектам фестиваля – операм «Тамерлан» и «Юлий Цезарь в Египте» и оратории «Феодора».
Но это уже тема следующей статьи.
Майя Крылова