Уральский дирижер Артем Абашев недавно дебютировал на сцене Большого театра России. В прошлом – главный дирижер Пермской оперы представил немалое количество постановок, высоко отмеченных как профессиональными критиками, так и зрителями.
В интервью ClassicalMusicNews.Ru Артем Абашев поделился своими мыслями о современной драматургии, работе с оркестром, «Золотой маске» и новых проектах в театре.
— Весной состоялось подведение итогов главной театральной премии «Золотая маска 2022» , в котором были представлены две работы, сделанные вами для Пермского театра оперы и балета: «Любовь к трем апельсинам» и «Дон Жуан». Расскажите подробнее об этих постановках.
— Для меня «Любовь к трем апельсинам» – история игрового театра, невероятных выдумок, история искрометного прокофьевского юмора. Надо уметь управлять оркестром, играть на оркестре, делать это мастерски. Я всегда получал невероятное удовольствие от игры Прокофьева на рояле и с огромным удовольствием продирижировал оперу Прокофьева.
Еще до постановки я осуществил концертное исполнение оперы Прокофьева в Перми, которое было очень важным для меня. Я постарался сделать все для того, чтобы эта постановка состоялась.
Но задумывал я не только «Любовь к трем апельсинам». Было очень много идей, связанных с концертным исполнением опер, которые мне удалось реализовать: «Пассажирка» Вайнберга, «Ариадна на Наксосе» Штрауса, «Диалоги кармелиток» Пуленка. Все эти концертные исполнения опер за то время, пока я был в Перми, вызывали большой интерес
Я рад, что именно «Любовь к трем апельсинам» нам удалось поставить на сцене театра, это была долгожданная премьера. Режиссер-постановщик Филипп Григорьян признавался, что они с драматургом Ильей Кухаренко предварительно изучали концертное исполнение оперы и следовали моей трактовке.
Эту постановку отличают динамика музыкального и сценического действия, скорость развития, актуальная для сегодняшнего дня, имеющая отражение с современным миром.
Что касается «Дон Жуана», то изначально постановку должен был дирижировать Теодор Курентзис, но в итоге ее поручили мне. Предстояла большая работа, нужно было собрать оркестр, показать результат…Я рад, что у меня получилось найти свои точки соприкосновения с партитурой, и эта работа состоялась.
— В этом году жюри «Золотой маски» не присудило премии режиссеру в номинации Опера. На ваш взгляд почему так произошло?
— Мне сложно определить меру, но я могу отметить, что тенденция режиссерского прочтения оперы, которую мы наблюдаем последние 2-3 года, для меня чужда. На мой взгляд, она себя исчерпала и как для музыканта она для меня скучна. Есть гораздо более интересные векторы развития.
Лучшей критикой здесь, пожалуй, могло бы стать участие в таком проекте, который повернет нас в сторону музыкальной драматургии, в котором отталкиваться будут от драматургии композитора. Но режиссеров, готовых пойти на это, очень мало.
— Вы были членом жюри «Золотой маски» в 2020-м году. Что вам это дало?
— Мне очень повезло с составом жюри, это было прекрасное время. Мы тесно общались, имели интереснейшие дискуссии, получили колоссальный опыт. Это был пандемийный год и в некотором плане нам даже повезло. Было меньше участников, а значит, мы могли сильнее погружаться в постановки, меньше риска на несправедливые решения.
— В марте вы получили предложение стать приглашенным дирижером Большого театра. Какие впечатления от работы с Большим?
— Для меня стало большой честью выступить на сцене главного театра страны, разумеется, у Большого театра особая атмосфера. Изначально, мне предложили продирижировать «Русалку» Дворжака на Новой сцене, затем «Кармен» на Исторической. В конце апреля я продирижировал блоком «Дон Жуана» на Новой сцене.
Могу отметить, что я был очень тепло встречен, как публикой, так и артистами театра, оркестром. Было приятно видеть заинтересованные лица.
— Каково было прийти в театр в середине сезона?
— Я уважаю работу, которая была сделана до меня, но не привнести что-то новое, свежее в репертуарный спектакль было бы не правильно. Должен быть какой-то всплеск эмоций.
С одной стороны это сложно, с другой – просто. Если музыкально чувствуешь свободу, то никаких преград не существует. От спектакля должны получить удовольствие все, начиная зрителем, заканчивая музыкантами в оркестровой яме.
— Как для дирижера, что для вас удачный концерт?
— Я всегда ставил для себя высокую планку, наверное, поэтому результат был максимально приближенным к тому, что мне хотелось увидеть. В большей степени я доволен теми концертами, что удается отыграть.
— Есть ли у вас совместные планы с камерным оркестром Пермской оперы, основанным вами же в 2020-м году?
— Нет, к сожалению. Я не вижу смысла моего подключения к оркестру. Как я и предрекал, театр идет по пути коммерциализации репертуара.
Уровень оркестра определяется дирижером – тем вниманием, которое он уделяет оркестру. Руководство театра наглядно продемонстрировало мне, что у них нет желания сотрудничать со мной и заниматься творчеством. На место творчества и качества пришел дешевый маркетинг и стилистически пестрая афиша.
Оркестр музыкального театра всегда должен быть в тонусе, мастерство совместного оркестрового исполнения – это искусство, за которым нужно регулярно следить. У музыкантов должны быть масштаб и перспектива, они должны понимать, к чему стремиться. Именно поэтому я организовал камерный оркестр театра, чтобы оркестранты могли реализовывать себя в разной музыке. Но сейчас общий уровень мастерства опускается, оркестром никто не занимается.
— Часто ли вам удается практиковать, как пианисту?
— Я никогда не оставляю рояль, для меня это отдушина. Я достаточно всеяден и играю разную музыку: Бетховена, Брамса, Шумана, современную академическую музыку.
В прошлом году с музыкантами Камерного оркестра Пермского театра с большим удовольствием сыграл два концерта: квинтет Сезара Франка и квинтет Софии Губайдулиной.
— Нет ли в таком случае желания создать собственный оркестр?
— Такие мысли есть всегда, но нужно учитывать современные реалии. Большое количество оркестров сейчас осталось без художественных руководителей, происходит перестройка всего музыкального сообщества. К чему это приведет, мы впоследствии увидим.
Я питаю огромную симпатию к симфонической музыке, это уникальное пространство, но и к театру я испытываю теплые чувства. Те эмоции, когда выходишь на сцену театра – непередаваемы.
— Несмотря на то, что вы больше не работаете в Пермском театре, с уральской публикой вы продолжаете взаимодействовать. Есть что-то особенное в этом месте?
— Урал – это особенное место. Мне как коренному жителю Пермского края очень приятно, что огромное количество талантливых уральских музыкантов выступают и в России, и во всем мире. У этой земли особая энергетика, описать которую невозможно в двух словах.
Я очень рад, что мне посчастливилось на своей Родине поработать довольно долго — с 2013 по 2022 год — сделать вещи, которыми я могу гордиться. Я рад, что за то время пока я был главным дирижером Пермской оперы, я сплотил вокруг себя людей, объединенных одной идеей, творческой мыслью, которую мы пытались воплотить.
Я продолжаю регулярно выступать в Екатеринбургском театре оперы и балета, мы легко находим общий язык и тесно сотрудничаем. В августе у нас уже намечены гастроли.
— Как вы относитесь к явлению под названием «отмена русской культуры», наблюдаемому сейчас во многих странах?
— Я считаю, что отменить культуру невозможно. Чайковский, Чехов – они сильнее политики. Музыка – самый универсальный язык. Невозможно отключить взаимодействие людей с музыкой, это равносильно самоубийству.
— Что по-вашему сейчас может сделать музыкант?
— Музыкант должен нести гуманистическую идею, которая сможет нас всех повернуть в правильном направлении. Дарить радость, сгорать для публики, переворачивать сознание и душу каждому человеку, который приходит на концерт.
Беседовала Марина Рева