Хотя Вайнберг никогда не был учеником Шостаковича в буквальном смысле, тридцать лет дружбы и активного сотрудничества позволяли ему сказать:
“Школа Шостаковича является основой моей творческой работы. Я чувствовал себя счастливым человеком, потому что могу показать свои произведения лучшему композитору двадцатого века. Это была честь и она подсознательно активизировала сочинительство музыки”.
Возможно, среди последователей Шостаковича Вайнберг наиболее близок к творческой манере учителя; мера таланта ученика и острота его художественного восприятия действительности делают сравнение лучших сочинений Вайнберга с шедеврами Шостаковича вполне допустимым.
Знавший себе цену Дмитрий Дмитриевич воспринимал младшего коллегу как равного: Вайнбергу многократно доводилось впервые исполнять новые произведения Шостаковича в четыре руки с автором. А на премьере цикла романсов Шостаковича на стихи Блока Вайнберг выступил в ансамбле с Давидом Ойстрахом, Мстиславом Ростроповичем и Галиной Вишневской, оказавшись адекватной заменой Святославу Рихтеру.
Вайнбергу посвящен десятый квартет Шостаковича, о чем последний писал:
“Он [Вайнберг] написал девять квартетов (у меня их было восемь). Я поставил задачу догнать и перегнать Вайнберга, что и сделал”
Естественно, что теперешнее исполнение квинтета Вайнберга вызвало ассоциации в первую очередь с квинтетом Шостаковича: это сочинение, соединившее черты баховской фуги с типично шостаковичевскими тревожными и колючими интонациями, было написано в 1940 г. – Шостакович был уже всемирно известен как автор двух опер, трех балетов и шести симфоний.
В прошлом осталась чуть не стоившая композитору жизни “проработка”, связанная со статьей “Сумбур вместо музыки”; предстояло пережить период борьбы с формализмом в музыке и еще одну, не менее жестокую, полосу шельмования. Квинтет Вайнберга, одно из первых зрелых сочинений двадцатипятилетнего композитора, также появился в короткий промежуток между двумя наиболее драматичными периодами в биографии его автора.
По большому счету, мы почти не знаем музыки Вайнберга; по свидетельству вдовы композитора, О. Ю. Вайнберг, около 70% его произведений не опубликовано даже в виде нот.
Наибольшая заслуга в популяризации его творчества принадлежит английской фирме “Olympia”, выпустившей 18 дисков с музыкой Вайнберга (несколько наименований вышло на лейблах “Chandos” и “Russian disc”). Для переиздания на CD были не только отреставрированы старые записи, сделанные на “Мелодии”, но и выполнены новые: многие сочинения оказались исполнены и записаны впервые.
Серия охватила примерно половину симфонического и квартетного наследия Вайнберга, довольно полно представив также его фортепианные и виолончельные сонаты; в последние полгода некоторые из дисков серии встречаются в магазинах сети “СОЮЗ”.
В продаже периодически бывает замечательный концерт для виолончели с оркестром, вошедший в серию записей Ростроповича “Russian years”. Однако вне поля зрения остается огромное количество музыки, которой мы не знаем и, судя по всему, не слишком “интересуемся знать”.
Увы: вряд ли ситуация изменилась бы кардинально, будь мы лучше знакомы с биографией Вайнберга, хотя она представляет несомненный интерес для каждого любителя современной истории и культуры. Если Бродскому, как известно, “будто нарочно делали биографию”, то жизненный путь Вайнберга не в пример трагичнее.
Его отец попал в Польшу в начале ХХ века, спасаясь от кишиневского погрома; будущий композитор родился в 1919 г. в Варшаве – отсюда польское имя Мечислав. Основной работой Вайнберга-старшего была игра на скрипке в варшавском еврейском театре, а с 10 лет сын присоединился к отцу – не только как пианист, но и как музыкальный руководитель некоторых спектаклей.
В 12 лет Вайнберг поступил в класс фортепиано Варшавской консерватории (еще одна параллель с Шостаковичем, ставшим студентом Петроградской консерватории в 13 лет). Его приглашали продолжить обучение за океаном, но предложение не было принято, а затем наступил 1939 год.
Родители Вайнберга решили остаться в Варшаве, но детей – Мечислава и его сестру – отправили в Советский Союз. На полпути к цели сестре пришлось вернуться обратно – у нее стоптались башмаки; до белорусской границы Мечислав добрался один.
Видя в нем в первую очередь еврея, спасающегося от немцев, советский пограничник записал имя нового гражданина СССР: Моисей. Отсюда путаница с именами – как правило, близкие друзья называли Вайнберга “Метек”, коллеги – Моисей, в энциклопедиях же обычно фигурируют оба имени.
Обосновавшись в Белоруссии, новоявленный Моисей два года учился в Минской консерватории по классу композиции. В 1941 г. Вайнберг оказался в эвакуации в Ташкенте, где работал в местном оперном театре; там родилась его первая симфония. В 1943 г. удалось послать ее Шостаковичу, одобрившему работу и пригласившему автора в Москву, куда Вайнберг и переехал в том же году. Позже удалось узнать, что его родных, оставшихся в Польше, немцы сожгли заживо.
О быстро возникшей близости композиторов красноречиво говорит тот факт, что в 1947 г. Шостакович в четыре руки с Вайнбергом исполнял в кругу коллег свою Четвертую – фактически запрещенную – симфонию, надеясь вернуть ей легальное существование. Такой возможности не представилось – следующий, 1948 год принес новые беды и Шостаковичу, и Вайнбергу. Последний к тому времени был женат на дочери Михоэлса; 13 января 1948 г. Соломона Михоэлса в Минске сбила машина.
С этого момента Вайнберг оказался “под колпаком”; как вспоминает его семья, он замечал за собою слежку в течение нескольких лет и 6 февраля 1953 г., в разгар дела врачей, был арестован. Вместе с первой женой композитора Шостакович неоднократно пытался хлопотать о его освобождении, но делу помогла лишь смерть Сталина (по горькой иронии судьбы совпавшая со смертью Сергея Прокофьева) – 25 апреля того же года Вайнберга освободили.
Трех месяцев в тюрьме хватило, чтобы полностью подорвать здоровье музыканта и наложить на лучшие его сочинения отпечаток горечи и боли: на страницах Шестой, Седьмой, Двенадцатой симфоний, трилогии “На пороге войны” трагические события жизни композитора отражены в полной мере. Заказанная Большим театром, но так и не поставленная опера “Пассажирка” повествует о случайной встрече бывшей узницы концлагеря с бывшей надзирательницей.
Одна из наиболее известных работ Вайнберга в кино – музыка к фильму “Летят журавли”. Тем удивительнее, что среди наследия Вайнберга немалую долю занимают сочинения крайне светлого характера; таковы, например, его камерные симфонии, решенные в духе позднего неоклассицизма. Вайнбергу принадлежит 17 струнных квартетов, более 20 симфоний, Реквием, ряд кантат и концертов.
Не забудем музыку к 40 кинофильмам, среди которых “Афоня”, “Укротительница тигров”, “Медовый месяц”, “Гиперболоид инженера Гарина”, “Тегеран-43” и многие другие. Вы не поверите, но именно Вайнберг сделал песню из стихотворения “Хорошо живет на свете Винни-Пух”. В Камерном театре Бориса Покровского шли его оперы “Поздравляем!” по Шолом-Алейхему и “Идиот” по Достоевскому; им написаны также оперы “Портрет”, “Любовь д’Артаньяна”, “Мадонна и солдат” – ленинградскую постановку последней в Малом оперном театре незадолго до смерти “пробил” Шостакович.
Увы, нет уверенности, что мы когда-нибудь сможем услышать эти произведения: на пресс-конференции в Большом театре, посвященной премьере “Похождений повесы” Стравинского, дирижер Александр Титов говорил об исключительно малой востребованности опер второй половины ХХ века.
Как рассказывает вдова композитора, Вайнберг был отчасти сам “виноват” в малой популярности своих произведений: сочинение музыки интересовало его куда сильнее, нежели ее последующая пропаганда. Вероятно, это утверждение справедливо не в каждом случае: иначе как объяснить появление симфонической поэмы “Знамена мира”, посвященной открытию XXVII съезда КПСС?
Можно утверждать наверняка, что одной из причин работы над подобным заказом была гарантия его последующего исполнения и публикации. Впрочем, даже столь ангажированное произведение представляет несомненный интерес: как и Шостакович в симфонии “1905 год”, Вайнберг цитирует здесь революционные песни, хотя цитаты скорее “спрятаны”, нежели подчеркнуты. В последние годы жизни композитор был прикован к постели и тратил силы только на сочинительство.
Мечислав Самуилович Вайнберг скончался 26 февраля 1996 года.
Илья Овчинников, “Русский журнал“