В издательстве «Бослен» вышла монография профессора Московской консерватории, ведущего научного сотрудника Государственного института искусствознания Ларисы Кириллиной «Бетховен и русские меценаты», посвященная, как понятно из названия, отечественным покровителям великого композитора, которым, как теперь выясняется, мы обязаны появлению многих его шедевров.
В интервью ClassicalMusicNews.Ru автор рассказывает, чем отечественные архивы отличаются от зарубежных, почему Пятая симфония имеет двойное посвящение и кто из отечественных царственных особ был особенно неравнодушен к музыке, в том числе Бетховена.
– Как возникла идея книги?
– Идея возникла довольно давно, и периодически я к ней возвращалась. И в Институте искусствознания, где работаю, когда нужно было заявлять тему монографии, я заявила эту тему. Так что это была плановая работа в Институте. Я хотела приурочить выход этой монографии к 250-летию со дня рождения Бетховена, которое отмечалось в 2020 году, но выпустить ее тогда не получилось в связи с закрытыми архивами, пандемией и другими обстоятельствами.
– Какую цель вы перед собою ставили?
– Моей первоначальной целью было собрать и проанализировать первоисточники, ведь в исследовательской литературе содержатся ссылки в основном на немецкие источники, редко на русские. Путь мой лежал в первую очередь в русские архивы – я надеялась найти там что-то важное и неопубликованное.
Зарубежные исследователи, которые изучают эту тему, как правило, не знают русского языка и, естественно, не работают в наших архивах. А наши архивы не так легко доступны. И речь идет не о запретах, просто порядок выдачи материалов такой, что документы, скажем, тебе приносят только через три дня, и в ограниченном количестве.
Как только я собралась отправиться работать в Европу, все закрылось. Дальше тянуть с публикацией было нельзя, работа ведь плановая…
Мне очень помогло то, что зарубежные архивы по моим запросам присылали те или иные материалы. Кроме того, большое количество документов оцифровано и выложено в интернете.
Скажем, Боннский дом-музей Бетховена ведет благородную просветительскую работу и уже выложил значительное количество материалов. Так же ведут себя некоторые венские хранилища. Практически все иллюстрации в книге – с сайтов музеев и архивов (естественно, все правила публикации соблюдены). У нас, к сожалению, не так.
– Стравинского как-то спросили: «Для кого вы пишете?» Он ответил: «Для себя и для гипотетического alter ego». Для кого работаете вы?
– Конечно, я писала эту работу не для себя. Многое, из того, что в книге написано, мне себе самой не нужно излагать столь обстоятельно. Я представляю себе моего читателя как интеллигентного, просвещенного, интересующегося музыкой, но не обязательно профессионального музыканта.
В Институте искусствознания на междисциплинарных семинарах мои работы обсуждали и обсуждают, помимо музыковедов, также специалисты по живописи и по театру. Я старалась писать так, чтобы это было интересно не только нашему цеху. В книге не очень много собственно музыкального анализа – только там, где необходимо. Хотя научный аппарат, естественно, оформлен в соответствии со всеми правилами.
Лариса Кириллина: «Бетховен был не настолько глуп, чтобы до старости восхищаться революцией»
– Что в книге появилось нового – по сравнению, скажем, с вашей книгой о Бетховене в серии «Жизнь замечательных людей»?
– Книга в ЖЗЛ написана так, чтобы ее читал более-менее массовый читатель. Но она и не является пересказом общеизвестного, там появилось много новой информации, проявился, как мне кажется, какой-то новый ракурс…
Что касается книги «Бетховен и русские меценаты», то мне кажется, здесь тоже появился новый взгляд на предмет исследования. Принято считать: есть гений и есть почтительные меценаты вокруг него – более мелкого калибра. Когда я стала заниматься биографиями и послужными списками людей, о которых говорится в книге, я увидела, что личности их отнюдь не мелкие, даже если должность кого-то из них незначительна, как, например, у немца Иоганна (Ивана) Фациуса, находившегося на службе у российского правительства – такие служащие тогда назывались агентами.
Отдельная глава посвящена Андрею Кирилловичу Разумовскому, выдающемуся дипломату – совершенно потрясающему персонажу, удивительной личности. Им давно занимаются историки, но несколько под другим углом. Я его рассматривала как мецената и в немалой степени как политика, потому что быть вне политики в наполеоновскую эпоху не мог никто из влиятельных персон.
Немало написано у меня об императорской чете – императоре Александре I и его супруге Елизавете Алексеевне, которые композитору весьма симпатизировали и всячески поддерживали Бетховена. В советское время эту сторону жизни августейшей четы особо не освещали. Считалось, что монархи достойны главными образом осуждения. Об Александре говорили главным образом, что он «властитель слабый и лукавый, плешивый щёголь, враг труда» (цитата из Пушкина). Я постаралась посмотреть, как складывались отношения императора и его супруги с музыкой, и с музыкой Бетховена, в частности, и изложить этот интереснейший сюжет.
– Вы пишете, что Елизавета Алексеевна была тонким знатоком и ценителем музыки, а император и вовсе настолько был увлечен игрой на скрипке, что это даже вызывало неудовольствие его родных, и в том числе бабушки Екатерины II и воспитателей. Это исключение в отечественной истории или другие наши правители тоже были людьми, не чуждыми этому искусству?
– В XVIII и XIX веке считалось неприличным, чтобы образованный человек не разбирался в музыке, не умел играть на музыкальных инструментах. Другое дело, что высокопоставленные особы в России никогда этого не делали «на людях», в России, по крайней мере.
Немецкий император Фридрих Великий мог публично музицировать на флейте, а у нас подобное было принято только в узком кругу. Петр III просил ему в заточении оставить ему его фаворитку и его скрипку. Может быть, поэтому игра Александра на скрипке так раздражала Екатерину II.
Павел I в музыке разбирался, и еще в 1782 году, путешествуя инкогнито по Европе, лично посетил дом Глюка, засвидетельствовав свое почтение композитору. И благодаря великой княгине Елене Павловне, покровительнице Антона Рубинштейна, была основана Петербургская консерватория.
– Прозаики часто говоря, что их персонажи вдруг начинают своевольничать и вести себя не так, как планировал автор. У вас строго документальное научное повествование, но были ли случаи в процессе создания этой книги, когда в найденных вами письмах и других документах Бетховен и его конфиденты проявили себя как-то по-новому, не совсем так, как вы от них ждали?
– То, о чем вы говорите, есть в главе о Разумовском, которая выстроена как параллельное жизнеописание героев, по примеру Плутарха. Удивительный факт: Бетховен и Андрей Кириллович ни разу не поссорились, что часто случалось у композитора с его покровителями. Разумовский прекрасно понимал, кто перед ним, но у них существовало некое духовное равенство, при всех политических разногласиях. Они друг друга явно уважали.
Разумовский, вероятно, был в курсе личных переживаний композитора, и всегда старался помочь, но делал это настолько дипломатично, настолько деликатно, что о многих обстоятельствах из жизни Бетховена нам сегодня можно только догадываться.
Известно, что Бетховен Пятую симфонию посвятил одновременно Разумовскому и другому своему покровителю Францу Йозефу фон Лобковицу. Думаю, они сговорились заплатить ему двойной гонорар, чтобы помочь, и мне кажется, что идея эта исходила от Разумовского.
Андрей Кириллович Разумовский вообще всегда старался помогать людям в своем окружении – будь то великий композитор, европейские особы королевской крови, собственный секретарь или несчастная жена модного балетмейстера, брошенная им. Разумовский был потрясающей личностью, повторюсь.
Вручение Приза АМК Ларисе Кириллиной прошло в жанре концерта-путеводителя
– Вы пишете стихи и прозу. Когда вы создаете художественные тексты и искусствоведческие монографии, у вас работают разные части мозга – или научное и художественное творчество растет из одного источника?
– Это совершенно разные процессы. Первое, что нужно в науке – собрать материал. Писать начинаешь, когда материал собран, все делается по заранее составленному плану, продуманно. Стихи же приходят сами – потому что должны прийти.
Что касается прозы, то я погружаюсь в мир героев, наблюдаю за героями, удивляюсь их речам и поступкам, но послушно все фиксирую.
Антон Григорьевич Рубинштейн: “Не забывайте делать невозможное, чтобы достигнуть возможного”
– Какой из сюжетов, помимо истории Разумовского, изложенных в книге мог бы стать основой художественного произведения – допустим, фильма? Что бы вы подсказали продюсерам, издателям, сценаристам?..
– Тут каждая судьба примечательна, начиная от «русских агентов» в Европе и заканчивая Николаем Борисовичем Голицыным, который заказал Бетховену три струнных квартета и организовал в Петербурге мировую премьеру Торжественной мессы; при жизни Бетховена в Вене она так и не прозвучала. Это при том, что Голицын и Бетховен очно ни разу не встречались.
Каждый из этих людей очень интерес и в связи с его отношениями с Бетховеном, и сам по себе.
Беседовал Сергей Князев