Издательство «Corpus» выпустило «Книгу о музыке», написанную соавторами: это Юлия Бедерова, Лев Ганкин и Анна Сокольская, при участии Максима Семеляка. По итогам прочтения ясно, что соавторы сделали ироническое выражение про европейский галоп маркером творческого подхода.
И пусть вас не пугает «скучное» название. Во-первых, это игра с книжным прошлым: во многих домах страны с давних времен стоит внушительная «Книга о языке». Там был такой анонс:
«Живо, увлекательно и очень доходчиво рассказывает …. о возникновении речи из нечленораздельных звуков, о зарождении письменности, об огромном множестве языков, населяющих землю, о том, как они различны, но в то же время в чем-то главном сходны, о том, как много интересного стоит почти за каждым словом языка».
Если заменить в анонсе пару слов, перед нами – точное описание новой музыкальной книжки.
Во-вторых, стиль коллективного труда почти в тысячу страниц не стоит оценивать по заголовку. Да не такой уж он скучный, скорее – констатирующий. И как еще назвать опус с музыкальным путешествием по векам, странам, стилям и личностям, удачно совмещающий приметы учебника и справочника?
Зато внутри опуса авторы не только глубокомысленны, но и веселы. Даже вызывающе веселы, что украшает книгу. Но ригористам и пуританам ее лучше не читать, они начнут раздражаться. Прочтя, например, название раздела «Средневековье на помойке». А ведь это не ради красного словца, а сущая правда, ибо речь о том, что самый ранний памятник средневековой музыки археологи нашли при раскопках на свалке древнего города.
Термин «агогика», открывающий словарик профессиональных слов, описан так:
«круг исполнительских приемов и возможностей, придающих музыкальному произведению ритмическую гибкость, которая делает музыку пластичной…».
Так вот, вся «Книга о музыке» – сплошная агогика. Тут форма соответствует содержанию, со всеми словесными ускорениями, замедлениями, ритмическим неравномерным пульсом фраз и их «рубато».
В общем, это не вымученное «занимательное музыковедение» в традиционном понимании таких слов. Это смешливый и одновременно серьезный, аналитический ввод в необъятный мир, от древнейших времен до наших дней: последняя информация, успевшая попасть в книгу, датирована 2022-м годом.
Потенциальная аудитория – любая, кому интересно, но, наверно, прежде всего – интеллигентная. Не обладающая музыкальными знаниями, но желающая их приобрести. Это не только так называемый «средний класс». Но все, кто посещает (прежде посещал) концертные залы во время, например, фестиваля Генделя или проекта актуальной музыки «Другое пространство», люди, прежде ездившие или собиравшиеся поехать на музыкальные и оперные фестивали за границей. В общем, аудитория, ряды которой сейчас по разным причинам поредели. Но не исчезли.
Авторы (отнюдь не снобы) пишут, что их труд – для всех неспециалистов. Я бы тоже советовала «Книгу о музыке» всем меломанам, тем более – меломанам потенциальным. Всем, кто что-то знает, но хочет знать больше – и не запутаться. И всем, кто ничего не знает, но хочет узнать. Хотя, чтобы оценить, например, название главки «Шум без ярости», нужно помнить, что роман Фолкнера называется «Шум и ярость», а главка «Янки при симфоническом дворе» – аллюзия на роман Марка Твена «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура». А что «Рыжий – цвет сезона» – это о Вивальди, наверно, поймут все.
Но, повторяю, не знаточество читателя – тут главное. Единственно важное, что требуется от изучающего книгу – любознательность и чувство юмора. И желание осознанного восприятия. Остальное приложится.
Как это устроено? Весьма затейливо. Анонс «Книги» интригует:
«это…пунктирная и монументальная история европейской (и российской –М. К.) музыки, где музыка и музыканты – от героев мифов до современных композиторов и слушателей – спорт с географией, политикой, наукой, градостроительством, нравственностью, психологией и создают собственные версии мироздания.
Это еще альбом, карта маршрутов и кардиограмма интимного и социального опыта людей и государств, а также путеводитель по состоянию дел в индустрии…
И наконец, это рассказ о том, как музыка становится предметом восхищения и расследования, поэтизации и анализа; проще говоря, звучит».
Говоря коротко, вы войдете в историю развития музыкальных идей и исполнительских практик на фоне диалектики цивилизации. И в историю про курицу и яйцо: кто кого породил, или как музыка всегда связана, в том числе и обратной связью, со сменой парадигмы и ментальности.
Что под обложкой? Сперва, как и обещано, история музыки. В диапазоне «костяные флейты палеолита – электроника», «пифагорейские лады – додекафония», «григорианский хорал – Ксенакис». Далее – везде.
Есть и персоналии, и тенденции. Есть ракурсы музыки как системы организации времени, математическом феномене и средстве передачи эмоций. Повесть о социальных функциях музыки, от служебной до развлекательной. Рассказ о том, как слушали раньше и как теперь (концерт, пластинка, диск, файл, радио и стриминг).
Отдельный раздел посвящен опере, еще один – исторически информированному исполнительству (HIP). Что это за штука и с чем ее едят. С приложением списка – не рейтинга! – 20-ти прекрасных записей HIP-исполнителей, предваренного репликой
«в процессе составления авторы несколько раз переругались друг с другом и сами с собой».
Ибо отбор из массы прекрасного труден.
Что еще? История и бытование музыкальных фестивалей разных типов и форматов, какие есть музыкальные профессии, что такое композиторское мышление, и что такое мышление – и практика – исполнителя, плюс мифы о творцах, от романтического до антиромантического. Многое о дирижерах, как музыка вслушивается в войны и как – в мир, и почему история музыки неотделима от истории прочих искусств. Например, григорианский хорал – от романского стиля архитектуры, а полифонический органум – от готических церквей.
Связи с кино и живописью, Стенли Кубрик вглядывается в Лигети, а были бы «Нарния» и «Властелин колец» без Вагнера? Хороший вопрос. И масса репродукций и фотографий: вот рукопись бетховенского фортепианного трио, а вот Оливье Мессиан записывает голоса птиц.
После прочтения вы никогда не спутаете бассо континуо, генерал-бас и цифрованный бас, ибо будете знать, что это одно и тоже. Вы почувствуете парадокс новейшей истории музыки: чем дерзостней – в смысле отрыва от традиций – сочиняли композиторы, тем больше рос интерес к старине.
Вы прочтете об общем, например, как тяга к ориентализму воплотилась в операх в России («Князь Игорь»), Франции («Искатели жемчуга») и Италии («Аида»). И вместе с тем полюбопытствуете деталям: с императором какой страны Чайковский сидел рядом на премьере в Байройте?
Читать эту книгу, обращенную в прошлое и нацеленную на будущее, можно почти с любого места, что авторы и оговаривают в предисловии. То есть вам же не обязательно нужна сейчас история музыки, а нужно знать, например, про европейские оркестры или индустрию звукозаписи.
И есть нюанс: это точно не чтение в транспорте, хотя бы потому, что толстенный томище в сумке или рюкзаке не увезешь. Лучше всего читать «Книгу о музыке» старомодно: за столом, в кресле или (совсем фантастический вариант) за конторкой, как композитор Серов на портрете кисти сына, художника Серова. И, по-моему, все же лучше читать подряд, но с закладками. Возвращаясь назад или забегая вперед, к словарю музыкальных терминов или нескольким финальным интервью. В них людей, далеких от музыкальных профессий, спрашивают об отношениях с музыкой. В числе участников – Джон Малкович, Людмила Улицкая, отец и сын Хржановские (режиссеры).
Под самый конец дана хронология. Чтобы крепче связать музыку с окружающей действительностью. В таблице с года падения Римской империи (476) до 2022 пять параллельных колонок: год, музыка, другие искусства, наука, общая история. Неформальные связи, и кто кого (имею в виду не страны, а искусства, науки и политику) обгоняет или отстает.
Первое пособие по музыке было составлено, когда в Китае изобрели порох, Лоренцо Медичи заказал первую скрипку у Амати в год открытия в Стамбуле первой кофейни, первая книга мадригалов Монтеверди совпала с открытием в Венеции первого банка. Марш Радецкого и Манифест Компартии — ровесники, как и «Князь Игорь» (премьера) и «Портрет Дориана Грея». «Саломея» и изобретение бензопилы. «Весна священная» и дело Бейлиса. Первая симфония Шнитке и первые компьютерные игры. Спектрализм Гризе и открытие озоновых дыр. И вишенка на торте: Леонид Десятников пишет «Зиму священную 1949 года» в момент основания Google.
Дизайн и полиграфия хитроумно музыкальны. Например, игра шрифтов: главное и побочное, тема и вариации. Даже полифония, когда несколько рассказов сходятся, расходятся и снова сходятся.
Соглашаться со всем изложенным не обязательно, но соавторы убедительны. Досадную историческую ошибку я заметила лишь одну, во фразе «К концу 16-го столетия чума, Тридцатилетняя война и голод…». И слово «алеаторика», выделенное – для отсылки к словарю терминов – жирным шрифтом, в словаре отсутствует.
Но это (и еще кое-что) – мелочи. Главное, соавторам удалось невозможное: они объяли необъятное. В хорошем смысле.
Майя Крылова