11 и 12 апреля 2023 на сцене РАМТ состоялась премьера Детского музыкального театра им. Н. И. Сац – «Жизель» в постановке Кирилла Симонова.
Об особенностях работы с Кириллом Алексеевичем, уникальности постановки и прелести служения детскому театру исполнители главных партий – Анна Маркова, Варвара Серова и Иван Титов – рассказали Веронике Калистратовой.
— Поздравляю вас с удачной премьерой ещё одного шедевра классического балета! Теперь «Жизель» – часть репертуара театра Сац. Что это значит для вас?
Иван: Для нашей труппы премьера «Жизели» – однозначно шаг вперёд. Это доказательство того, что мы тоже сильная труппа: у нашего театра есть свои шедевры, и мы можем их танцевать.
— Сейчас театр находится на реконструкции. Каково было танцевать такую важную премьеру на неродной сцене?
Анна: К счастью, все цеха сработали, как отлаженный механизм. Обычно мы начинаем репетировать на сцене за неделю до спектакля, а в этот раз вышли на сцену только за день до премьеры. Но люди собрались и выдали всё самое лучшее.
Варвара: Конечно, были опасения, но всё прошло как-то по-домашнему. Хоть мы были и не на своей сцене, но РАМТ уже стал нам ближе, ведь мы выступали здесь на летних сезонах. К тому же этот театр (тогда – Московский театр для детей – прим. интервьюера) основала сама Наталия Сац. Может, поэтому сцена нас так тепло принимает.
— Расскажите о своих героях. Близки ли они вам, насколько сложно дались их партии?
Анна: Впервые я увидела «Жизель» в театре Станиславского, мне было лет 12. Тогда я уже занималась балетом, но это был больше спортивный интерес: кто дольше продержит ногу, кто шире сядет на шпагат…
Когда я пришла на «Жизель», поняла: всё это мы делаем, чтобы рассказывать историю языком тела – совершенно не по-человечески, волшебно.
Моя Жизель – крестьянка, умеющая видеть красоту. Мне близка её открытость и вера в лучшее в людях. Многие её черты я ищу в музыке, в работе с партнёром – моим мужем Иваном.
Иван: Прежде у меня были «пробы пера» с партией Альберта: много раз на конкурсах и однажды в Музыкальном театре Карелии – вместе с Анной в роли Жизели (в качестве приглашённых солистов – прим. авт.). Сейчас удалось с головой погрузиться в эту атмосферу, хореографию, прочувствовать эту партию.
Я постарался изобразить Альберта этаким авантюристом: он искренне влюбляется в Жизель и поддаётся своим чувствам, не осознавая возможных последствий. Пожалуй, мне близок этот авантюризм: эмоции иногда преобладают над разумом, и потом приходится краснеть за свои поступки.
Варвара: В этой постановке я впервые исполняю партии Жизели и Мирты. Жизель была мечтой детства: это был первый балет, который я посмотрела в Большом театре. Но на репетициях выяснилось, что я – истинная Мирта. Кирилл Алексеевич сказал, что это моя партия, так что на премьерном показе я была в роли повелительницы виллис. Как-то сразу получилось схватить её характер и подачу: мне близка её резкость, быстрота, прыгучесть.
Нельзя сказать, что она эмоциональна – одно неприятие, отрицание, непреклонность. И всё же мне хотелось показать её немного сомневающейся. Когда Жизель умоляет её пощадить Альберта, Мирта озадачена – неужели это правда настоящая любовь?
— Анна, вы часто исполняете главные партии вместе с мужем. Каково было играть на сцене такую несчастную, трагичную любовь Жизели и Альберта? Это же противоречит вашим чувствам.
Анна: Для меня их любовь не то чтобы трагична. Он был для неё целым миром – это применимо и ко мне. Во втором акте у Жизель уже нет сил, нет веса, плоти – но она всё равно защищает любимого всеми фибрами души.
Мне кажется, это применимо как раз к нашей жизни. Бывают моменты, когда педагоги начинают ругаться на партнёра, и хочется его точно так же закрыть, защитить. Так что здесь нет никаких противоречий.
— Что для вас оказалось самым сложным в работе над этой постановкой?
Варвара: Мирту было сложно выдержать физически, это партия на выносливость. Поначалу было сложно соединить всё воедино и не задохнуться, но с каждым прогоном становилось легче.
Иван: В первую очередь, очень тяжело было избегать штампов. Во время работы над партией часто появлялся соблазн пойти по лёгкому пути: чуть забыл текст – и уже просятся шаблонные позировки.
Во-вторых, в партии Альберта сложность представляет второй акт: он много забирает физически и эмоционально. В нём постоянно нужно показывать ту жизненную силу, которую пытаются забрать виллисы, и самому при этом не устать.
Анна: Физически утомляет «беготня» первого акта. Без неё Жизель не будет такой молодой и шустрой. Эмоционально – сцена сумасшествия. Нужно было пропустить через себя текст, помнить каждое движение, и при этом быть как бы не в себе.
— Балетмейстер «Жизели» – Кирилл Симонов. Как вы бы охарактеризовали работу с ним?
Иван: Он глубоко анализирует исторические нюансы постановок, в каждой стремится найти свою изюминку. Когда балет существует долго, он начинает жить своей жизнью, и первоначальная хореографическая задумка теряется. В случае нашей «Жизели» задача была в том числе вернуться тому самому изначальному замыслу.
Варвара: Кирилл Алексеевич многое нам рассказывал, проводил долгую работу над мизансценами: по часу, по два мы учились говорить телом, руками – без слов.
Анна: Под его началом усилилась требовательность к эстетике и грамотности исполнения. На репетициях Кирилл Алексеевич может подправить что-то одно – и будет смотреться уже более академично, грамотно.
— Можно ли сказать, что под началом Кирилла Алексеевича в вашей московской труппе преобладает петербургский балетный стиль?
Иван: Да, Санкт-Петербург пробирается к нам в Москву, это не плохо и не хорошо. Часто Кирилл Алексеевич берёт за основу постановки Мариинского театра – так ставятся па-де-де для гала-концертов, позировки в разных балетах.
Варвара: Он ведёт нас, а мы идём за ним – так что это естественно. Для меня питерская школа – первоисточник, из неё и нужно черпать, на её базе уже можно развивать что-то своё.
— «Жизель» продолжает репертуарную линию театра «Классика для юных». Как вы считаете, насколько важно сегодня ставить именно классику?
Варвара: Не представляю балет без классических постановок. Если классики не будет – откуда взяться современному танцу? Те же авторские балеты Симонова созданы на классической основе, это неоклассика.
Анна: Классика необходима! Но обязательно, чтобы в неë вдохнули что-то новое. Бывает, что старые спектакли смотрятся нафталинно и старо. Можно поставить ту же хореографию, но в ногу со временем.
За это спасибо Кириллу Алексеевичу: классика, которую он ставит, смотрится академично, в духе того времени, но она свежая!
— В чём уникальность этой постановки?
Анна: Мне кажется, этот балет по пластике получился достаточно современным. Разумеется, наша «Жизель» классична, просто это уже специфика труппы: так как мы танцуем много неоклассики, сложно загнать себя в рамки. Где-то мы добавляли не слишком классические руки, поддержки… Было много исканий, но в конце концов хотелось просто сделать красиво.
Варвара: Жизель выходит в красном костюме, вместо традиционного голубого. На самом деле первая Жизель – Карлотта Гризи – танцевала в красном, а голубое платье закрепилось на сцене уже после Анны Павловой.
Есть и музыкальные отличия. Это па-де-сис в первом акте. Обычно во всех театрах это вставное па-де-де – танец деревенской пары, которая вот-вот сыграет свадьбу. У нас это – па-де-сис: пара солистов и женская вариация.
Во втором акте значительно расширены вариация Мирты и выход Жизели. Хореографию этих фрагментов поставил Кирилл Алексеевич, музыка тоже уникальна. Здорово, что в итоге он создал свою версию «Жизели» для нашего театра – она у нас одна такая.
— Что этот балет может дать юному зрителю, чему научить?
Варвара: «Жизель» учит любви – чистой, может быть, даже наивной. Не всегда это хорошо, но и не всегда плохо – почему бы и нет?
Анна: Есть такая фраза: «Здоровье к человеку приходит через глаза». Видеть классическую хореографию – как читать классические книги, это оставляет отпечаток на самоощущении молодого человека. В нашем мире существует очень много негатива.
Я надеюсь, школьник выйдет из театра – и ему захочется сделать что-то хорошее: написать стих, сделать уроки, позвонить близкому и сказать, что он для него – самый дорогой человек на свете.
Иван: Этот балет рассчитан на подростковую аудиторию, которую уже волнует тема любви. «Жизель» учит сопереживанию и ответственности за свои действия в отношениях с любимым человеком.
— Да, возрастное ограничение у балета – 12+, но на премьере было довольно много детей явно младше этого возраста. Как относитесь к таким «злостным нарушениям» со стороны зрителя?
Варвара: Балет – искусство для всех. Если ребёнок спокойно смотрит спектакль или даже спит – ничего страшного. В конце концов, почему это должно отпугнуть, например, его маму от идеи сходить в театр, развеяться? Главное, чтобы дети не мешали спектаклю, вели себя хорошо.
Иван: Возрастные ограничения вводят не на пустом месте. Ответственный родитель должен быть готов объяснять происходящее на сцене – ту же сцену сумасшествия в «Жизели». Если вы уверены, что ребёнок поймёт само действие, и не боитесь нанести ему психологическую травму – конечно, ходите на что хотите.
Что для вас танцевать для юных зрителей?
Варвара: Это огромная ответственность, потому что детей не обманешь. Приходится проводить большую актёрскую работу, чтобы тебе поверили, ведь если ты их не убедишь, они сразу об этом скажут. Как-то моя дочь увидела меня в балете «Чипполино» (я танцевала партию Магнолии) и потом сказала: «Мама, ты такой красивый цветочек!» – значит, поверила.
Анна: Для детей и правда очень важны настоящие чувства. Если их нет – зал как будто закрывается.
Иван: Действительно, танцевать перед взрослыми проще, чем перед детьми – они гораздо сильнее чувствуют фальшь. Когда видишь горящие глаза девочек, пришедших на «Щелкунчика», понимаешь: для них ты сейчас прекрасный принц, и их нельзя подвести. Часто дети дарят свои рисунки после спектакля – это всегда очень мило и трогательно.
Беседовала Вероника Калистратова