С именем Мариуса Петипа связана вся история русского балета. Танцы в его постановках собирали залы императорских театров и ставились на камерных представлениях во дворцах аристократов конца XIX — начала XX века.
В материале портала «Культура.РФ» — воспоминания известных артистов о балетмейстере.
Екатерина Вазем:
«…Венцом искусства Петипа была мимика. Здесь он был положительно выше всяких похвал. Темные жгучие глаза, лицо, выражающее целые гаммы переживаний и настроений, широкий, понятный, убедительный жест и глубочайшее проникновение в роль и характер изображаемого лица ставили Петипа на высоту, которой достигали очень немногие его собратья по искусству».
Екатерина Гельцер:
«Петипа обладал прежде всего колоссальным вкусом. Танцевальные фразы (например, фуэте, pas de bourree и др.) у него были неразрывно слиты с музыкой и с образом. Петипа всегда чувствовал стиль данной эпохи и индивидуальность актера, что являлось громадной заслугой… Это был величайший художник».
Елизавета Гердт:
«Каким сохранился Петипа в моей памяти? Маленьким, даже просто миниатюрным, очень хрупким, немного согбенным, непрочно стоящим на ногах, элегантно одетым, в черной шелковой шапочке, с аккуратно подстриженной, раздвоенной бородкой серовато-белого цвета, золотое пенсне со шнурочком на кончике носа.
Помню, что во втором классе мы танцевали детский танец лотосов в спектакле «Баядерка». По ходу действия молния разрушала дворец, раздавался оглушительный взрыв, падали глыбы, все превращалось в обломки…
Я панически боялась этого момента. Решила, что спасти меня может только Петипа. За минуту до взрыва я бросилась к нему в первую кулису, где он постоянно сидел, схватила его за руку и дрожащим голосом сказала: «М-r, j’ai peur» [«Месье, мне страшно»]. Он меня повернул в сторону выхода и сказал: «Bien, та fille» [«Хорошо, девочка»]. Взрыв раздался, когда я уже неслась по лестнице в раздевалку».
https://www.classicalmusicnews.ru/articles/duelyant-trudyaga-geniy/
Сергей Григорьев:
«Отлично помню, как Петипа сочинял «Раймонду» и «Арлекинаду». Я был в то время в последних классах Театрального училища и вместе с другими воспитанниками участвовал в этих балетах. Петипа сочинял танцы, тихонько насвистывая мелодию; сначала дирижер Дриго проигрывал ее на рояле вместе с двумя скрипками.
Петипа ставил большие ансамбли для кордебалета и отдельные танцы солистам. Конечно, в этот период он был на высоте своего опыта, знания и таланта, и никто в мариинской труппе сравниться с ним не мог. Рассказы о том, что кто-то Петипа помогал, что он пользовался чужим творчеством, — плохая легенда».
Любовь Егорова:
«Петипа хотел, чтобы его понимали очень быстро, не любил повторять больше двух-трех раз то, что показывал. Если танцовщица, которую он предварительно выбрал, недостаточно быстро схватывала движения, он брал ее за руку и отводил в самый последний ряд, а оттуда, опять-таки за руку, приводил другую и ставил ее вперед.
Вечером во время спектакля он сидел в первой кулисе, откуда ему видна была вся сцена. Когда танцевали хорошо, Петипа качал одобрительно головой и вполголоса приговаривал: «Ма belle, та belle». Бывало, что танцевали плохо. Тогда он поворачивался спиной к исполнителям, проходившим мимо него за кулисы, или смотрел наверх, но никогда ничего не говорил».
Николай Легат:
«Сначала ему проигрывали всю музыку от начала до конца. Затем некоторое время он сидел в глубокой задумчивости. Потом обычно просил снова сыграть музыку: теперь он мысленно сочинял танец, слегка жестикулируя и двигая бровями. «Достаточно!» — восклицал он наконец, вскакивая с кресла.
Он сочинял танец постепенно, расчленяя музыкальный материал на отдельные кусочки, по восемь тактов в каждом. Свой замысел он объяснял исполнителю чаще словами, нежели жестами. После того как рисунок танца делался полностью ясен, танцовщик исполнял композицию сначала, а Петипа наблюдал за ним, нередко поправляя его или изменяя то или иное движение.
В конце он, бывало, говорил: «Ну, а теперь как следует», что означало, что танцовщик должен еще раз исполнить окончательный вариант».
Вячеслав Самодуров: “С одной стороны, мы многое сохранили, а с другой – потеряли Петипа”
Николай Солянников:
«…Несмотря на крайнюю осторожность и умение маневрировать в мире придворно-театральных интриг, Петипа во время работы оставался только художником.
«Ну какой ты фараон! Ты не фараон, ты лакей», — с убийственной безапелляционностью заявлял он Аистову на репетиции «Дочери фараона». В эту минуту Мариус Иванович совершенно забывал, что перед ним не только посредственный актер, но и главный режиссер труппы. Его обычная в таких случаях легкая саркастическая улыбка убивала хуже самых едких эпитетов».
Александр Ширяев:
«Как правило, Петипа готовил всю постановку нового балета дома, куда он обыкновенно вызывал к себе пианиста и скрипача. Заставляя их многократно играть отрывки музыки, он планировал постановку на столе, пользуясь, особенно для массовых танцев и групп, небольшими куколками из папье-маше.
Он передвигал их в самых разнообразных комбинациях, которые детально записывал на бумаге, отмечая нулями — женщин, крестиками — мужчин, а разные перемещения — стрелками, черточками, линиями, значение которых знал он один».
Бронислава Нижинская:
«Десятилетней девочкой я имела счастье участвовать в репетиции последнего балета Петипа «Волшебное зеркало»… Самая маленькая по росту, я стояла первой. Помню, как Петипа встал со стула и уже старческой походкой подошел ко мне.
У меня замерло сердце от страха. Он показал па для нас всех и сказал: «Repetez-vous!» [«Повторите»]. Па были нетрудные, знакомые по школьным урокам. Я сразу поняла их и повторила вместе с Ширяевым. Мариус Иванович положил мне руку на голову и сказал: «Bien» [«Хорошо»]. Я до сих пор помню эти па и горжусь своим маленьким участием в его последней постановке».
Мари Рамбер:
«Я считаю Петипа самым танцевальным из всех хореографов. Как бы ни были трудны сочиненные им па, как только вы преодолели их трудность, танцевать их наслаждение… Может быть, это имя — Petit-pas [маленькое па] — было дано кому-либо из его предков из-за особого таланта. Как знать?»
Подготовлено по материалам книги «Мариус Петипа. Материалы. Воспоминания. Статьи» (Ленинград, 1971 год)