Мало кто из оперных фанатов и любителей музыкального театра не знает об этой премии, инициативе исследователя мировой оперы Михаила Мугинштейна. Юбилей отметили концертом в «Новой опере».
За годы существования специальная награда критиков (именно они определяют, кого и за что наградить по итогам календарного года) развивалась от скромного объявления результатов до большого вечера с мировыми звездами, приуроченного всегда к октябрю. Именно в этом месяце несколько веков назад в Италии опера возникла как жанр.
В сферу интересов жюри входит как российская, так и мировая опера, то есть спектакли, певцы и певицы. В числе номинаций (не все они «отовариваются» каждый раз) – «Событие года», «Спектакль года (оригинальная постановка»), «Европейское событие», «Мировая премьера», «Певица и певец года», «Дама и кавалер оперы», «Лучший зарубежный певей и певица», «Взлет». Победителям вручают бронзовую статуэтку работы скульптора Пааты Мерабишвили.
Название премии, понятно, заимствовано из знаменитой молитвы Нормы («Норма» Беллини). И тем более понятно, что за годы существования премию получили лучшие из лучших. От Образцовой и Атлантова до Галузина и Шагимуратовой, от «Онегина» Большого театра в постановке Чернякова до «Коронации Поппеи» в Баварской опере.
Конечно, год с ковидом, разрушивший нормальную оперную деятельность, не мог не сказаться на результатах премии. И на участии некоторых наших и иностранных солистов, которые хотели выступить на концерте, но не выступили по техническим причинам. Асмик Григорян, например, должна была участвовать, но в итоге пела по замене заболевшей певицы в Европе.
Кто был отмечен на этот раз? Прежде всего пермская певица Надежда Павлова, недавняя героиня «Дон Жуана» в Зальцбурге, за партию Волховы в «Садко» Большого театра.
Она спела на концерте трудный фрагмент (речитатив и рондо Цербинетты) из «Ариадны на Наксосе» Штрауса, не убавив ничего из вязи головокружительных верхних нот, предписанных композитором. При вручении премии Павлова упомянула трагедию на последнем «Садко», сказав, что, если доведется спеть Волхову еще раз, она посвятит исполнение погибшему актеру миманса ГАБТа Евгению Кулешу.
Не смогли, увы, выступить Нажмиддин Мавлянов (лучший певец за партию Садко), Лизе Давидсен (лучшая зарубежная певица за вагнеровскую Зиглинду в Берлине и за бетховенскую Леонору в Лондоне) и Кристиан Герхаер (лучший зарубежный певец за Симона Бокканегру в Цюрихе).
Выбор жюри достойный. Мавлянов на премьере пел с удивительной актерской и вокальной отдачей. Давидсен обладает незаурядным вокальным и актерским дарованием и, кстати, скоро выступит в Москве. О Герхаере, как я упоминала в рецензии на Цюрихский спектакль,
«немецкий рецензент написал о Симоне: тот певец прежде специализировался на ином репертуаре, но его дебют в главной роли вердиевской оперы «стал примером естественно развивающейся вокальной культуры и психологически пронизанного исследования характера». Именно через голос душа благородного и несчастного дожа обретает и характерные контуры, и зрительское сочувствие».
Что касается лучшего спектакля, буклет премии отмечает:
«поскольку театры, по сути, престали выпускать премьеры, впервые принято решение пропустить 2020 год в номинации «спектакль года».
Жаль, но что делать. Справедливое решение.
В юбилейном концерте участвовали почетные гости, лауреаты разных лет, солисты из Росси и оперных домов мира. Оркестр «Новой оперы» с дирижером Андреем Лебедевым исправно помогал солистам петь, а авторам концертной концепции – ее проявлять. Как сказал Лебедев, премия радует разнообразием: разные композиторские школы, эпохи и языки. И «конфликтной драматургией» программ, а не просто сборной солянкой.
Сопоставление Штрауса и Дворжака, Мусоргского и Верди, «конкурс» оперных дуэтов, дуэли экпрессий и трактовок, уровень вокала – нынешний концерт по праву можно назвать удавшимся. Отдельные «блохи» у кого-то (неточное интонирование или творческая усталость, например) дело обычное и житейское. Как и мои соображения по поводу сценического темперамента: кому-то его стоит прибавить, а кому-то – убавить.
Сильные стороны были у Алексея Тихомирова из «Новой оперы» (Водяной из «Русалки»), Евгения Никитина из Мариинского театра (особенно – вожделеющий Скарпиа в «Тоске»). Николай Ерохин из МАМТа силен красивым тембром, а Зарина Абаева из Перми (Дездемона из вердиевского «Отелло») – нежной кантиленой.
Скажу о тех, кто впечатлил более всего. Анна Нечаева (Большой театр) – Русалка, ее глубокий, обволакивающий голос звучал с уязвимой страстностью, положенной героине оперы Дворжака.
Екатерина Губанова, спевшая клятву Ортруды из «Лоэнгрина» на уровне лучших вагнеровских солисток мира.
Несравненный Игорь Головатенко, звезда мировой оперы, солист Большого театра, выходивший на сцену трижды. Как Ренато из вердиевского «Бала-Маскарада», тут просто заслушаешься силой и красотой голоса, восхитишься умением его точно подавать, безупречным вкусом и отменным артистизмом. Как Эштон из Лючии ди Ламмермур. И как Онегин в финальной сцене оперы, где певец доказал, что нет такого понятия – заезженный хит. Есть шаблоны исполнения. Доказал вместе с Нечаевой-Татьяной. Какие у певицы дикция и голосоведение! Подмечено еще на ее спектаклях в Большом театре.
Солисты рассказали нам про «несовпадение выбора, отчаянное и невозможное желание счастья, про «ад – это другие» и нашу фатальную уязвимость, про трепет неприкаянных душ, в которых всегда что-то тихо клокочет и громко шепчет. Была история о том, что научиться властвовать собой – непосильная задача». В трактовке этого дуэта сцена расставания, наполненная поистине экзистенциальной трагедией, слушалась публикой как в первый раз. Да что там, как откровение.
Майя Крылова