На фестивале «Золотая маска» показали оперетту «Сильва» и мюзикл «Капитанская дочка». Оба спектакля борются за награды в нескольких номинациях.
Сильва
Оперетту Кальмана привез Екатеринбургский театр музыкальной комедии, один из российских столпов жанра. Режиссер спектакля-номинанта Дмитрий Белов постарался сделать так, чтобы от «Сильвы» открепился эпитет «пошлость».
«Сильва» писалась во времена краха империй. Мы… стали искать какие-то отражения этого в музыке и бесчисленных редакциях либретто, искали болевые точки-связи с нами…. Так музыка Кальмана стала для нас яростным и искренним документом времени катастроф, раны от которых до сих пор держат людей по разные стороны баррикад».
Изменено многое, от оркестровки до (частично) сюжета и текста (автор русского либретто – Алексей Иващенко). Добавлена музыка из оперетт «Фиалка Монмартра» и «Фея карнавала».
Дирижер Дмитрий Волосников говорит, что,
«взяв за основу его гениальные шлягеры, мы придумали многочисленные самбы, румбы и даже джазовые импровизации. Темпоритм некоторых номеров у нас вернулся к авторской немецкой сдержанности, дав возможность произносить русский текст с отточенной артикуляцией».
Действие обновленной «Сильвы» происходит перед самым началом Первой мировой войны. Сцена заставлена условными железными конструкциями, изображающими то вокзал, то кулисы кабаре, то отель, а внутренность конструкций, в свою очередь, заполнена житейскими деталями: подушки и кресла, «пальмы» и статуи из зимнего сада, кровать любовников и телега в Трансильвании…
На занавесе – цифры «1914» и циферблат, обозначающий стремительно уходящее мирное время. Чтоб тебе жить в эпоху перемен, гласит древнее восточное проклятье. Вот о такой эпохе сделан спектакль.
Финал тут не особо радужный, ибо главный молодой герой – офицер, и хоть в любви у героев обычный опереточный хэппи-энд, но рыжая Сильва, шансонетка с характером (Ольга Балашова) не скоро положительного Эдвина (Антон Сергеев) увидит, если вообще увидит: война началась, и «дан приказ ему на запад, ей в другую сторону».
У Штази (Екатерина Мощенко), Бони (Евгений Толстов) и Фери, похожего на Дягилева (Олег Прохоров) проблемы тоже не совсем сусальные. По мысли режиссера, эти персонажи как будто повзрослели, у них убавилось инфантильности и прибавилось внутренней драмы, неудовлетворенности жизнью…. Это выражено подчас в мелочах: жесте, фразе, повороте головы, позе…
В итоге все эти «красотки, красотки, красотки кабаре», по прежнему в аховых нарядах, и куплеты «без женщин жить нельзя на свете, нет», задуманные как апофеоз легкомыслия, стали в спектакле деталями для заполнения сверх-идеи, путем по концепции, выводящей немудреное опереточное действие в большое театральное русло. И когда в финале персонажи скрываются в дыму паровоза, который увезет их в неопределенное личное будущее, кого куда, это самый дым, кажется, скрывает и будущее оперетты как жанра.
Такой серьезный взгляд, такая попытка реанимации уместны и потому, что Кальман написал эту вещь в разгар войны. Но все равно, уральская постановка – знак вопроса, что можно сделать, нужно ли и как.
С опереттой в наши дни вообще сложно. Нет, публика ходит активно. Но классическая оперетта сейчас большей частью явление кассы, а не явление живого искусства, несмотря на шлягерную и по-своему красивую музыку.
В прежнем виде оперетта не работает как факт театра, разве что для любительниц дамских романов и иронических почитателей кемпа. Недаром в номинациях «Маски» долгие годы царит не она, а мюзикл.
Казалось бы, ищите новые формы. Это легко сказать, но сделать непросто. Когда оперетту преобразуешь – начинается сопротивление материала. Такой жанр.
Весь второй акт «Сильвы», по замыслу Кальмана и его либреттиста – чистый водевиль, как ни приспосабливай его к глобальному, природа берет свое. Тогда детали серьезности кажутся просто рамкой для природной опереточной незатейливости. До «трагической оперетты» (так обозначили цель своей работы постановщики) остается все-таки далеко.
Хотя… как посмотреть. Если все гэги рассматривать как пир во время чумы, как беззаботность уходящего времени, еще не знавшего «прелестей» двадцатого века,.. В самом деле, на войне, в сражении, или в военном госпитале, при ранении, князю Эдвину будет приятно вспомнить о мирной жизни, когда житейская неразбериха казалось важной.
А по динамике, жесткости подхода, трагикомической подоплеке и раскованности оркестра уральская «Сильва» приближается уже к мюзиклу. Может быть, именно в этом – путь обновления опереточной классики?
«Капитанская дочка»
Мюзикл приехал на «Маску» из Барнаула. Он поставлен в Алтайском музыкальном театре.
«Наш спектакль – это яркая выразительная музыка, правдивость пушкинского сюжета и динамика действия»,
— говорят в театре. Фраза, на мой взгляд, требует некоторой корректировки.
Музыка Евгения Загота, специально написана для Алтайского театра. В ней есть место и сатире, и лирике, партитура ловко скроена и выразительна, если под этим понимать умение создавать прилипчивые шлягеры, чья музыкальная оригинальность не так важна, как возможность их напевать.
Разбойничье «Мой первый друг – булатный нож», песня Савельича про заячий тулупчик, почти канон «Казнить нельзя помиловать», скорбный монолог Маши «Я вам пишу, взывая к вам из бездны» и многое другое эффектны и хорошо запоминаются (дирижер – Денис Немирович-Данченко). Часть хора поет на сцене, вторая за кулисами, что придает звучанию (особенно песне про Лихо) мистический оттенок. Зов судьбы, не меньше.
Правдивость пушкинского сюжета не подлежит сомнению, только автор хороших песенных текстов Карен Кавалерян, сочиняя либретто, отчего-то то выбросил сюжетную линию, связанную с Екатериной Второй. Никакой встречи Маши с приятной дамой в парке Царского села, взамен этого – эпизод, где строгая капитанская дочка дает показания в суде. А раскаявшийся подлец Швабрин (Насими Нариманов), который взял обратно свой донос на Гринева, ибо растаял от вида прежде подаренного им маменькиного кольца, возвращенного несостоявшейся женой Машей Мироновой – совсем не пушкинская нота.
Нет, я не хочу сказать, что всегда нужно скрупулезно придерживаться Пушкина при переделке ее во что угодно, да хоть в мюзикл. В современных постановках опер еще и не так истории переделывают, часто с отличными результатами. Но замена императорского момента на встречу Маши с просветлившимся Швабриным, по-моему, неадекватна. С точки зрения драматургии конкретного действия тут пробел.
Осталась «динамика действия», тут со спектаклем всё в порядке. Смотреть его не скучно, о чем позаботились режиссер Константин Яковлев и режиссер по пластике Татьяна Безменова. Действие длится на вращающемся деревянном помосте среди серых стен, они же степи, с внедренными деталями реквизита, от огромных колес и пушки до деревянной луны и кольев ограды. Учитывая скромные материальные возможности алтайского театра, решение сценографа Елены Турчаниновой не только эффектно как зрелище, но дает возможность емко сказать многое – при внешнем лаконизме.
Главные персонажи не раз действуют «в объятиях» черных существ в лохмотьях: то самое Лихо, о котором поется в мюзикле, и его свита, похожая на ворона из притчи Пугачева. Иногда массовка преображается в «кровавых мальчиков в глазах», и тут, конечно, вспоминается мысль про русский бунт, бессмысленный и беспощадный. Гринев (Андрей Булгаков) светел и романтичен, офицеры, как водится, пьют и картежничают, но службу знают, неоднозначный Пугачев (Сергей Автоманов) статуарен и величественен, а свита его весьма колоритна, взять хотя бы попа-расстригу Филарета (Юрий Голубев) или бандитку Бугу (Анна Кожевникова).
Открытие спектакля – Мария Евтеева (Маша): такой вокал украсил бы любой спектакль в любом театре.
Другие мюзиклы на «Маске» – детский «Серебряное копытце» на народную музыку по мотивам уральских сказов (Новоуральский театр драмы, музыки и комедии) и «Фома» на музыку Юрия Шевчука в постановке Филиппа Разенкова.
«Наш спектакль – не только история одного из главных героев русской рок-музыки… Это еще и собирательная биография всего русского рока, его движения, и осмысление нескольких исторических эпох страны, которая к рок-музыке относилась по-разному.
А еще это история любви»,
— рассказывают создатели. Если «Фома» создан в Музыкальном театре Новосибирска, то «Копытце» – в не столь известном коллективе маленького города, в театре, который к тому же прошел на Маску и в номинации «эксперимент» со спектаклем «Широта». Такая широта театральной географии не может не радовать.
Майя Крылова