На Михайловский театр опустилась «Белая тьма». Одноактный балет с таким названием представляет знаменитый хореограф, в недавнем прошлом художественный руководитель этого театра – Начо Дуато.
Постановка сложная, остросоциальная и отчасти автобиографичная. Десять танцовщиков, вне зависимости от балетной иерархии, существуют на сцене на пределе эмоций. Благодаря хореографии Дуато они отправляются в тёмный мир, выхода из которого нет.
Это балет с непростой историей. Начо Дуато создал «Белую Тьму» почти 15 лет назад, мировая премьера прошла в Мадриде. Это реквием по его погибшей сестре. Несмотря на что, испанский хореограф прославился как маэстро балетов без четкой сюжетной линии, сам он объясняет: смысл постановки скрыт уже в ее названии.
«Это балет о страшной проблеме нашего мира. Наркотики. Люди погружаются в этот мир, и жизнь фактически можно считать законченной. Название “Белая Тьма” – это прекрасный оксюморон. Белый порошок наркотиков становится черной непроглядной тьмой»,
– рассказывает Начо Дуато.
Он только сейчас решился поставить этот балет в Петербурге, на сцене Михайловского. Ждал, когда артисты будут готовы для этой работы. Начо Дуато признается, что из всех его одиннадцати постановок для театра «Белая Тьма» – особенная. Хореограф до сих пор только еще надеется, что его правильно услышали. Сами артисты, которые за три года работы с Начо буквально сроднились с ним духовно, воспринимают балет как личный подарок:
«Надеюсь, что и публике будет видно, что мы наслаждаемся этим спектаклем, что мы получаем огромное удовольствие о того, что он делал, и что он сделал. И от репетиций, и от самого танца»,
– говорит премьер балетной труппы Михайловского театра Марат Шемиунов.
Роковой белый порошок – заглавный символический персонаж в постановке. В его роли – обычная поваренная соль. На каждом показе высыпают 135 килограммов соленой пыли.
«В конце спектакля я вообще стою под душем из порошка. Ощущения… я таких не испытывала раньше, это новое для меня абсолютно»,
– рассказывает прима-балерина Михайловского театра Ирина Перрен.
Вкупе с освещением, и пронзительной музыкой Карла Дженкинса – даже на репетиции это вызывает озноб под одеждой. Отчаянная борьба человека с пучиной искусственного самозабвения никогда еще не была показана так страшно. И вместе с тем – красиво.