23 декабря 2020 в рамках фестиваля “Рождество в Хоре Минина” состоится концерт-приношение Георгию Свиридову, к 105-летию со дня рождения композитора. В Усадьбе на Новой Басманной улице выступит бас-баритон Владимир Байков, до недавнего времени солист Гамбургской государственной оперы.
Владимир Байков — лауреат международных конкурсов имени Мирьям Хелин (Хельсинки), Марии Каллас (Афины), Королевы Сони (Осло), Королевы Елизаветы (Брюссель). Также он — лауреат и обладатель двух специальных призов Всероссийского вокального конкурса имени Г. В. Свиридова.
Владимир окончил Российский химико-технологический университет имени Д. И. Менделеева (факультет кибернетики с красным дипломом и аспирантура) и Московскую государственную консерваторию имени П. И. Чайковского (кафедра сольного пения и аспирантура) по классу профессора Петра Скусниченко. С этого, казалось бы, несочетаемого сочетания мы и начали разговор.
— Уникальный случай: химик и музыкант. Кроме композитора Бородина и вас есть кто-то подобный?
— Хосе Каррерас поступил в Барселонский университет на химический факультет, но бросил учебу через два года, чтобы посвятить себя оперной сцене. Монтсеррат Кабалье когда-то приезжала к нам в Менделеевский университет получать диплом почётного профессора. Я был на той церемонии. Правда, упоминаний в прессе о том, что она училась на химика, я не встречал.
— Кто и когда открыл ваши вокальные способности?
— Вокальные способности? Не помню. Вообще, мы с братом пели с самых ранних лет. Но по большому счёту, я и до сего дня не постиг свой голос.
— Пойти в 18 лет в музыкальную школу — поступок. Что вы знали о музыке, когда решили учиться в музыкалке?
— В 18 лет о настоящей классической музыке я знал не очень много, но и не меньше, чем средний гражданин России на тот момент. Я же учился играть на фортепиано в период с 7 до 11 лет. Потом временно забросил это занятие.
— Свиридов — один из самых любимых композиторов Хора Минина. А как Вы открыли для себя этого автора?
— На самом деле, Свиридов — он с детства вокруг нас, мы все знаем его музыку, иногда даже не отдавая себе отчёт в том, что это — Свиридов. Это можно сказать и о “Времени вперёд”, и о “Метели”, и о “Царе Фёдоре Иоанновиче”…
К тому же мой первый педагог Елизавета Стефановна Новикова давала мне произведения Свиридова ещё до поступления в консерваторию. И до поступления в консерваторию мне удалось исполнить “Ладогу” Свиридова с хором в Гнесинской академии. По-моему, это был диплом одного из хоровиков.
Но самые главные открытия Свиридова — это, конечно, дуэты Нестеренко/Свиридов и Аркадьев/Хворостовский.
Есть, однако, ещё один исключительный дуэт: Архипова/Свиридов. Ирина Константиновна записала совсем не так много песен Свиридова, как, скажем, Нестеренко, Ведерников или Образцова. Но каждая песня Свиридова в записи Архиповой в сопровождении автора — это исполнительский шедевр недосягаемой высоты.
— В 2001 году Вы стали лауреатом Всероссийского вокального конкурса имени Г. В. Свиридова и получили два специальных приза. Расскажите, пожалуйста, о том конкурсе.
— В 2001 году конкурс Свиридова проводился впервые. Председательствовала Ирина Архипова, в жюри были Владислав Пьявко и Александр Ведерников. Тогда же я познакомился с Александром Белоненко, племянником Георгия Васильевича.
Помню очень яркое впечатление от открытости Владислава Ивановича Пьявко… особенно когда он вручил мне спецприз за лучшее исполнение современной музыки. Он говорил мне тогда такие слова, что это ломало все мои представления о “великих”. Прост был и искренен.
— В 2011-2015 года Вы участвовали в цикле концертов «Все камерные вокальные произведения Свиридова» (авторский абонемент Елены Савельевой в Московской консерватории). В частности, совместно с Владиславом Пьявко и Еленой Савельевой осуществили мировую премьеру авторской версии «Поэмы памяти Сергея Есенина» Георгия Свиридова для тенора, баса и фортепиано. Погружаясь в творчество Свиридова, что Вы открывали для себя, как для вокалиста?
— Свиридов не из тех композиторов, о которых можно сказать: “Его петь очень трудно” или “Его петь очень просто”. По-разному бывает.
Иногда поёшь — и чувствуешь, что это написано специально для тебя — и по музыке, и технически всё очень понятно и складывается само собой. Иногда приходится помучиться. Но в целом, говоря о воздействии музыки Свиридова на душу и на голосовой аппарат, могу вспомнить высказывание Фишера-Дискау из его книги “Nachklang” (“Отзвуки былого” в переводе Алексея Парина):
“Исполняя песни Шуберта, я физиологически ощущаю на себе прямое воздействие Гения: мой голос быстро приходит в порядок, каким бы он ни был уставшим”…
Не дословно, но смысл такой. То же можно сказать о Свиридове. Наиболее ярко это стало проявляться, когда я начал активно сотрудничать с Михаилом Аркадьевым. Он требовал от меня много пиано и пианиссимо, что в конечном счёте было оправданно не только в музыкальном смысле, но и сделало мой голос гораздо более эластичным и управляемым. Также Михаил Александрович требовал петь достаточно протяжённые фразы на одном дыхании — там, где я предпочёл бы упростить себе задачу, взяв дыхание внутри длинной фразы.
Моя первая встреча с Аркадьевым состоялась в 2005 году, а в 2004 году закончилось моё двухгодичное пребывание в Центре оперного пения Вишневской, и в моих ушах всегда звучал мудрый совет Галины Павловны, который она часто давала певцам:
«Не мучайся и не пытайся поразить всех длинным дыханием! Лучше возьми дыхание — и спой как человек!»
Аркадьев же настаивал на том, чтобы не разбивать смысловые фразы взятием дыхания, что, конечно же, имело значение для ценности интерпретации.
Причём я думаю, что и Вишневская, и Аркадьев правы. Вишневская права применительно к оперной сцене, где масштабы другие, и присутствуют задачи, которых нет в камерном исполнительстве. Позиция же Аркадьева важна для камерного репертуара, в котором уровень музицирования в любом случае всегда намного выше, чем в опере.
Вообще, я должен отметить исключительную страстность и истовость Михаила Аркадьева как по отношению к музыке вообще, так и по отношению к произведениям Свиридова в частности. В 1990-х годах он воспринимался мною как проповедник музыки Свиридова, в какой-то степени открывший её заново для всех нас… в том числе и новой музыки Свиридова. Тогда гениальные песни Свиридова «Золотое весло» и «Богоматерь в городе» явились для всех ярчайшими откровениями, и само имя Свиридова лично для меня приобрело оттенок чего-то божественного.
Ну, а в самом общем смысле — погружаясь в творчество Свиридова, я открываю для себя Россию, её Дух и её Историю. Сводить всё к каким-то вокальным открытиям было бы слишком примитивно.
Авторский абонемент Елены Павловны Савельевой — это один из самых значимых периодов моей жизни вообще. Многое было исполнено.
Вокальные произведения Георгия Свиридова прозвучали в Московской консерватории
Владислав Иванович возник довольно неожиданно. Елена Павловна настаивала на том, что нужно исполнить “Страну отцов”. Но партия тенора там такой сложности, что никто из молодых не взялся бы за неё. Тогда я позвонил Владиславу Ивановичу, он попросил 10 минут на то, чтобы просмотреть ноты — и тут же согласился.
Я познакомил Владислава Ивановича и Елену Павловну, и мы начали работать. Исполняли “Страну отцов” и в Москве, и в Петербурге. Причём в Москве, в рамках абонемента Елены Савельевой, это явилось первым исполнением «Страны отцов» за более, чем полвека.
Известно, что в 1953 году «Страну отцов» исполняли Михаил Довенман и Александр Филиппович Ведерников. И в Петербурге, и в Москве. Но в Москве, насколько я знаю, это произошло в зале Союза Композиторов СССР, то есть не для широкой публики. Поэтому можно сказать, что наше с Пьявко и Савельевой исполнение «Страны отцов» в Рахманиновском зале консерватории явилось первым публичным исполнением этого цикла в Москве спустя 64 года после его создания!
В Петербурге мы исполнили «Страну отцов» в зале Капеллы по приглашению организаторов фестиваля «Три века классического русского романса» Елены Гаудасинской и Ирины Шараповой. Причём в публике было много великолепных музыкантов, включая Ольгу Кондину и Владимира Чернова. Всегда с большим удовольствием вспоминаю наше общение в одном из ресторанов на Фонтанке, где до двух часов ночи Пьявко и Чернов по очереди рассказывали истории своего общения со Свиридовым.
Кроме того, вместе с Владиславом Ивановичем и Еленой Павловной мы сделали циклы “У меня отец — крестьянин” и “Слободская лирика”. А переложение самого Свиридова его знаменитой “Поэмы памяти Сергея Есенина” мне принёс сам Владислав Иванович.
Помню, было это в посольстве Швейцарии в Москве, где я пел концерт, посвящённый Рахманинову. После концерта Владислав Иванович вручил мне эти ноты, на которых значилось: “Издательство Союза композиторов СССР, тираж 30 экз.”. Свиридов сделал это переложение, желая создать более лёгкую и мобильную версию “Поэмы”, чтобы она звучала в возможно большем количестве филармоний Советского Союза.
Что сказать, эту музыку и так многие знают. Сам Владислав Иванович, то и дело вспоминая “Страну отцов”, говорил:
“Да, переложение “Поэмы памяти Сергея Есенина” многократно легче в вокальном смысле… Теноровая партия в “Стране отцов” по сложности равняется Отелло и Герману, вместе взятым”.
Не могу не сказать о благородной и важной роли Елены Павловны Савельевой в деле служения музыке Свиридова. Известно, что она много сотрудничала с Георгием Васильевичем, исполняя его произведения с ведущими российскими певцами в присутствии автора… но главное — Елена Павловна очень глубоко и, я бы сказал, да же на личном уровне восприняла идеи Свиридова о преемственности поколений исполнителей его музыки, о том, что к его музыке должны приходить новые и новые поколения музыкантов. И всё, что делает Елена Павловна, в конечном счёте призвано претворить в жизнь именно эти свиридовские идеи.
Её свиридовский абонемент в консерватории — это лишь малая часть того, что она делала и делает для памяти Свиридова и для музыки Свиридова. История и география наших совместных свиридовских выступлений очень разнообразны и обширны.
Хочу выделить концерты, посвящённые 100-летию Свиридова. Первым был концерт, состоявшийся 14-го декабря в Геликон-опере. Выступить в этом концерте нас с Еленой Павловной пригласила генеральный директор Фонда Елены Образцовой Наталья Игнатенко.
Конечно же, запомнилось на всю жизнь выступление в этом концерте Александра Филипповича Ведерникова — без преувеличения легендарного Артиста, имевшего самую длительную историю сотрудничества со Свиридовым.
Ну а 16-го декабря в Большом зале консерватории состоялся грандиозный Гала-концерт, посвящённый 100-летию Свиридова, организованный Еленой Павловной. Он является историческим ещё и потому, что тогда на сцене БЗК состоялось сразу несколько мировых премьер песен Свиридова.
В концерте принимали участие Владимир Чернов, Елена Зеленская, Николай Ерохин, Алексей Тихомиров, Елена Савельева и я. Песню-заклинание «Невечерний свет» на слова Николая Клюева, которую мы с Еленой Павловной тогда исполнили впервые, я впоследствии не раз пел в Москве и Петербурге.
— Вы так много поёте Свиридова, что, наверное, уместен вопрос: а какой он для вас, этот композитор?
— Какой для меня Свиридов? Очень просто: Русский человек, любящий Россию и болеющий за неё. Но так можно сказать о многих. Для меня Свиридов ещё и человек, во многом СОЗДАВШИЙ саму Россию, какой мы её знаем сейчас, и продолжающий влиять на происходящие события и продолжающий СОЗДАВАТЬ свою Родину.
Знаете, как литераторов многие называют летописцами, пишущими Историю России, так и Свиридова можно назвать Демиургом применительно к России. Слишком много национальных культурных кодов он выхватил из небытия и развил в осязаемые идеи.
— Какую сольную программу будете исполнять 23-го?
— 23-го числа мы с “Минин-Хором” исполним знаменитую часть “Пушкинского венка” — “Зорю бьют”. Директор Хора Дмитрий Сибирцев высказал пожелание, чтобы программа состояла из известных песен. Я, конечно же согласился, хотя добавил недавно выученную мною песню сочинения 1948 года на слова Константина Симонова “Я много жил в гостиницах”, а также несколько номеров из цикла “Слободская лирика”, который я недавно исполнил целиком.
А, в общем, будет немного Пушкина, немного Лермонтова, немного театральной музыки. Конечно же, будет Блок — самый любимый Свиридовым Поэт.
Хочу заметить, что с Дмитрием Александровичем Сибирцевым как с партнёром-пианистом мы концертируем уже 20 лет. И он без сомнения является одним из сильнейших концертмейстеров России.
Я вообще не люблю слово «концертмейстер» и всегда подчёркиваю, что правильнее писать «партия фортепиано». Но в случае с Дмитрием слово «концертмейстер» приобретает исключительную многозначность: он не только настоящий мастер аккомпанемента, или, вернее, мастер воссоздания фортепианных партий в вокальных камерных сочинениях, но и вообще — мастер организации концертов.
Я думаю, что песни Свиридова, исполненные нами в концертах, составили не менее половины от времени общего звучания исполненных нами произведений… а вполне вероятно, что и больше половины. Так что Дмитрий — ещё один истинный и выдающийся «свиридовец» среди российских музыкантов.
— В книге “Ускользающая красота” Вы пишете: «Творческая свобода при освоении камерного репертуара не сравнима ни с чем. Камерный репертуар — это действительно Дар Божий». Можно привести пример?
— Камерный репертуар — это самое концентрированное самовыражение. Квинтэссенция музыкального творчества. В то время как оперный репертуар — это сплошные компромиссы, часто совершенно ненужные.
Конечно, важно найти партнёра-пианиста. Это всегда непросто, тем более что я сам — не слишком удобный в общении человек. Бывали и конфликты, и напряжённые периоды, и взаимные претензии, и обиды — со всеми моими пианистами-партнёрами без исключения.
Важно понимать, что ты сам не белый и не пушистый, и иногда просить прощения, а не только настаивать на том, что кажется тебе единственно верным. Тем более, интерпретации, убеждения, мировоззрения меняются со временем, иногда очень круто.
Не могу не упомянуть ещё не названных мною друзей-пианистов, игравших со мной музыку Свиридова. Это, конечно же, мои концертмейстеры во время учёбы в Московской консерватории — Марина Николаевна Белоусова и Наталья Владимировна Богелава. Мой профессор Пётр Ильич Скусниченко всегда любил, да и сейчас любит давать своим студентам произведения Георгия Свиридова.
С Мариной Белоусовой мы исполняли песни Свиридова во многих залах Москвы и Подмосковья, а также на конкурсе музыки Свиридова в Курске. С Натальей Богелавой самым памятным свиридовским выступлением является исполнение «Портрета NN» во Врубелевском зале Третьяковской галереи на презентации портрета Ирины Архиповой работы Василия Нестеренко. Тогда я выучил этот романс на слова Лермонтова специально для участия в презентации портрета. Кстати, значится этот романс и программе нашего предстоящего концерта 23-го декабря в усадьбе “Минин-Хора”.
С Яковом Кацнельсоном мы пели как отдельные песни Свиридова, так и его поэмы «Отчалившая Русь» и «Петербург» — в Москве, Муроме, Сыктывкаре и в рамках Тирольского фестиваля в Эрле в Австрии.
С Андреем Шибко мы исполняли Свиридова в России и в нескольких городах Японии. Причём сам Андрей очень хотел играть эти песни, и его тогдашняя японская импресарио была в полном восторге от этой музыки.
С Иваном Рудиным я исполнял песни Свиридова в России и в Брюсселе, когда я пел в Королевской опере La Monnaie свой сольный концерт как лауреат конкурса Королевы Елизаветы.
В 2020 году в моей жизни появились Иван Кощеев и Марина Белашук. С Иваном Кощеевым мы уже исполняли произведения Свиридова в моих сольных и в сборных концертах, а 18 декабря 2020 исполнили поэму «Петербург» в Башмет-Центре. Совсем недавно с Мариной Белашук я осуществил очень важную для себя самого премьеру — исполнил и записал целиком цикл Свиридова «Слободская лирика».
Одно из самых запоминающихся выступлений в свиридовском репертуаре — концерт в Малом зале Петербургской филармонии в июне 2019, где моим партнером выступил великолепный пианист Владимир Исаев, невероятно чуткий ансамблист, очень тонко чувствующий музыку вообще, и фантастически гибко сопровождающий вокалистов. Про него действительно можно сказать: «Концертмейстер от Бога».
Мы исполнили тогда всего четыре песни Свиридова, но предельно сложные, к тому же, я был очень простужен после перелёта в Петербург из Сочи… но всё сложилось очень удачно.
Я счастлив, что количество настоящих профессионалов-пианистов, влюблённых в музыку Свиридова, растёт. И ещё хочу сказать, что видел их слёзы, когда на репетициях они знакомились с произведениями Георгия Васильевича впервые.
— Вы уже сотрудничали с Хором Минина?
— Нет, с Хором Владимира Николаевича Минина я не сотрудничал. К сожалению. Я много пел с Юрловской капеллой.
Вообще, трудно в современной России что-то делать, не имея личных контактов. Иногда взглянешь на то, что происходит в знаменитых на весь мир российских коллективах — и в очередной раз задумаешься: “Ну ПОЧЕМУ так???” Почему нельзя поддерживать уникальные коллективы, почему нельзя приглашать талантливых российских исполнителей, почему нельзя приглашать талантливых российских дирижёров, почему нельзя играть и петь настоящий русский репертуар… не везде, конечно! Но в основном, увы, это так.
Мне очень повезло в жизни, я много работал с учеником Минина, великолепным Борисом Певзнером, чья запись “Пушкинского венка” Свиридова с Новосибирским хором является для меня канонической. Кстати, было очень приятно видеть Владимира Николаевича именно на концерте Московского Хорового театра Бориса Певзнера около двух лет назад.
Также я очень дружу со знаменитым советским и российским басом Анатолием Сафиулиным, бывшая жена которого, знаменитая Маргарита Коноплёва, участвовала в создании и Хора Минина, и Хорового театра Бориса Певзнера.
Работая четыре года солистом оперы Гамбурга, я часто бывал в гостях у Анатолия Сафиулина (а живёт он совсем недалеко от оперного театра), и слушал его рассказы о филармонической жизни СССР. Кроме того, Маргарита была большим другом и помощником Александра Александровича Юрлова — кстати, ФИГУРЫ, особенно дорогой Георгию Васильевичу Свиридову, который, как известно, посвятил памяти Александра Александровича целый хоровой концерт.
Поэтому, хотя я и не работал ни разу с Хором Минина, но я в какой-то степени вовлечён в его историю, и знаю взгляды и творческие биографии причастных к этому коллективу людей.
Евгений Евгеньевич Нестеренко (во время нашей работы над его мемуарами) рассказывал мне интересные факты из своей творческой жизни, связанные с музыкой Свиридова и с творчеством Минина. Евгений Евгеньевич и Владимир Николаевич сотрудничали одно время, исполняя духовную музыку и как бы продолжая линию, начатую безвременно ушедшим Юрловым. С большим теплом вспоминает Нестеренко репетиции и концерты с Владимиром Николаевичем и его коллективом в Знаменском соборе в Москве, и эпохальные концерты в Большом зале Московской консерватории, и в Большом зале Ленинградской филармонии, и турне по Италии, и концерты в Японии.
Кстати, в Японии состоялась мировая премьера басовой версии «Об утраченной юности» Свиридова, которую Георгий Васильевич создал после многолетних просьб Нестеренко, которому это произведение, в оригинале написанное для тенора и хора, очень нравилось. Евгений Евгеньевич подарил мне ноты «Об утраченной юности», и я исполнял это произведение в Твери, Сургуте и Москве, оказавшись первым исполнителем этой версии в России. Широко известна пластинка с произведениями духовной музыки, записанная ими в Смоленском кафедральном соборе.
Вспоминает Евгений Евгеньевич и о концерте, посвящённом 15-летию Московского камерного хора (осень 1987 года), состоявшемся в ЦДРИ, где он выступил в качестве ведущего, задавая в том числе вопросы Владимиру Николаевичу: «Пели мининцы божественно. В заключение концерта я спел с ними несколько песен».
Отмечает Нестеренко и стилистическую точность мининского хора при исполнении произведений западного репертуара.
Конечно, нельзя забывать о гигантских заслугах Владимира Николаевича Минина в деле открытия, исполнения и пропаганды музыки Свиридова. Заслуги эти громадны, неоценимы, и для меня большая честь выступить с его легендарным коллективом.
«Московский камерный хор был не только первым исполнителем многих моих сочинений. И каким исполнителем!
—писал Г.В. Свиридов.
— Но он явился тем первым хором, который открыл мне возможности этого жанра. Не раз в его искусстве я находил вдохновение… Отдача здесь невероятная!»
Из книги “90. Владимир Минин. Звук на ладонях”:
“1979 год, 180 лет со дня рождения Пушкина, премьера «Пушкинского венка» Свиридова. Что преподнесёт Георгий Васильевич? Огромный успех, овации и жизнь произведения, которая длится по сей день!”
В концерте 23-го декабря “Минин-Хор” исполнит четыре номера из «Пушкинского венка» Свиридова, дирижировать будет преемник Владимира Минина — Тимофей Гольберг.
Пресс-служба Московского камерного хора