Мировое турне одного из лучших симфонических коллективов мира охватывает США, Венгрию, Норвегию, Испанию.
Два концерта состоялись в Москве, в Концертном зале имени Чайковского (КЗЧ) и Большом зале консерватории (БЗК).
Москва перекормлена культурными мероприятиями – в том числе и вечерами классической музыки: иной раз одновременно звучат три-четыре достойные программы. Бывают, конечно, особые события вроде прошлогоднего концерта Анны Нетребко в КЗЧ, билеты на который спрашивали еще у “Маяковской”.
Однако в случае с гастролями Венского филармонического оркестра ничего подобного не наблюдалось – если у метро и просили помочь, то скорее с билетом на поезд дальнего следования. Поэтому аншлага на концертах прославленного коллектива не случилось.
Билеты, правда, стоили недешево, однако среди завсегдатаев КЗЧ и БЗК всегда есть умельцы, способные обходить любые кордоны. Многим из них удалось попасть внутрь, и старались они не зря: уровень исполнительства, который продемонстрировали венские филармоники с Даниэлем Баренбоймом, неизмеримо выше того, который мы привыкли считать приемлемым.
Венский филармонический оркестр выступал в столице без малого четыре года назад, однако контекст гастролей обуславливался форматом мини-фестиваля “Звезды белых ночей” в Москве”.
За пультом стоял Валерий Гергиев, которому столица и была обязана приездом легендарных музыкантов. Злые языки говорили тогда о втором составе. Но теперь все прошло по высшему разряду – две разные программы с самим Даниэлем Баренбоймом, выступившим как дирижер и пианист.
Правда, роль солиста на этот раз явно оказалась для маэстро на втором плане: Вагнер и Брукнер под управлением Баренбойма произвели куда большее впечатление, нежели Двадцать седьмой концерт Моцарта в его исполнении.
Зато Четвертая симфония Шумана, открывшая первый вечер, сразу заставила забыть о том, что оркестровое письмо – не самая сильная сторона ее автора. Слушая симфонический коллектив такого класса, оказываешься бессилен перед охватывающим тебя звуковым потоком, каждая составляющая которого – выше любых оценок: и солисты в отдельности, и все оркестровые группы, и особенно целое.
Оркестровые фрагменты опер Вагнера не выглядели нарезкой, прозвучав как убедительное целое: Траурный марш из “Гибели богов” буквально слился с увертюрой к “Нюрнбергским мейстерзингерам”, поразив отсутствием сколько-нибудь ощутимого шва.
Высшую степень совершенства продемонстрировала Седьмая симфония Брукнера (со знаменитым Адажио памяти Вагнера), завершившая второй концерт. В отличие от первого, он обошелся без бисов: тем самым Баренбойм показал, что Брукнер для него – кульминация московских гастролей.
Симфония Брукнера в полной мере рождалась под руками дирижера, в руках которого даже такой первоклассный оркестр был лишь орудием. Хотя среди симфоний композитора эта – одна из известнейших, в Москве она звучит не каждый год. Вошел в историю концерт памяти Святослава Рихтера 1998 года, где дирижировал Курт Мазур – этого Брукнера забыть невозможно. Играл наш Госоркестр – далеко не Венский филармонический, однако в интерпретации Мазура было чуть больше нерва и напряжения, чем в прочтении Баренбойма.
Теперь к воспоминанию о бесподобном исполнении добавилось еще одно – об идеальном. Москва, безусловно, может называться одной из европейских музыкальных столиц; по крайней мере, когда здесь играет Венский филармонический. Летом он собирается приехать к нам вновь – на Второй фестиваль симфонических оркестров мира.
Илья Овчинников, “Московские новости”