Впервые легендарный балет на музыку Чайковского поставили в 1892 году, незадолго до Рождества, в императорском Мариинском театре.
Критика того времени была противоречивой. Тем не менее, спектакль продержался в репертуаре Мариинки более тридцати лет, выдержал огромное количество редакций.
И до сегодняшнего дня история девочки Маши и Фрица ‒ одна из главных примет новогодних праздников.
Балет «Щелкунчик» ‒ самая верная примета рождественского Петербурга, такая же, как запах елки или мандаринов.
Трудно представить, что когда-то не было ни волшебной музыки Чайковского, ни тех персонажей, что уводят зрителя в волшебный мир сказок Эрнста Теодора Амадея Гофмана.
Газетные вырезки столетней давности хранят восхищение, испытанное зрителями после премьеры. Танец снежинок напоминал им стихи Пушкина. Такое ощущение, писали критики, что вы наблюдаете картину русской зимней природы.
«Агриппина Ваганова вспоминала, что они что со своими подругами во время представления этого вальса бегала на колосники Мариинского театра, потому что оттуда можно было увидеть своеобразный рисунок этого танца»,
‒ рассказала заведующая сектором дореволюционной периодики Санкт-Петербургской театральной библиотеки Ирина Боглачева.
Все эти 125 лет балет давал постановщикам и балетмейстерам простор для самовыражения. Танцевальные номера то исчезали, то появлялись вновь, словно жемчужины, нанизанные на музыку Чайковского.
А сама эта волшебная нить так и оставалась неизменной.
«Чайковский все идеи, которые есть у Гофмана ‒ и мечта о детстве, и страх перед взрослой жизнью, несочетание мечты и реальности ‒ все туда вложил»,
‒ отметил народный артист России, ректор Академии Русского балета им. А. Я. Вагановой Николай Цискаридзе.
В ткани этой балетной истории видны узелки и несостыковки, оставленные людьми и историческими событиями, что лишний раз доказывает: эта ткань живая.
Девочка Маша когда-то была не Машей, а Кларой. Но по политическим соображениям ей пришлось принять новое имя.
«В 1914 году во время Первой мировой войны из патриотических соображений имя главной героини поменяли на имя Маша, а Фрицу, поскольку он был отрицательным героем, имя оставили прежнем. Эта традиция соблюдается по сей день»,
‒ добавила Ирина Богачева.
Богатая фантазия Гофмана дала простор для творчества многим художникам.
Директор императорских театров Иван Всеволожский захотел лично нарисовать костюмы для героев. Спустя столетие Михаил Шемякин довел эти образы до пугающего гротеска.
Мариинский и Михайловский театры, театры Константина Тачкина и Антона Адасинского, множество других коллективов каждый раз находят в этом балете что-то новое.
Но публике вполне хватает и того старого, что было заложено в этот спектакль еще 125 лет назад.
Победа добра над злом, ожидание прекрасного принца и вера в сказку, которая обязательно станет былью, ‒ тот волшебный искрящийся напиток, который пользуется повышенным спросом в эти рождественско-новогодние дни.