Музыкальный фестиваль «Декабрьские вечера Святослава Рихтера» прошел в Музее изобразительных искусств имени Пушкина в тридцать девятый раз. Он был приурочен к выставке Томаса Гейнсборо из британских музеев.
Концерты интересны тем же, что и выставка: в России хранится не так много коллекций британского изобразительного искусства, а британская музыка, тем более старинная – не особо частая гостья концертных залов и филармоний.
Нынешний фестиваль в ГМИИ пробелы во многом восполнил, подарив знакомство с британским менталитетом в разных его проявлениях, тем более что Гейнсборо сам играл на музыкальных инструментах, дружил с композиторами и писал их портреты.
Фестиваль не только был посвящен музыке времени жизни художника, но и заглядывал – по отношению к восемнадцатому веку – в прошлое и в будущее. В программах принимали участие российские и европейские музыканты, многие из них впервые выступали в Москве.
Исполнители сообща опровергли миф о том, что до Пёрселла и после него на туманном Альбионе не было стоящей музыки вплоть до конца 19-го века.
«God Save the Queen»
Это концерт, посвященный музыкальным приношениям британской короне. В первом отделении исполняли опусы королевского капельмейстера Уильяма Бойса, в 18–м веке исправно поставлявшего подарки монархам Ганноверской династии. Антемы для коронации Георга Третьего и к его свадьбе, вкупе с праздничными симфониями, полны, конечно, стандартных для того времени «прикладных» привычек музыкального восхваления работодателя.
Но – при этом – и веры в божественную суть происходящего, и парадной торжественности, которую мастерски передавали исполнители – “Orchestra of the Age of Enlightenment» с Полом Гудвином во главе, четверо солистов и вокальный ансамбль «Intrada» под руководством Екатерины Антоненко. Учтивое приветствие создавали фанфары и орган-позитив, скрипки и барочный гобой, голоса Антонины Васениной, Полины Шамаевой, Бориса Степанова и Олега Цибулько.
Богатейшие традиции английской хоровой музыки, помноженные на вкусы барокко и авторские мелодические красоты, продолжились «Нельсон-Мессой». Участие музыки Гайдна в британском фестивале более чем уместно: позднее творчество композитора неразрывно связано с Англией. Латынь тут звучит как соловьиное пение, а красота голосоведения, если честно, затмевает набожность. Это не трагическое по духу произведение, несмотря на тему, оно пленяет активной жизненной красотой. Ведь мессу психологически связывают с победой английского флота над французским в битве при Абукире.
«Исполнявшаяся авторская версия «Нельсон-мессы» Гайдна написана для необычного состава оркестра, что было обусловлено практическими обстоятельствами»,
– рассказывает Екатерина Антоненко.
«Но поражает то, как Гайдн распоряжается теми средствами, которые находятся у него в арсенале.
Отсутствие в оркестре банды духовых инструментов усиливает контраст между мощью и хрупкостью в музыке мессы. Это можно проследить как во внутренней драматургии частей, так и при сопоставлении отдельных частей».
«Музыкальная интервенция»
Лондон во времена Гейнборо оставался городом, в котором бурлила насыщенная театральная и концертная жизнь. Вечер под названием «Музыкальная интервенция» был посвящен иностранцам, музыкантам и композиторам, «понаехавшим» в Британию, как они сами надеялись, «на ловлю счастья и чинов». Это привело к эстетическому расцвету: на островах пересеклись три линии мастерства – вокальная, скрипичная и композиторская.
Все они, конечно, взаимодействовали и многие участники событий были, так или иначе, знакомы, хотя нередко – в форме соперничества.
Итальянско-лондонские авторы скрипичных сонат демонстрировали разницу своей экстравагантности через скрипку Юрия Ревича. Гендель и Порпора, непримиримые конкуренты при жизни, примирились в пении Макса Эммануила Ценчича.
Ревич, игравший современным смычком на скрипке 18-го века, 7 лет не был в России, и у нас его мало знают, а в Европе он лауреат премии «Эхо классика».
Традиции виртуозного исполнительства Верачини, Джеминиани и Тартини («Дьявольскую трель» которого играли не во всем известной обработке Крейслера, а в авторской версии) скрипач показал в надлежащем блеске эффектной концертности, перемежая оживленное веселье и нежную меланхолию.
В «Трели» он сам сочинил каденцию с обилием пиццикато, весьма заковыристую. А Ценчич – как сказать про его сокрушительные рулады, нескончаемые по дыханию ферматы и выверенное годами мастерство фальцета, кроме как в превосходных выражениях?
С певцом музицировал струнный квартет: скрипачки Марина Катаржнова и Ася Соршнева, альтист Сергей Полтавский. виолончелист Игорь Бобович. Их тонкая и точная игра отнюдь не затерялась в блеске знаменитого контратенора. Всем самоотверженно и красиво помогала клавесинистка, профессор Московской консерватории Ольга Филиппова.
Макс Эмануэль Ценчич: “Цель искусства не только в том, чтобы развлекать”
«Дорога на Килкенни»
Франсуа Лазаревич – французский флейтист и мультиинтрументалист (еще и волынка) со своим ансамблем «Les Musiciens de Saint-Julien» занимается интересным делом: восстанавливает связи национальных видов барокко и ирландского фольклора. По словам музыканта, ему нравится наводить мосты между «ученой» и «народной» музыкой.
Хотя слово «народная» тут условное. Программа включала песни и композиции, которые принято считать фольклорными, а на деле они таковыми не являются. У музыки, как правило, есть конкретные авторы, иногда – анонимные, но популярность ее (под задорные мелодии на вечеринках танцуют и сегодня) была такова, что имена многих авторов растворились в истории.
Лазаревич и его «банда» (вокалист-тенор, народная скрипка, барочная арфа, гэльская арфа, виола да гамба, архилютня, цитра) играли и пели, по выражению Франсуа, «для звезд», с точной артикуляцией и ясной фразировкой каждого инструмента, передавая безыскусную прелесть опусов. от «Ворчливой жены» и «Уложу сама младенца спать» до «Барабанщика» и «Короля слепцов».
Все эти баллады, колыбельные, шутки и сатиры, гимны природе и озорные джиги были наполнены свободой и порывами исторически информированной импровизации. Особо легли на душу мягкие звуки гэльского языка. Впрочем, перевод на русский в программках тоже не помешал бы.
В концерте принимала участие танцовщица, с зажигательными, надо полагать, коленцами в рилах. Увы, ее ног не было видно примерно с середины зала (жаль, что организаторы не придумали сделать какой-нибудь возвышающий помост).
«Концерт-дуэль на исторических инструментах»
Дуэлью это назвать трудно, но дружеским состязанием – вполне возможно. Британец Патрик Айртон и Алексей Любимов – признанные мэтры игры на старинных клавирах. Английская музыка от Ренессанса эпохи Тюдоров до начала позапрошлого века, когда уже царил ранний романтизм – поле демонстрации возможностей клавесина, органа-позитива, шестиоктавного хаммерклавира и тангентенклавира (по звуку регистров – смесь клавесина, клавикорда и рояля). Все инструменты концерта – «реплики оригинальных исторических образцов».
Можно просто перечислить, что играли Любимов и Айртон. Сочинения английских вёрджиналистов, Пёрселла, Иоганна Христиана Баха, чешского композитора и жителя Лондона Яна-Ладислава Дусика ( музыка «Бетховен лайт», как выразился мой коллега) , а также сперва торжественную, а потом – потешную, со звукоподражанием а-ля “Курицы” Рамо и Гайдна, и «янычарской музыке», вещь английского композитора Чарльза Бёрни (он же – знаменитый мемуарист и музыкальный путешественник 18-го века).
Но лучше вспомнить, как насыщенно, объемно и «подробно» звучал инструмент-оркестр у Любимова, музыканта-ученого. открывающего в старинной музыке новые тонкие градации. И как поразил публику Айртон, когда взялся за любимое развлечение аристократических музыкальных салонов – фантазийную импровизацию.
«Патрик Айртон – ученик Тона Копмана, и копмановский стиль в его игре очень заметен: та же эмоциональная яркость, подчёркнутая риторика, выпуклость фразировки, хорошо слышная динамика и невероятно гибкая агогика»
– говорит Ольга Филиппова.
«Он ещё и блестящий импровизатор, знаток многих стилей композиции ренессанса и барокко. В эпоху барокко, кстати, настоящим профессионалом считался музыкант, обязательно владеющий искусством импровизации. Патрик это блистательно продемонстрировал: публике раздали карточки с нотами, и предложено выбрать четыре, из них должна была получиться тема фантазии.
Результат удивительным образом напоминал “Музыкальное приношение” Баха. Подумав не более минуты, Айртон сымпровизировал законченную пьесу, неотличимую по стилистике от музыки английских вёрджиналистов, звучавшей на концерте».
«Венера и Адонис»
Сочинение Джона Блоу – учителя Перселла и классика английской «маски» – оперы с танцами и разговорными диалогами. У Блоу новаторски нет диалогов, это именно опера, а трагическая история главных героев «чередуется со сценами из волшебно-пасторального мира: пастухи беседуют с Купидоном о постоянстве в любви; Купидон дает урок маленьким амурчикам, грации поют гимн любви».
В первом английском представлении «Венеры»» (развлечение королевского двора) участвовали внебрачная дочь монарха и его фаворитка. Потом оперу на века забыли, а в 20-м веке (после находки рукописи в архиве в 1902 году) возвратили к жизни. На фестивале прошла российская премьера. Над театрализованным концертным исполнением работали оркестр «Pratum Integrum» с дирижером Робертом Холлингвортом и вокальный ансамбль Intrada, а также солисты из Британии и России.
Музыка Блоу не уступает Пёрселлу, и произведения обоих мастеров весьма похожи, они написаны в едином стиле, напоминающем и об островных традициях, и о континентальной манере Люлли. Терпкие гармонии, своеобразная оркестровка, неожиданные созвучия и … ассоциации с английским сплином. Но у Блоу есть отсутствующий у Пёрселла оттенок довольно едкой сатиры на любовные нравы, для чего создателям оперы и понадобился Купидон (Юрий Миненко), выходящий в ГМИИ на сцену то с крыльями на пиджаке, то в костюме выпускника Оксфорда-Кембриджа.
И ошарашивает резкое, трагическое изменение эмоций в финале. Тут сполна проявился редкий по красоте и чувству барочного стиля голос Анны Дэннис, оплакивающей Адониса (Джонатан Селлз).
…Уже анонсирована программа следующих, юбилейных «Декабрьских вечеров» Вместе с выставкой «XX век Святослава Рихтера» они отметят 40-летие фестиваля, основанного Рихтером и Ириной Антоновой. Проект, как сообщил музей, станет размышлением об эпохе, в которой жил пианист.
«Выбор произведений отечественного и зарубежного музыкального искусства будет не столько отражать художественные пристрастия Рихтера, сколько ассоциативным образом раскрывать его переживания, драматизм и многосложность времени».
Майя Крылова