Выдающаяся балерина, обласканная зрителями и критикой и удостоенная самых престижных мировых наград Диана Вишнева — в интервью Вадима Верника.
Диана Вишнёва уже давно сама решает, как ей выстраивать свою судьбу. Ее творческая жизнь насыщена знаковыми событиями и с годами только набирает обороты.
Родилась Диана в Санкт-Петербурге, там же началась и ее карьера. Сейчас она с триумфом выступает по всему миру.
Всего на два дня Диана прилетела в Москву и встретилась с главным редактором ОК! Вадимом Верником.
— Ты только что вернулась из Испании…
— В Испании я была проездом, прилетела туда из Нью-Йорка. Там, в Нью-Йорке, был мой заключительный спектакль в качестве приглашенной примы Американского театра балета. После таких торжеств, такого накала эмоций надо было прийти в себя. Вообще сам факт работы в Нью-Йорке диктует свои правила, ты всегда находишься на грани возможностей.
Эта энергетика города проникает повсюду, да и работа в труппе — на выживание. Не только физическое, но и психологическое. Я ухожу из Американского театра балета после тринадцати лет работы на этой сцене.
— Мистическая цифра.
— Это моя любимая цифра, и меня нисколько не пугает то, что ее принято ассоциировать с чем-то инфернальным, дьявольским. Я родилась 13 июля, и так сложилось, что многие счастливые, важные и знаковые моменты в моей жизни так или иначе связаны с этим числом.
— А почему ты решила уйти из Американского балетного театра именно сейчас? Карьера блистательно развивается, зрители тебя обожают…
— Просто мое поколение танцовщиц и балерин ушло, и я будто осталась одна. Раньше эта смена поколений была не так ярко выражена — кто-то приходил, кто-то уходил, а сейчас всё стало происходить очень резко.
— Ты почувствовала дискомфорт?
— Нет, не могу так сказать. Всё равно в последние годы я выступала там немного: когда-то было два спектакля в сезон, когда-то четыре. Конечно, это неправильно, так как я являюсь principal dancer (прима-балериной), а не гостьей. То есть я должна была танцевать больше.
Последняя крупная работа в этом театре у меня была с хореографом Алексеем Ратманским — «Спящая красавица». Но у меня много времени занимает мой фестиваль Context, я максимально в него погружена.
— И потом, еще надо знать, какая Вишнёва перфекционистка.
— Да. За тринадцать лет я обрела в этой театральной семье такое уважение и такую любовь к себе, что случившееся невозможно назвать прощанием. Конечно, наши пути будут пересекаться и в творчестве, и по линии фестиваля Context.
— У тебя, Диана, объемный взгляд на профессию. Для тебя не существует границ. Ты многое пробуешь, экспериментируешь, находишься в постоянном поиске. Мне интересно, это возникло интуитивно или ты себя так настраивала? Ведь когда ты только начинала, всё было достаточно консервативно.
Ты росла в закрытом пространстве, даже на твой первый конкурс — в Лозанне, где ты в результате с триумфом победила, тебя, ученицу хореографического училища, не хотели пускать. И дальше можно было всю жизнь протанцевать только в Мариинском театре, пусть и стать там суперзвездой.
— Я все-таки одновременно и мечтатель, и мыслитель. Вот эта мечтательность присутствует больше в творчестве, а что касается «мыслителя», то я абсолютно четко понимаю, чего бы мне хотелось.
Вот, например, в детстве я никогда не садилась за детский стол. Когда родители с кем-то обсуждали серьезные дела, мне было интересно находиться рядом с ними. Я вообще не любила детские игры. Всегда тянулась к взрослым разговорам.
Поэтому рядом со мной были люди-менторы, которые меня подталкивали, я очень многого от них набралась. И меня что-то вело, какая-то своя интуиция. Посмотрю кассету с записями выдающихся Макаровой, Барышникова, Нуреева — и меня их танец вдохновляет, придает сил идти дальше. Я понимала, что о Мариинском театре мне даже не надо мечтать, там всё случалось автоматом. Я была принята стажером, еще не окончив школу…
https://www.classicalmusicnews.ru/interview/diana-vishneva-ya-vizhu-ochen-byistroe-razvitie-sovremennoy-horeografii-v-rossii/
— …и сразу главные партии.
— Нет, партии пришли постепенно, но я еще не была к этому готова. То есть всё было будто авансом, даже премии. Я прижималась к стенке и думала: как же так, вокруг такие профессионалы, а награды достаются мне. За меня боялись, думали, что я зазнаюсь и потом вдруг что-то пойдет не так.
— А шанс зазнаться был?
— Нет, я же мыслитель. (Улыбается.) Я сразу поняла, что это вообще не про меня. Я очень упорная, я всегда в работе, в труде. А потом меня многому научили обстоятельства жизни. Меня же не взяли сначала в балет. Мое призвание и мне самой не сразу открылось. Но я понимала, что мне всего надо добиваться самостоятельно.
В десять лет я стала совершенно взрослым человеком. А дальше… огромную роль играет не только удача, но и поддержка тех людей, которые стали моими наставниками. Хотя здесь тоже не всё так просто. Я ведь до двадцати пяти лет всё время хотела бросить балет.
— Неожиданное признание.
— Мне постоянно говорили, что у меня недостаточно хорошие профессиональные данные. В конечном итоге мне стало казаться, что я состою из одних только минусов. И я начала с ними бороться, самосовершенствоваться. Сама система и менталитет в нашем театре загоняют тебя в угол, а, скажем, в Американском театре балета всё совсем иначе. Там люди нацелены на чудо, которое происходит каждый день и на каждом спектакле, для артиста всё только со знаком плюс.
И на нашем фестивале Context я стремлюсь к такой атмосфере. Здесь никто ни с кем не соревнуется, не конкурирует. Участники, занимаясь в лабораториях, лишены каких-либо страхов, прессинга. Они могут услышать комплименты не только от меня, но и от самых знаменитых современных хореографов — Ханса ван Манена, Матса Эка и так далее.
— Отлично. Вернусь к твоей фразе о том, что тебя не хотели брать в хореографическое училище. Сейчас это воспринимается как курьез.
— Если разбираться всерьез, то, возможно, я не тот человек, который должен был быть в балете.
— И это говорит Вишнёва?!
— То, что я делала и делаю, — это всё вопреки. Мое тело не создано для балета. Я не из актерской семьи, не из балетной, не из театральной. Мой отец — химик, кандидат наук, мама — химик и экономист, да и бабушка запрещала мне идти в балет, говорила, что это жутчайшая профессия, сплошная кровь. Только мама этого хотела и фактически настояла, чтобы я занялась балетом.
— Но все решения я принимала сама, беря на себя ответственность. Родители всегда мне доверяли: с шести лет я одна, без взрослых, передвигалась по Санкт-Петербургу, из Весёлого Посёлка, который находится на окраине Питера, добиралась до Невского проспекта.
— Как же родители отпускали тебя, такую маленькую?
— У них не было выбора, потому что бабушки жили не в Питере, а сами они работали на закрытых предприятиях и днем не могли оттуда выйти. Я из каждой точки города, из каждого автомата звонила: «Мама, я доехала».
— Вот пожалуйста — закалка характера, что тут говорить.
— Да, и всё это было для меня не стрессом, а нормой. И в восемнадцать лет я уже стала жить без родителей.
— У тебя сейчас прекрасный муж, гармоничная личная жизнь. Это как-то влияет на творчество, на рабочие моменты? Или эти линии не пересекаются?
— Всё, Вадим, взаимосвязано. Я знаю, что встреча с моим мужем — даже не мой выбор, это что-то свыше нас соединило, это судьба. Я просто в какой-то момент отчаялась с таким ритмом жизни обрести нормальную семью. Сегодня понимаю: многое, что происходит в моей жизни, происходит благодаря нашим совместным с Костей усилиям.
— Костя ведь был далек от балета.
— Ой, он так переформатировался, перезагрузился. (Улыбается.)
— Константин занимался спортом, был спортивным менеджером в хоккее. Так?
— Несколько лет он провел в легкой атлетике, затем перешел в хоккей, где больше семи лет проработал с Александром Овечкиным. Интересно, что опыт в качестве спортивного менеджера сейчас помогает Косте и в балетном мире. Он занимается моими делами, всеми договоренностями с театрами, а с хореографами уже и вовсе на ты.
Самое важное для меня то, что он не фанат мой, а сподвижник. Костя очень переживает за меня, но все эмоции держит внутри. Я чувствую его поддержку даже на духовном уровне.
— А познакомились-то вы благодаря балету? Пришел, увидел балерину Вишнёву — и сразу завоевал ее сердце?
— Костя долгое время жил и работал в Америке. А встретились мы на Олимпиаде в Китае. Я участвовала в культурной программе, он приехал туда как личный менеджер Овечкина. Мы случайно оказались на одном и том же приеме. Там и познакомились.
Костя очень теплый, коммуникабельный, он умеет к себе расположить — без каких-либо штампов, лишних комплиментов. Вскоре мы приехали с Мариинским театром на гастроли в Чикаго, и я пригласила Костю на «Жизель». До этого он никогда в жизни не был на балете. Произошла такая забавная история.
— Сколько лет вы вместе?
— С 2008 года. А женаты четыре года, до этого нам просто некогда было расписаться.
— Вы, кажется, на Гавайях свадьбу устроили.
Да. Моя сестра с мужем живут в Австралии, поэтому мы решили делать свадьбу к ним поближе. Было очень красиво, а самое главное, почти все мои друзья из США, Европы и России смогли приехать. Конечно, когда твои близкие и родные собираются в одном месте — это большое счастье, пускай и редкое.
— Сестра тоже личность творческая?
— Она делает невероятно красивые женские шляпки, со сложными конструкциями, на очень профессиональном уровне. Она абсолютный гуманитарий, в отличие от меня. Я все-таки изначально была больше в сторону науки, математики. Хотя сейчас я не сложу никакую дробь. И вообще я считаю, что в искусстве дважды два не четыре, а как минимум пять, здесь не может быть схемы.
— Золотые слова, Дианочка! Скажи, а где твой дом? И вообще, для тебя существует понятие дома?
— Дом там, где родители, — в Петербурге. Я живу на Васильевском острове. Но я почти не бываю дома: если попадаю в Питер, тут же сажусь в машину и еду в театр, из театра — обратно домой поздно вечером, и всё.
А вообще я уже везде как гость. Мне нравится перемещаться из одной страны в другую, я нигде подолгу не задерживаюсь, и всё это дает новую энергию. Хотя у меня есть мечта: хочется уже пожить за городом, отключиться, отдыхать.
— Но, судя по твоей занятости, это еще не скоро может случиться… Артисты твоего уровня, как правило, зациклены на себе, а ты много сил и времени уделяешь подвижнической деятельности. Я про фестиваль Context прежде всего.
— У меня эгоизм проявляется, только когда я готовлю роль. А в жизни… нет этого. Наоборот, есть огромное желание делиться и что-то передавать. Знаешь, Вадим, как появилась идея этого фестиваля? Однажды я поехала в Вупперталь на фестиваль Пины Бауш (легендарная балерина и хореограф — прим. ред.), это было за несколько месяцев до ее внезапной смерти.
Я была еще совсем молодая. Я захотела тогда, чтобы и у нас люди так же собирались вместе, обсуждали и создавали в свободном полете что-то новое и интересное и чтобы с утра до ночи была танцевальная движуха. А в сентябре мы открываем еще балетную студию «Контекст Про» на острове Новая Голландия в Санкт-Петербурге.
Это студия и для детей, и для взрослых, для любителей и для профессионалов, то есть для тех, кто хочет изучить и понять свое тело. Там будут занятия гимнастикой, будет йога, а также всевозможные воркшопы. Я поняла, что хореографам нужно место, где они могут постоянно творить, приходить и показывать свои новые работы. То есть это такое продолжение фестиваля.
— Фестиваль Context за пять лет стал авторитетнейшим балетным смотром.
— Мы заняли свою нишу. С трех дней фестиваля мы выросли до недели, с небольших площадок, таких как Гоголь-центр, Театр Моссовета, мы переехали в Москве в Музыкальный театр имени Станиславского и Немировича-Данченко, а также на историческую сцену Мариинского театра в Петербурге. Фестиваль растет с каждым годом. Сейчас про нас уже очень многие знают, приезжают критики из разных стран, уже много знаковых вещей произошло. Например, лауреатом первого фестиваля стал Володя Варнава…
— …талантливый хореограф, который поставил успешные спектакли и в Мариинском театре, и в Балете Монте-Карло. А ты его фактически открыла.
— Я его, конечно, не открыла, но дала ему возможность обрести что-то новое, познакомила с интересными людьми, дала возможность пройти стажировку. И он по-прежнему в моем поле зрения…
— Ты так вдохновенно рассказываешь про фестиваль! Это же огромное счастье, когда жизнь наполнена такими яркими красками и нет остановок, нет пауз.
— В этом есть и минусы. Ты себе уже не принадлежишь. Я превратилась в какую-то…
— …машину?
— Не знаю, как правильно это выразить. Понимаешь, мое имя уже существует отдельно от меня самой. Я чувствую эту ответственность, но порой то, что ожидают от меня, идет вразрез с моим внутренним миром и тем, как я меняюсь. Это дает определенную несвободу или же постоянное ощущение: «я должна». Хотя для меня самой важнее другое — мое собственное развитие и движение.
— Ну а есть какие-то простые человеческие радости в твоей жизни, вне профессии?
Диана Вишнёва покидает Американский театр балета в качестве постоянного артиста
— Друзья, друзья. У нас появилось очень много друзей, связанных с Context, которые нам помогают, поддерживают. Эти друзья получают огромный заряд эмоций, когда видят, что происходит на сцене.
Что касается отдыха: отдых дня меня — это возможность отключить свой мозг, возможность отключить хотя бы на какое-то время телефон, да и просто восстановиться. Раньше мне казалось, что важно восстановиться физически, все-таки работа тяжелейшая. А сейчас для меня важнее восстановиться психологически, эмоционально и морально.
— Сколько для этого нужно времени, учитывая твой чрезвычайно насыщенный график?
— В этом году, например, я уехала на месяц, чего никогда в жизни себе не позволяла. Уехала на Маврикий, к друзьям. Там невероятная красота: солнце, зелень, фрукты, море… Для меня всё это было уже необходимо. В какой-то момент я поняла, что мой организм просто не справляется с сумасшедшими нагрузками.
Любой человек, особенно моего статуса, если заболевает, а у него спектакль, идет больной на спектакль и танцует. И всё это накапливается. Потом ты садишься на какие-то антибиотики. А потом организм просто отказывает: уже разрушена иммунная система, и от любого стресса начинаются новые негативные процессы. Такая вот загнанность.
— В продолжение этой темы: прошлым летом я летал в Нью-Йорк на юбилейный вечер продюсера Сергея Даниляна, с которым ты тесно сотрудничаешь много лет. Все, и я в том числе, ждали выступления Дианы Вишнёвой как главного события вечера, но в последний момент стало известно, что ты не прилетишь.
— Это было как раз после гастролей во Владивостоке. Я читала зрительские отзывы — мол, как она могла так подвести, — а я лежала в больнице с капельницей, и не было никаких шансов улететь в Нью-Йорк… О том, что со мной происходит на самом деле, знает только мой муж, и он меня очень бережет. Но я же сама рвусь в бой.
— А как насчет пауз в условиях мегаполиса? Я, например, релаксирую за рулем. Час в пути — и организм восстанавливается.
— Раньше я тоже любила ездить за рулем. А сейчас отдыхаю на заднем сиденье в машине. Я люблю Genesis G90, где можно комфортно вытянуть ноги. Для меня как для балерины это очень важно, потому что, если ноги согнуты, это отрицательно сказывается на кровообращении.
— Дианочка, я помню, как лет десять назад я был на твоей репетиции «Лебединого озера» в Мариинском театре. Ты тогда довела своего партнера до изнеможения, требуя максимального эмоционального подключения и отточенности движений. Он, бедный, уже не знал, что делать и куда смотреть. А бывает такое, что приходится танцевать «за двоих»?
— В последнее время я не разрешаю себе этого делать, я очень страдаю, когда так получается. Поэтому тщательно выбираю партнеров.
— Ты сейчас в Мариинском часто танцуешь?
— Я вообще в Мариинском не так много танцевала, я считаю. Много с Мариинкой гастролировала, в приоритете были именно гастрольные спектакли. И с одной стороны, мне как-то жалко, что так вышло, но мне не разорваться. Меня до такой степени везде ждали, приглашали, давали новые роли, были новые встречи с хореографами — ну невозможно было отказаться!
— Неужели у тебя были подобные проблемы? Трудно поверить.
— Проблемы есть у всех. Я не считаю нужным это выносить, об этом говорить. Но это всё очень не радужно, свои сложности есть в театре у любого человека, с любым именем и статусом. Другое дело, насколько ты готов отстаивать свою позицию, насколько ты готов рисковать, насколько ты не боишься, что чего-то можешь лишиться. Я шла своей дорогой и в конечном итоге выигрывала.
— Для тебя, как и прежде, открыт весь мир. Из Москвы ты возвращаешься в Питер. Что дальше?
— Дальше Лондон, у нас гастроли Мариинского театра, где я танцую Анну Каренину. Надеюсь, мой партнер, с которым я должна была сегодня танцевать спектакль в Питере, залатает свои раны. Но благодаря ему я отменила спектакль и приехала на два дня в Москву. Иногда нужно делать паузы, осмотреться, в верном ли направлении я движусь. Да и просто перевести дух. Постоянная гонка, ритм мегаполиса очень выводят из равновесия.
— И все-таки, как сказал классик, «впереди огни».
— Наверное, да. Надеюсь. Надо, чтобы из искры разгорелось пламя. Вот эту искорку ты ищешь и находишь и взращиваешь в себе новую.