В Большом театре показали героев Данте и экологический кризис.
Программа Postscript с участием артистов балета ГАБТа не впервые идет на Новой сцене, но каждый раз в новой модификации. В вечере одноактных балетов, не входящих в постоянный репертуар театра, но прокатываемых – продюсерами проекта – на гастролях, одни названия уходят, а другие приходят.
На этот раз новинкой в очередной программе «Постскрипт 3.0» стал балет «4» в постановке Эно Печи, албанского хореографа и танцовщика балета Венской оперы. Для меня балетом, о котором не довелось прежде писать, была еще постановка Юрия Посохова «Франческа да Римини» на музыку Чайковского. Это не новый спектакль, но сейчас пришла другая исполнительница главной женской партии, и такая, что не написать о ней – грех.
Поскольку всё в «Постскриптуме» идет под фонограмму, о музыке не говорю, сразу о театре. Сценография Марии Трегубовой во «Франческе да Римини» удачно вводит историю несчастных влюбленных в контекст темы ада и рая: ведь Данте в «Божественной комедии» встретил Франческу и Паоло в аду.
В пустом пространстве висят белые, как привидения, фигуры и части фигур: это прообраз наказания. А преступление будет происходить под ними, если назвать этим словом отчаянную любовь. Она разворачивается в квадратах света, где действуют не только герои и злодей, ревнивый муж-убийца Джанчотто, но и условные персонажи-резонеры, знаки смятения и судьбы: пять придворных дам в красном и три Демона в грязно-сером (автор костюмов Игорь Чапурин). Они и соблазн, и кара за него, и комментаторы, и палачи убийцы.
Свита формирует тревожное настроение и микширует его градус. Дамы чопорно складывают скрещенные кисти рук, цитируя позу из «Ромео и Джульетты» Лавровского. Ведь тоже рассказ о несчастной любви в средневековой Италии.
Лучше всего Посохову, кроме этих массовых сцен, удались любовные дуэты, в которых постановщик удачно использовал моторику поддержек как выразительность безоглядного чувства. И еще – соло Франчески (Елизавета Кокорева).
С мужчинами сложнее, во-первых, потому, что хореограф не поставил им почти ничего, что выходило бы за рамки стандартной классики, что принц, что Паоло, без разницы. Разве что муж, горюя о потерянной чести, обретает резкость па, мрачно морщится и неистово делает двойной револьтад (Егор Геращенко).
Когда в финале (Посохов: конец балета «подобен апокалипсису») выразительные демоны в петле каната утаскивают убийцу в ад, хочется удовлетворенно вздохнуть. И вспомнить эпизод давней истории балета, когда в 18-м веке в спектакле на музыку Глюка («Дон Жуан») черти с танцами утаскивали нераскаявшегося грешника в преисподнюю.
Что касается влюбленного юноши (Алексей Путинцев), то он в начале балета крепко целует подругу в губы. В остальном этот Паоло довольно нейтрален, как и данная ему хореография. Уж точно не страстен. Но внимательный кавалер. А Франческа изумительна.
Так складывается, что писать об Елизавете Кокоревой мне пришлось совсем недавно, когда она танцевала в «Дочери фараона» и вводилась в «Кармен». Теперь она дебютировала и в этой постановке, что говорит о жадности молодой балерины к работе и любви к профессии.
Кокорева в каждом движении показывала, как условная неоклассика с элементами модерн-данса может быть – при отсутствии принципиальной оригинальности – выразительной, словно гроза. Гибкость спины и «лебединые» руки, трагически-нервный излом корпуса и актерский акцент на необратимости поступков. Когда эта Франческа неистово обвивает любовника телом, не отпуская Паоло во времени и пространстве, каждое па словно затягивает обоих в омут грядущей трагедии.
Балет «4» на музыку «Времен года» Вивальди в обработке Макса Рихтера (очень известная и достаточно, на мой вкус, попсовая версия) посвящен указанной в названии цифре. Четыре сезона, четыре танцовщика (две пары), четыре составных части – танец, свет, видео и саунд, причем Юрий Баранов, организатор проекта, настаивал, что все части равноправны, что это не балет под музыку, а проект «без акцента на хореографию».
Да, еще это рассказ про 4 цивилизации, какие именно, мне понять не удалось. Зато предупреждение о том, что без акцента, я оценила.
Ибо придуманные господином Печи полторы комбинации на глиссадах с поворотами, плюс колено вперед, и снова глиссад, потом бег и просто шаг, и кучное топтание на месте, очень «многозначительное», повторенные во всех цивилизациях, утомили быстро. О заявленной «трансформации души» в спектакле не было и речи. Не считать же этим эпизод, когда все в упор смотрят на свои же ладони. Или когда партнер ложится на пол и рукой двигает ногу партнерши.
Пришлось следить, как мигали многочисленные лампочки по периметру сцены, получайте свет, и разглядывать три больших экрана с видео, а там море всего – хаос звезд и планет в галактике. цветы, бабочки, извержение вулкана…И вода волнами. А на воде – нефтяные вышки, они множатся, как грибы после дождя. Потом еще бездушные механизмы и трубы с дымом. Нас снова предупреждают о климате и экологии. Очень наглядно. Но при чем тут показанный танец?
Солисты в черно- белых одеждах, майки с блестками и штаны, от модельера Александра Терехова (прозрачные брюки дам – эротично) мгновенно переросли – уровнем мастерства – данную им пластику. (Да и ту на пресс-конференции назвали «совместными поисками хореографии»).
Смотреть, как белое-мечта без пуантов превращается в черное-реальность (вот она, нефть, что делает) можно было, ибо танцевали Ильдар Гайнутдинов, Мария Виноградова, Даниил Потапцев и Анастасия Денисова. Три солиста ГАБТа и превосходный шоу-танцор, чья пластика заставила не пожалеть, что смотришь. И уверена, что свои в хорошем смысле эстрадные танцы артист. давно переросший шоу-бизнес, придумал сам.
Финал этого зрелища как две капли воды напоминал конец современного пластического перформанса «Все, что после» в «Новой опере». Тоже недавняя премьера. Любовь спасет мир, должны подумать зрители, видя, как освобожденные от черного (в «Новой опере» – от красного) Он и Она сливаются в объятии, уходя в даль. Как сказала моя коллега, когда я ей обмолвилась о сходстве, где только мы это не видели.
Из прежнего репертуара показали два отменных балета, «Фавн» арабско-бельгийского мастера Сиди Ларби Шеркауи, с дивной парой Вячеслав Лопатин-Анастасия Сташкевич. И балет «Постскрипт», давший название циклу, авторства Пола Лайтфута и Соль Леон, живых европейских классиков современной хореографии. Об этих «глаз не оторвать» постановках я не раз писала. Вот цитаты.
Автор «Фавна» «показал, как творчески можно обыграть в танце не только вполне литературную тему, но и тему с большим культурным бэк-граундом. Современный хореограф поставил «Фавна» к столетию дягилевских «Русских сезонов», как оммаж знаменитому балету Нижинского.
К музыке Дебюсси добавлена электронная музыка британского композитора Нитина Сауни, и вставка органична, потому что туманно-утробные звуки – как бы отголосок стихийной животности фавна и нимфы.
Поистине нечеловеческая, сложнейшая координация, которой наделен Фавн, дается Лопатину так органично, что диву даешься великолепному мастерству. Телесная «волна», «гуттаперчевые» конечности, многообразная работа тела на полу, акробатика с эротикой – все захватывало в этом вязком, пряном орнаменте. Сташкевич, на чью долю выпала смесь пластической опасливости с последующим самозабвением, была достойна партнера».
И о «Постскриптуме»: «Собственно говоря, это балет о расставании. Во всех смыслах слова. Буквальное ли это расставание или мысленное, и по какому поводу, не имеет значения, важно, как люди себя ведут и что чувствуют. Особенно, говорят Лайтфут и Леон, когда нужно что-то произнести напоследок, а слова не находятся, или находятся с трудом.Вот скрипка с роялем у Гласса и выясняют отношения, и, благодаря навязчивой повторяемости минимализма, это (через танец) выглядит как ситуация, в которой не хватает смелости сказать что-то окончательно.
Танец тянется и тянется, пленительно разворачиваясь в декорациях: слева белая стена с нотными листами, и скрипачка играя, медленно идет вдоль стены, от листа к листу; справа – черный рояль в черной стене, пианист в черном почти и не виден.Исполнители (тоже в черно–белых костюмах) создают блестящий по глубине переживания оксюморон, ясно выражая неопределенность».
То есть «Фавн» и Лайтфут-Леон плюс примкнувший к ним Посохов против неудачного Печи. Хорошо, что архив проекта имеет качественные балеты. Они и спасают.
Майя Крылова