Репертуар Московского музыкального театра «Геликон-опера» дополняется и обновляется с завидной регулярностью. Спектакли-старожилы можно перечислить по пальцам. Один из них – «Сказки Гофмана», единственная опера классика оперетты Жака Оффенбаха. Премьера состоялась в 1998 году, аж в прошлом веке (тысячелетии!).
Процитирую уважаемого музыковеда А. А. Гозенпуда: «Фантастические рассказы Эрнеста Теодора Амадея Гофмана получили широкий отзвук в оперном и балетном жанрах. В опере Оффенбаха отражены не только темы и сюжеты произведений великого писателя, но и сам он выступает в качестве главного героя, переживающего наяву то, что творила его фантазия.
Реальный Гофман имеет мало общего с мечтателем и несчастным влюбленным, каким он выведен в опере. Но музыка Оффенбаха, сочетающая причудливую и гротескную, а по временам зловеще-мрачную фантастику с иронией, своеобразно передает некоторые стороны творчества писателя.»
За 21 год непрерывной эксплуатации весёлый спектакль молодых студийцев-геликоновцев пережил неоднократные гастроли, перенос из старого «Дома медика» на временную сцену на Новом Арбате, возвращение в построенный шикарный Зал Стравинского, систематические вводы новых исполнителей. Последняя серия представлений «Сказок Гофмана» в постановке Дмитрия Бертмана состоялась в 2019-м.
И вроде что такое пять лет назад? Однако, время так уплотнилось, что блаженное до пандемийное и до… всего остального время воспринимается сейчас как иная эпоха.
Довелось и мне вкусить тех, давних «Сказок» в начале 2000-х. Помню общее впечатление Праздника, «брызг шампанского» от бешеного темпо ритма постановки, раскованной пластики и танцев всех солистов-певцов, искрометного пения заглавного героя – Гофмана в исполнении Николая Дорожкина. И, в то же время, теснота и духота старинного клубного зала (сейчас Белоколонный зал княгини Шаховской), убогость уменьшенного состава оркестра (а некуда сажать полный!), про хор вообще не помню, был ли?
Говорят, нельзя войти в одну реку дважды. Вода будет другая, берега и окрестности изменятся! Что уж говорить про столь живой и текучий «объект», как спектакль, тем более оперный спектакль! И всё же, объявленное капитальное возобновление «Сказок Гофмана» 19 декабря 2024 года возбудило ностальгический интерес. По факту ожидалась премьера. Да ещё с дополнительной интригой. Исполнители-ветераны «будут прямо на сцене передавать свои роли молодёжи».
Мало что узнавалось зрительно двадцать с плюсом лет спустя. Какие-то лесенки, многоуровневость определённо и тогда были. Сейчас это два симметричных ажурных кованых «винта», соединённые мостиком (художники-постановщики Игорь Нежный и Татьяна Тулубьева).
Пространство постоянно изменяется благодаря деталям, игре света (Денис Енюков). Стильные костюмы условной Belle Epoque – фраки и шляпы у мужчин-солистов и хора, с ярко-бронзовыми парчовыми жилетами у главных персонажей. Все остроумные превращения, находки и гэги, что так щедро рассыпаны в либретто, но здесь особенно оригинальны своей «правдой условности» не стану перечислять. Их надо видеть!
Подмена красотки-куклы носатым чучелом в таком же платье и авантажного молодого Гофмана в подобие пугала с разбитыми очками подкупает детской наивностью решения. Заматывание Антонии, поющей свою смертную песню, рулоном киноплёнки, напротив, показалось сейчас «нечитабельным».
Ах да, хор! Он начинает эту удивительную оперу, он же и заканчивает. И про слаженность звука и движения (хормейстер Евгений Ильин, хореограф Александр Тагильцев), про вовлечённость всех артистов хора в действие не устану повторять.
Участников премьеры 1998 года на сцене было двое. Самых главных. Поэт Гофман – Вадим Заплечный и его друг Никлаус, он же Муза – Лариса Костюк. Оба в пристойной вокальной форме, учитывая жестокие временные рамки, отпущенные оперным голосам. И с особенной актёрской наполненностью своих персонажей.
Вообще, «раздвоенность» образа Гофмана заложена в самом либретто оперы. В Прологе и Эпилоге стареющий пьяница — поэт вспоминает молодость, своих многочисленных возлюбленных, путешествия по городам и странам. Что-то в этом есть от Фауста, чью роль в опере Гуно часто по традиции исполняют два тенора – более плотный возрастной в Прологе и сладкоголосый юноша в сценах с Маргаритой.
На возобновлении в Геликоне тандем Гофманов получился на редкость удачным. Органичный в своей вокальной характерности, в почти гоголевской пронзительности образа «потерянного» человека Вадим Заплечный с ядовитой балладой о Кляйнцахе, и другой кабацкой песенкой почти в финале; и чарующий тембром, особенно в Ариозо в венецианской сцене, харизматичный драматический тенор Виталий Серебряков, на чью долю достались ансамбли и ловкие танцы с многочисленными прекрасными дамами.
Вот у дам, трёх ипостасей Возлюбенной Поэта, вернее у двух составов исполнительниц, распределение музыкального материала было весьма спорным. Так, популярная виртуозная ария куклы Олимпии целиком досталась Юлии Щербаковой, чьи крайние верхние ноты и мелкая техника были далеко не идеальны. Вторая Олимпия, очаровательная Александра Соколова, ограничилась скупыми «Уии! (да)» и лихим вальсом.
Больше чем взрослой коллеге Елене Семёновой повезло молодой Антонии – Валентине Правдиной. Большая драматическая сцена больной чахоткой певицы была ею исполнена выразительно и уверенно. Неожиданно светлым компактным звуком прозвучала в роли куртизанки Джульетты ведущая драмсопрано Геликона Елена Михайленко, вышедшая ей «дублем» Юлия Ситникова (стажёр Молодёжной программы театра) на небольших фрагментах показала приятное лирическое сопрано.
Кстати, все дамы были в одинаковых изжелта-зелёных платьях, отличающихся лишь деталями, что подчёркивало общность образа «вечной возлюбленной».
А истинная Возлюбленная, примадонна Стелла, соединяющая в себе черты хитроумного певческого автомата Олимпии, юную трепетность Антонии и циничность куртизанки Джульетты, явилась в Эпилоге практически без пения, но с царственной повадкой Натальи Загоринской, чья творческая биография связана с Геликоном все 35 лет его существования – бесспорная Главная Муза этого Театра!
Хотя и alter ego Гофмана, друг Никлаус, в финале снимает шляпу, распуская по плечам волну волос, заявляя о своей женской природе, как Муза.
В роли молодой Музы-друга дебютировала Юлия Никанорова, похоже, ей этот эффектный герой для меццо-травести близок поэнергетике и понятен.
По сохранившимся «слухам», не доживший до премьеры «Сказок» Жак Оффебах мечтал, чтобы все четыре злодейские роли: Советника Линдорфа, доктора Коппелиуса, Дапертутто и Миракля исполнял один певец. На практике такое случается ещё реже, чем преображение одной певицы во всех женщин Поэта. Слишком велика разница тесситур и актёрских задач у «демонов» из разных актов оперы. Даже наш многогранный Фёдор Иванович Шаляпин выходил лишь доктором Мираклем. В данном спектакле «их злодейство» поделили на двоих опытный Михаил Гужов (Линдорф Пролога и Эпилога) и дебютант Пётр Соколов. Основательный центральный бас Гужова и глуховатый баритон Соколова сравнивать некорректно. Линдорф получился убедительней своих «коллег», хотя им в динамичности прочтения ролей не откажешь.
В небольшой партии Матери Антонии (голос портрета) мягко и красиво звучала Анна Пегова, лишь дьявольский хохот покойной на проекционном экране не гармонировал с музыкой.
Гротесковый образ профессора Спаланцани (механика, создавшего куклу-Олимпию) получился у характерного тенора Михаила Серышева. Спаланцани оказался учёной синьорой! В блестящем платье, чулках, и на каблуках.И всю картину смешил его фальцет, добавляя озорства в действие.
Другая маленькая роль, что запоминается – Креспель, страдающий отец несчастной Антонии в исполнении баритона Михаила Никанорова
Отмечу остальных компримарио: Лютер — Даниил Санитар, Герман – Дмитрий Чернов, Шлемиль – Максим Перебейнос.
Танцевального драйва добавила Ксения Лисанская с партнёром Антоном Фадеевым.
Слаженно и чутко, с преимущественно чистыми инструментальными соло играл оркестр Геликона, руководимый Валерием Кирьяновым.
Стандартная рецензия на «Сказки Гофмана» должна содержать подробный разбор: «Какая редакция многострадальной партитуры была представлена? Каков порядок картин? Много ли купюр?» Ограничусь лишь упоминанием редакции Фрица Эзера (1976 год), перенесением акта Антонии в середину, дабы заканчивать «Сказки» жизнеутверждающим венецианским актом Джульетты, с её знаменитой Баркаролой, и да, купюры изрядные по сравнению с академическими трёхчасовыми спектаклями колоссов вроде МЕТ, Венской оперы или Мариинского театра.
Но присущая этому «Гофману» студийская лёгкость, любование игрой в Игру, придаёт творению молодого Дмитрия Бертмана свой, неповторимый шарм. К счастью, он не потускнел он долгой сценической жизни и пятилетней паузы. В конце января 2025 уже заявлены в афише «Геликона» четыре представления «Сказок Гофмана» с разными составами ветеранов и дебютантов. Спешите увидеть и оценить!
Татьяна Елагина