«Кармен» в честь ее юбилея.
Оперу Бизе исполнили в Концертном зале имени Чайковского. Это проект Фонда Елены Образцовой. Выбор названия не случаен: партия цыганки была одной из коронных у легендарной певицы. К тому же есть исторический повод, даже два: кроме 150-летия со дня премьеры самой популярной оперы в мире, тем вечером отметили 95-летие БСО имени Чайковского.
Концертное исполнение проходило на фоне видео-видов Севильи и окрестностей: то улица, то арена корриды, то горное ущелье. Для компактности сократили многие речитативы, что было сделано почти всегда корректно.
Оркестр под управлением Феликса Коробова начал весьма громогласно: тарелки вдарили на совесть, как будто дали эпиграф к последующей громкости. Темпы были весьма быстрые. Но в какие-то моменты (например, при флейтовых вступлениях к актам) наоборот, возникали многозначительные «растягивания» темпа. Видимо, для психологического контраста.
В целом оркестр звучал – по воле дирижера – слишком громко, до брутальности, что пению не способствовало, а ведь солистам на авансцене и так было трудно: маэстро они почти не видели, музыканты сидели за их спинами.
И мне показалось, что маститый оркестр, чаще исполняющий симфоническую, а не оперную музыку, фирменной французской «театральности в музыке» все же не выдал. Или дирижер этого с них не спросил.
Участники концертного исполнения старались что-то и сделать актерски (режиссер версии – Ростислав Протасов). На авансцене стояли два столика, за ними во многом развертывалось действие. Но главное достоинство этого вечера – кастинг. Хотя и с некоторыми замечаниями. Начну с них.
Игорь Онищенко (Хозе) начинал некогда как баритон, но теперь позиционирует себя как тенора. В этой партии у певца, увы, почти сразу возникли тесситурные проблемы, вплоть до «петухов» на верхах. Второе отделение прошло более гладко, в эмоциональном плане тоже.
Были вопросы и к Эскамильо (Дмитрий Чеблыков), но другого рода. Где испанское чувство любимца толпы? Тореро же хвастается, в конце концов. Он купается в обожании и бравирует. Он весь напоказ и уверен в себе. А тут вышел сдержанный мужчина (хоть и в «тореадорской» куртке) и спел слишком обстоятельно, да еще и в стиле русской оперы. Правда, оркестр тут как раз перебарщивал с громкостью, так что всё не срослось сразу.
Зато прочие участники были на высоте. Начиная с Василисы Бержанской (Кармен). Эксцентричные костюмы и шляпки на грани фола, но не за гранью. А кто сказал, что у цыганки с табачной фабрики должен быть вкус «от кутюр»? Манера поведения (пения) из серии «я не знаю, чего мне захочется через минуту». Вполне подходит для Кармен. И главное, голос с большим диапазоном, в котором грудные низкие нотки или чистые объемные верхи одинаково успешно работают на образ.
У Бержанской получилась нестандартная цыганка. Она то вульгарна, то нет. Хабанеру она поет как бы небрежно, без манер «роковой женщины». Иногда почти вполголоса, как будто озвучивая личное кредо, с некоторым пренебрежением (или цинизмом?) к собравшимся дежурным воздыхателям. Ее полутомные, полуагрессивные «тра-ля-ля-ля» звучат как вызов. Ее голос как манифест: безнаказанность манкой красоты. И потом Кармен бросает цветы из букета в зал. Все вовлечены.
А сцена в таверне у Бержанской – смесь голого расчета (шайке нужен еще один контрабандист), привычки к подчинению мужчин и неподдельной привязанности. Голос – жаркое воркование и голос-скандал.
Второй акт вышел более традиционным, доминировала страсть к свободе, которая сильнее страха смерти. Свобода – тоже кредо. И эту Кармен убьют за то, что она умеет казнить словом и интонацией. Ее взрывной диалог с Хозе – как разговор глухих. Он мечтает стать ее рабом, она не хочет этого. Он желает ее спасти, она не хочет спасаться. Главное, что объединило всё в единое целое – недюжинная исполнительская энергия и красивейшие обертоны голоса.
Микаэла у Елизаветы Кулагиной исправно отстаивала традиции и добродетели с помощью ровного, чистого и красивого по тембру голоса. Невинность и страстность в одном флаконе, все это передало пение.
Капитан Цунига (Георгий Екимов) был настолько вальяжен и циничен, насколько нужно. И бас у него выразительный.
Не менее ярко спела парочка контрабандистов (Азамат Цалити – Данкайро и Кирилл Попов – Ремендадо) вместе с подружками (Амра Барганджия – Фраскита и Лора Григорьева – Мерседес). Их общая скороговорка оказалась отменной, хотя эта игра темпами и тембрами тоже смазалась слишком громким звуком из оркестра.
Прекрасно прошла сцена гадания, когда Кармен в тоске, а контрабандистки – в оживлении. В который раз тут подумалось о смыслах многослойной драматургии этой оперы.
Хор имени Свешникова и детский хор Большого театра (он – особенно) придали исполнению нужные «общие моменты», обозначая время, место и атмосферу событий. И задавая рамки.
Дети из хора дарили в партере апельсины. Это напоминание: страсти по Кармен – не только в далекой Испании. Они могут коснуться любого – и везде. Как трагедия несовпадений.
Майя Крылова