В Большом театре возобновили балет «Марко Спада».
Это постановка французского хореографа Пьера Лакотта, российская премьера которой прошла в Москве десять лет назад, потом балет выпал из афиш, да и лицензия закончилась, а теперь снова открылась: недавно скончавшийся престарелый постановщик успел дать разрешение.
На фоне окончания (и непродления) почти всех лицензий на постановки зарубежных хореографов это для ГАБТа палочка-выручалочка. Ибо как без больших сюжетных костюмных спектаклей с классическим танцем?
Традиция, за которую театру хочется и нужно держаться, иначе публика не поймет.
Кризис жанра: как российский балет борется с нехваткой репертуара
Лакотт не только сочинил балет на сборную музыку Обера, но и придумал сценографию с костюмами, и вовсе не для Большого. В 1981 году «Марко Спада» сделали в Римской опере для Рудольфа Нуреева, и это было зрелище, призванное напомнить о классической балетной старине в ее французском техническом изводе. При этом от несохранившегося оригинала – парижского спектакля 19-го века по либретто Скриба – осталось только название. И дух тщательной рациональной работы, прикрытой флером легкомысленного развлечения.
История про римского разбойника неопределенного социального статуса, грабящего прохожих на улицах, но запросто вхожего в дома вельмож – вообще-то трагедия, ибо в финале Спада гибнет. Но это совсем условно, а главное в либретто – разобраться, в каких отношениях находятся вполне водевильные персонажи.
Дочь Спады Анжела, огонь-девица с благородными манерами, сперва не знавшая о ремесле отца, но потом его лихо поддержавшая; ее возлюбленный Федеричи, князь видимо, не из гордых, мечтающий жениться на дочке Спады, даже узнав, что она в шайке.
Княжеская невеста маркиза Сампьетри, в которую влюблен драгун Пепинелли, капитан правительственного отряда, ловящего неуловимого Марко.
Как вы понимаете, в итоге все получат счастье, кто с кем хочет. Кроме Спады, конечно: пуля в живот – не подарок. Но он сам выбрал опасную профессию, не так ли?
Внешне это роскошно до наивности и наивно до роскоши. На сцене сперва тосканское село, потом дворцы (условное барокко) и горы с пещерами – бандитское логово. Пестрые костюмы, которые у поселянок и дворянок почти одинаково нарядны. Ну, это балетная норма. Псевдоисторический (так и задумано) спектакль по жанру полукомедия-полумелодрама.
Элементы смешливости, смягчающие бурный поток танцев, вносят психологические паузы, помогают переварить традиционные сценические нелепости и усвоить «лирику» финала, где бандит становится благородным отцом.
Публика реагирует на «росписи» дворцовых плафонов, на парики и солдатские мундиры, на ружья и лихие бандитские шляпы, на живую собачку и живую лошадку. Взоры занимает светский бал и тарантелла разбойников.
Чего в балете нет? Как я писала в 2013 году, нет лирических глубин и поэтических метафор. Что есть? Поверхностная прелесть кукольного театра и действенные танцы с живым обменом пантомимными «репликами». Но дивертисмента «просто так», танца ради красот танца, еще больше.
В итоге именно танец с обилием партерной мелкой техники, с изысканно-сложной работой стоп отвечает за все. На обилие изысков Лакотт не скупится, ведь это первейший признак французского стиля. Плюс поздние (по отношению к времени создания балета в 19-м веке) «большие» детали, от задирания женских ног к ушам и неизбежного фуэте до гран-пируэтов, «козлов» и гран- жете по кругу.
Нам дают понять: это не стилизация, а развлекательная картинка по мотивам старины. Есть дуэты, есть кордебалетные сцены, но почти нет самостоятельных малых ансамблей – троек, четверок и так далее. А кружева ног вполне однотипны, так что в итоге персонажей различаешь больше по мимике, жесту и костюмам, чем по танцу.
Музыка балета «Марко Спада» не лишена изящества и тонкого французского вкуса, считает дирижер Алексей Богорад, стоявший за пультом и 10 лет назад, на московской премьере. Лакоттом на эту музыку сочинено много возможностей для солистов: две женских главных партии и три мужских. И танцевать их нужно полиритмично, быстро и отчетливо, с алмазным «сверканием» стоп.
Уже 10 лет назад говорила, что плохо «стричь» ногами в гуще навороченных «заносок», «пробалтывать» детали сложных па и «мазать» в классических позициях – значит угробить идею этой «безмолвной оперетки».
Конечно, артистам трудно. В России не учат хорошо танцевать мелкие па, как во Франции. Тут иные приоритеты. Недаром злые языки говорят: прославленные русские поэтические руки в балете призваны отвлекать внимание от проблемно работающих ног. Если это преувеличение, то не в спектакле французского постановщика.
В первом составе Арсентий Лазарев (Пепинелли), с его ловкими быстрыми ногами, соответствовал всем требованиям. И – частично – Семен Чудин (князь Федеричи). Это если по гамбургскому счету. А если без него, то балет, к счастью, не рассыпался на детали благодаря нескольким факторам.
Артистизм Игоря Цвирко (Спада), его герой надлежаще нагл и отчаянно беспечен, но берет обаянием: особенно удалась пантомимная сцена с ограблением монаха.
Забавный контраст несколько брутального танца Элеоноры Севенард (Анжела), с ее безупречным апломбом, прикрывающим нечеткость работы стопы, и порхающе – элегического у хорошо умеющей порхать Евы Сергеенковой (маркиза Сампьетри).
Еще один контраст в дуэте: сухого и скучного, словно застегнутого на все пуговицы князя Федеричи (Чудин его таким сделал) и полнокровной, вполне земной Анжелы. И наконец, бандиты и бандитки, то есть солисты и солистки, а также кордебалет, уверенно и без проблем создавшие надлежащий фон и колорит.
Что в итоге показало возобновление? Спектакль с глуповатым сюжетом (типично для старых балетов) и простоватой музыкой (тоже типично) — зрелище из разряда «пустячок, а приятно».
Смотреть стоит, если хочешь любоваться танцевальным французским бисером, а также отдохнуть и забыться. Ну, и туристскую люстру в зале ГАБТа никто не отменял.
Майя Крылова