Популярный фестиваль русской культуры во Франции в этом году проводился уже в 10-й раз. Там же отметили и 100-летие балетных «Русских сезонов» Сергея Дягилева.
Репертуар двух событий совпал. Организаторам новых «Русских сезонов» есть что праздновать, чем гордиться и с кого брать пример.
Чутью Сергея Дягилева, умевшего открывать таланты и, что важно, правильно их взращивать, спустя 100 лет позавидует любой продюсер. Чего только стоят имена таких танцовщиков и хореографов, как Нижинский, Мясин, Фокин, Лифарь, Баланчин. Или декорации постановок работы Бакста и Бенуа, Пикассо и Дерена, Шанеля и Матисса.
Перед композиторами, в разное время плодотворно сотрудничавшими с Дягилевым, и вовсе хочется встать по струнке – ведь это сами Сати, Равель, Дебюсси, Прокофьев и, конечно же, Стравинский.
Главной идеей сезонов вековой давности было изначальное стремление раздвинуть рамки классического балета, сопряженное с восхитительным умением наполнять кассу. В угоду последней Дягилев, сгибаясь в три погибели от смеха, благословил балет «Шехерезада» с танцами оголенных животиков. Памятуя о первом, он упрямо отстаивал правоту экспериментов «Весны священной», на премьере которой публика поносила артистов и композитора.
Роль сезонов Дягилева в популяризации русской культуры трудно преувеличить. Знаменитые европейские танцовщики, чтобы выступать в балете Дягилева, брали русские псевдонимы. Сезоны привели к повальному увлечению традиционным русским костюмом: по свидетельствам современников, даже супруга короля Великобритании Георга VI выходила замуж в платье традиционного русского покроя.
В память об этом на нынешних «Русских сезонах», вот уже 10 лет проходящих во французском Канне, помимо балета, кино, симфоний, живописи и национальной кухни, важных гостей из Парижа, Тулузы и Лиона (среди оных мелькал Пьер Карден) потчевали и современным российским дизайном.
На музыкальном фронте блистал Большой симфонический оркестр под управлением Владимира Федосеева. Заслуженный коллектив представил композицию «Война и мир»: громоздкое соединение музыки Чайковского с текстами из романов Толстого и Достоевского в исполнении драматических артистов.
Руководитель балетной части фестиваля Андрис Лиепа продолжил простую и в то же время разумную политику репрезентации в Канне знаменитых фокинских балетов. Два дня назад объединенные солисты Большого и Мариинки протанцевали «Жар-птицу» и «Шехерезаду». А на закрытии дуэт Ильза Лиепы и Николая Цискаридзе представил «Синего бога», сто лет не виданного европейцами.
С последним печальная история: театральный дебютант Кокто некогда придумал редкостное по невразумительности либретто об индийской церемонии посвящения. Михаил Фокин, скрипя зубами, принялся за постановку, о которой писали:
«Некоторые персонажи с трудом волочат чешуйчатые хвосты и омерзительно подрыгивают заплетающимися уродливыми ногами».
Возрожденный из пепла на сцене Большого театра в 2005 балет, порадовал только талантливой самоотдачей солистов, не прибавив ни в цельности драматургии, ни в зрелищности хореографии.
Впрочем, боящихся всего инфернального французов в Канне утешили правильным фильмом «Остров» Павла Лунгина. А на память знаменитому Дворцу фестивалей россияне оставили мраморный бюст Эйзенштейна.
Роман Юсипей, «24»