Разговор о Париже и его жителях, о французской музыке и поэзии – это своего рода предисловие к мини-спектаклю «Метаморфозы» ведущей солистки Большого театра Ольги Селиверстовой.
Приглашаем вас стать участниками вечера в галерее Нико 15 октября 2021, где прозвучит вокальная музыка французских композиторов первой половины XX века – Эрика Сати, Франсиса Пуленка и других.
— С чего для тебя началась Франция?
— Я с детства любила французскую культуру, — французские комедии, старые французские фильмы. Меня всегда восхищала французская мода. Это была эстетика, в которой мне комфортно находиться. Как мне казалось — идеальный мир.
Когда я стала старше, в школе и в университете я учила французский язык. В Ухте ходила в языковую школу. Наша учительница по французскому часто дарила нам открыточки, — настоящие открыточки из Парижа. Сейчас в этом нет ничего особенного, а тогда это было что-то такое чудесное и далекое! Она подарила мне открытку, на которой была изображена парижская Опера — «Palais Garnier». Эта открытка долго стояла у меня на столе, за которым я делала уроки.
Она учила нас языку по песням: мы перепели всего Джо Дассена, песни из мюзикла «Нотр-Дам де Пари» Риккардо Коччанте, другие хиты… На этих уроках французского мы жили в атмосфере другого времени, Парижа второй половины ХХ-го, а не XXI века.
— Музыка Франсиса Пуленка и Эрика Сати написана на изысканные стихи Гийома Аполлинера, Мориса Карема, Леона-Поля Фарга и других. Я знаю, что ты сама делала переводы, ведь большинство стихов, которые прозвучат в концерте, не были переведены на русский язык. Что специфически французского в этих стихах?
— Концерт начинается с романса Франсиса Пуленка «Путешествие в Париж»: «Как чудесно было бы уехать в Париж из угрюмой страны…» Для меня это звучит легко: «А поехали! Почему нет?! Бросим всё и поедем!» Вроде бы ничего особенного здесь не сказано, но… такое настроение! Этот романс для меня — воплощение всей атмосферы концерта.
В романсе Сати «Бронзовая статуя» звучит стихотворение Леона-Поля Фарга о лягушке. Бронзовая лягушка в парке печалится, потому что она очень хочет быть живой, настоящей, как все другие лягушки. Там найдены потрясающие эпитеты: «Она хочет пускать пузыри из мыла лунного света…» Ты представляешь себе эти пузыри, мыло луны, — ведь и вправду во Франции мыло обычно кругленькое…
И еще — скороговорка «Галантных празднеств» Луи Арагона в романсе Пуленка. Это очень быстрое перечисление того, что мы видим («маркизы на велосипедах», «парни с вуалями», «автомобили на газу», «головорезы», «утопленники» и так далее), — полное сумасшествие! И в конце: «Et fuir la vie à la six-quatre-deux» — если перевести буквально: «И жизнь пробегает на шесть-четыре-два».
Что это значит? Я искала и поняла, что это расположение точек на игральных костях. На русский перевела: «Жизнь летит на раз-два-три».
Другая любимая нами строчка звучит в конце романса Пуленка «Отель»: «Я не хочу работать, — я хочу курить». Это звучит очень по-французски.
— Я бы сказала, что и по-русски… И все-таки, в чем мироощущение французов отлично от русских?
— У французов есть выражение «c’est pas grave». Дословно: «это не тяжело», то есть — «ничего страшного». Они говорят это в любых ситуациях. Например, ты жутко опоздал, всех подвел. Они тебе скажут: «c’est pas grave». Кто-то заболел и плохо себя чувствует. Они тоже ему могут сказать: «c’est pas grave» — «да, ничего страшного!»
— Ну, как это ничего страшного? — (Подумал бы русский человек.) — Я тут болею, страдаю…
— Ну, ничего же страшного!.. Для русских это не всегда понятно. Мир рушится, а они (французы) такое говорят! У них на всё ответ: «c’est pas grave».
— Моя знакомая в Париже повторяла другое: «prends ton temps» — «не спеши, располагай своим временем».
— Они тоже это любят. Для них не характерно состояние суеты. При этом я не могу сказать, что они расслабленные. Французы — нормальные люди, они могут стрессировать по каким-то важным поводам. Но если говорить не о Париже, Бордо, Лионе, а о Франции в целом…
Во Франции больше маленьких городов. Жизнь французов там довольно комфортная, спокойная, утром они сидят в кафе, в обед (который начинается в полдень) пьют вино…
Работники сцены, хора Парижской оперы тоже считают для себя совершенно естественным выпить бокал вина за обедом, — они комфортно себя чувствуют и всегда в хорошем настроении. (Улыбается.)
— Участники научных конференций в Сорбонне — тоже! Я — свидетель.
— Нам кажется, работа есть работа… Может показаться, что они расслабленные… Но потом — раз, и все у них получается вовремя.
— Когда наши певцы исполняют французскую музыку, мне часто вспоминается шутливый «спич» моей тети из украинского села: «Макар теля пасе»… Культурное исполнение не только французской, но и вообще зарубежной вокальной музыки у нас без преувеличения — редкость. И дело, может быть, не только в произношении отдельных слов, но и в интонациях речи, даже окраске звука…
— В любой стране свою музыку знают и исполняют лучше, чем иностранную. Иностранная музыка — как будто с другой планеты. И это не только наша проблема.
Для французов характерно легкое прикосновение к звуку. Возьми любого известного французского певца, — огромный полный звук — это не их «конек». Звук во французской музыке должен быть собранный, очень управляемый. Для того, чтобы показывать разные нюансы, чтобы гибко менялось настроение. Не получится петь французские романсы (да и любую французскую музыку) огромным полным звуком.
Почему в России эта музыка мало исполняется? Потому что русские певцы хотят петь всё громко и красиво. Легкость туше не присуща нам от природы. Мы говорим глубоко, а у французов, например, «а» — ближе к «я».
— А если говорить об интонациях речи?
— Я всегда слышу в пении, говорит певец на французском или нет. Можно говорить с ошибками (мы иногда делаем ошибки и в русском!), а петь более или менее правильно. Но сразу слышно, если ты вообще не имеешь понятия о том, как построено предложение. Что в нем главное, на чем делается акцент.
Надо понимать, что французская школа пения исходит от драматического театра, игры и речи актеров. Французы, прежде всего, актеры, и во вторую очередь — певцы. К актерской игре и произнесению текста добавляется пение.
— Актерское отношение к исполняемой музыке, разнообразие и естественность игры, мне кажется, — это вообще в твоей природе. Помню, как органична была твоя Мюзетта в постановке «Богемы» на Новой сцене Большого театра. Впечатление, что на сцене ты чувствуешь себя свободно и легко. Кстати, и название концерта — «Метаморфозы» — тебе очень подходит.
— Спасибо. Мне это очень приятно. Я благодарна Людмиле Витальевне Таликовой за то, что она предложила мне идею этого проекта. Его название мы взяли из вокального цикла «Метаморфозы» Пуленка на стихи Луизы де Вильморен. Из этого цикла — романс «Паганини», который будет в нашем концерте. Но я не хочу останавливаться только на французской программе, а продолжу этот проект другими концертами.
Что касается свободы на сцене… Во-первых, к свободе приходишь с опытом. А, во-вторых, за технические наработки — спасибо прекрасным педагогам и режиссерам.
Мне кажется чем-то скучным филармонический концерт камерной музыки: певица вышла к роялю, взялась за крышку, встала — и начала вещать… Это то, что я считаю в какой-то мере пережитком прошлых времен. Поэтому я пригласила к участию в проекте режиссера Аню Синельникову. Мы поняли, что нужно выходить в зал, быть близко к людям, общаться с ними… Это будет полное погружение, — то, что называют сейчас иммерсивный спектакль. В галерее Нико его легко сделать. Сложнее повторить на площадке, где сцена отделена от зала.
— На репетиции сегодня ты сказала, что твой концертмейстер — Саша Анасенко — должен играть как «настоящий французский пианист»… Что это значит?
— В романсах Пуленка очень сложная фортепианная партия. Но она должна звучать импровизационно, с почти джазовой легкостью!.. Мы вчера нашли симпатичную метафору. Настоящий французский пианист играет так легко, как будто во время игры прихлебывает из бокала красное вино и закусывает багетом…
Гедонизм постоянно ощущается во французской культуре, в отличие от русской, в которой всегда есть страдания. Они не ищут трагедию на пустом месте: «Ты меня не любишь, но, когда я умру, ты поймешь…»
— Эта французская легкость подходит к твоему характеру?
— Да, безусловно. Я могу пострадать, но… зачем?
Я чувствую себя скорее лирической и даже комедийной актрисой. Иногда мне хочется взгрустнуть и всплакнуть. Но сейчас мне очень хочется нести людям праздник, дарить им радость.
— Сейчас, в октябре 2021 года…
— Да. Я сама бы с радостью слетала во Францию. Но границы закрыты, попасть туда не просто… Поэтому давайте здесь устроим маленький Париж!
Беседовала Олеся Бобрик