Перемену статуса несколько дней назад мне лично подтвердил Михаил Плетнёв.
Российский национальный оркестр более не является частным и независимым. Теперь он Государственное учреждение культуры, как и любой другой оркестр. В том числе, саркастически добавил Плетнёв, как «оркестр балалаечников».
Еще недавно мы волновались, что РНО вот-вот прекратит существование. Когда я не увидел Сергея Корниенко в группе контрабасов, зато увидел его в оркестровой яме Большого театра, то подумал, что это конец. Корниенко был одним из основателей РНО, вместе с Плетнёвым.
https://www.classicalmusicnews.ru/interview/mihail-pletnev-strashnovato-no-interesno/
Волновался и Плетнёв.
«Приходишь и думаешь: ну что? Объявить, что оркестр, со всем его накопленным потенциалом, распускается?»
Неопределенности положен конец. Государство протянуло руку помощи. Теперь музыканты ГУК РНО будут получать зарплату из бюджета Министерства культуры.
Такому повороту событий Плетнёв сопротивлялся, сколько мог. Сегодня он не рад и не горд. Он сдался, покорился обстоятельствам.
«Будем государственными, раз иначе нельзя»,
— его слова.
Национализация не первый яркий момент в биографии плетнёвского оркестра. Все двадцать лет существования он попадал на своем творческом пути во всяческие передряги. Само создание РНО было величайшим актом вандализма по отношению к лучшим симфоническим оркестрам Москвы.
Плетнёв жестоким образом обидел Евгения Светланова, Владимира Федосеева и Большой театр, когда увел в РНО по двадцать лучших музыкантов из каждого оркестра. В этих оркестрах уровень качества тут же заметно просел. Зато РНО в короткое время сыгрался и стал играть лучше всех в России. Общественные ожидания этому способствовали.
В конце 80-х — начале 90-х все старое, ветхое, государственное уходило в историю, а вперед рвалось все новое, молодое и независимое. Как объяснил мне однажды музыкант РНО, перешедший к Плетнёву от Светланова, в первые годы перестройки им и его коллегами владело чувство эйфории, когда все надеялись на недалекое прекрасное будущее и несли деньги в банк «Чара».
Государство дало оркестру разрешение взять имя «Российский национальный оркестр». Президент Ельцин дал право частному оркестру выступать в мире от имени нации, радуясь, что больше оркестр ничего не просит.
«Государство нас обеспечить не сможет, у него другие приоритеты. Государство даст сначала всем старым и заслуженным. А Михаил Васильевич ничего не дождется, потому что он молодой»,
— объяснял мне в середине 90-х директор РНО Сергей Марков.
После того как оркестр обрел мировую славу, пошли приключения. Например, появились самозванцы, выступающие под именем РНО, и с ними пришлось судиться. Потом руководить РНО надоело самому Плетнёву; на месте главного дирижера появился Владимир Спиваков, которому, однако же, вскоре дали понять, что он всего лишь наемный работник. Тогда Спиваков повторил дело Плетнёва и создал свой оркестр, уведя в него половину РНО. Тот музыкант, который перешел когда-то к Плетнёву от Светланова и испытывал эйфорию, перешел от Плетнёва к Спивакову, уже никакой эйфории не испытывая.
Были и другие приключения: смена главного дирижера на дирижерскую коллегию, несостоявшееся организационное объединение с оркестром «Русская филармония», несостоявшееся приглашение главным дирижером Владимира Юровского, увольнение директора Маркова и многие другие события, благодаря которым оркестр создавал информационные поводы независимо от своих выступлений, удачных или нет.
Все это время Плетнёв и руководство оркестра надеялись, что государство оценит вклад РНО в дело процветания русской культуры и даст оркестру приличный грант. Но в глазах государства РНО, зарегистрированный как частная инициатива одновременно в двух государствах — РФ и США, был неким бизнес-проектом, поддержки не заслуживающим.
Грант поменьше, от правительства, РНО все-таки получил.
«Была долгая работа», — вздыхает Плетнёв. Сначала РНО в число грантополучателей включили, потом вычеркнули. Об этом Плетнёв рассказал мне следующую историю:
«Я узнал о том, что нас вычеркнули, за день до того, как Путин должен был вручать мне государственную премию. Я сказал: “Владимир Владимирович, как же это понимать? Мне дают премию за мою дирижерскую деятельность, за работу с РНО, а РНО, оказывается, не достоин гранта? Вчера был достоин, а сегодня нет”.
Очевидно, — продолжает Плетнёв, — он отдал распоряжение, и нас, к великому удивлению чиновников ФАККа, снова вписали.
“Как это получилось? — недоумевали они. — Мы же вас вычеркнули. Кто же вас вписал?” И даже немного испугались»,
— заключает Плетнёв.
В последние докризисные годы зарплаты нескольких элитных государственных оркестров выросли настолько, что РНО стал им проигрывать, даже получая правительственный грант. Все шло к тому, чтобы сдаться государству. Причин соединилось несколько.
Во-первых, объективно экономические (кризис, инфляция, падение спроса на компакт-диски — читайте Нормана Лебрехта). Во-вторых, ослабление менеджмента РНО: директором уровня Сергея Маркова бросаться было, конечно, нельзя. В-третьих, время нынче такое: сегодня в почете не частная инициатива, как в 90-е годы, а госкорпорации. В-четвертых, Михаил Васильевич более не ходит в молодых. Хотел или нет — он этого дождался. В пантеоне старых и заслуженных он занял место умершей Вероники Дударовой, чей бывший оркестр, судя по всему, расформируют.
Став государственным, в творческом смысле РНО ничего не проиграет. Более того, оглядывая двадцать лет истории РНО, делаешь вывод, что большая часть кошмаров пошла оркестру на пользу. И музыкальной ситуации вообще. Потому что РНО был не только оркестром Плетнёва, но и пионером открытой политики в России.
Сейчас мы уже не плачем, что музыканты РНО ушли к Спивакову. Был один хороший оркестр, стало два. Оба ведут открытую политику — приглашают отличных дирижеров со всего мира. Этого ведь не скажешь об оркестре БСО, но там есть Владимир Федосеев.
Хуже обстоит дело с элитным Госоркестром, которым руководит совершенно бескрылый Марк Горенштейн: в последние годы оркестр создал лишь один информационный повод, когда с ним давал свой последний концерт Ростропович. И напротив, оркестр «Новая Россия» (откуда Горенштейн ушел) расцвел, активно светится и, того гляди, выйдет в дамки. Там тоже началась открытая политика. Начинается она и в Большом театре.
А самое главное, что сам РНО, пережив некоторый спад, опять заиграл хорошо. Уровень выступлений оркестра напрямую зависит от тщательности подготовки программы. Сегодня молодые музыканты влились в состав настолько, что теперь, говорит Плетнёв, ему не надо им многое говорить — бывает достаточно взгляда. Теперь Плетнёв будет глядеть на своих музыкантов под присмотром государства, только и всего.
Хотя, конечно, немного жаль, что приходится расстаться с очередной фрондой. Был «символ свободной России», как называл его президент Ельцин. А превратился в ГУК.
Петр Поспелов, “OpenSpace”