16 марта 2022 года в зале «Зарядье» прошел второй концерт цикла «Метнер и Рахманинов».
Напомним читателям, о чем идет речь. Государственный академический симфонический оркестр России имени Е.Ф. Светланова совместно с залом «Зарядье» задумали и проводят в жизнь цикл под простым названием «Метнер и Рахманинов».
Впервые в концертной истории два гения русской музыки сближены в рамках единого цикла – и эту идею нельзя не назвать блестящей. Нам лишний раз демонстрируют, что двух этих композиторов объединяло, помимо личной дружбы, глубокое сходство личностей, трепетное отношение к избранным для творчества жанрам – и вообще отношение к музыке в целом и русской музыке в частности как к серьезному, непрерывно длящемуся процессу.
В основу цикла были положены фортепианные концерты Метнера, коих существует ровно три. Первый мы услышали 24 октября 2021 года, в нем блистательно солировал Алексей Володин, а оркестром (включая исполненную в концерте Вторую симфонию Рахманинова) руководил Василий Петренко.
Теперь пришла очередь второй программы, о которой (кроме Второго концерта Метнера исполнялся Четвертый концерт Рахманинова) следует говорить особо.
Дело в том, что оба сочинения создавались почти одновременно, процесс протекал не без творческих мук, а окончательное рождение шедевров ознаменовалось своего рода музыкальным симбиозом: Николай Карлович посвятил свой концерт Рахманинову, а тот, в свою очередь, сделал объектом посвящения Метнера. Сохранилась по этому поводу (и издана) интереснейшая переписка двух композиторов, позволяющая с точностью понять, что моцартовская легкость сотворения шедевров осталась в далеком XVIII веке.
Метнер пишет, к примеру, что всем владеет в искусстве музыки, но не чувствует себя сильным в инструментовке и просит у Рахманинова советов и даже указаний по этому поводу. Более того, он просит о личной встрече с Рахманиновым для просмотра партитуры Концерта – и такая встреча состоялась в 1926 году. (Интересно, что уже в 1927 году Метнер приезжает – единственный раз! – в Москву и выступает в Большом зале Консерватории. В программе – этот самый Второй фортепианный концерт, который московская музыкальная общественность приняла с восторгом, по случаю чего автору-исполнителю был преподнесен благодарственный адрес.)
Великий же молчун Сергей Васильевич подмоги не просит – зато одержим идеей краткости высказывания.
«Написал концерт – и вижу, что нечего в нем сокращать»,
– повторяет он из письма в письмо.
«Соната Шопена длится 18 минут – и в ней все сказано!»
(Имеется в виду, конечно, Соната си-бемоль минор ор. 35, знаменитейшая Соната с похоронным маршем, дошедшая до нас в гениальной рахманиновской трактовке.)
От одной редакции к другой (а мы имели счастливую возможность сколько-то лет назад услышать все три авторские редакции Четвертого концерта, когда к ним обратились Николай Петров и Александр Гиндин) можно наблюдать, как суровая рука автора безжалостно удаляет из партитуры куски замечательной музыки – все важное, по его мнению, должно быть высказано предельно кратко. (Хронология этих редакций такова: сразу после премьеры в 1927 году автор вносит правки в партитуру перед ее публикацией в 1928 году, а в 1941-м вообще создает новую редакцию концерта.)
В целом, конечно, нельзя не выразить сожаления, что Четвертый концерт как бы отодвинут в тень двумя своими предшественниками, Вторым и Третьим. Мало того, что его музыка прекрасна и в лучшем смысле философична – автора настоящих строк не оставляет ощущение, что язык Рахманинова претерпевал какие-то изменения, мы слышим новые, непривычные слуху гармонии, и не исключено, что нас ждал бы некий новый период творчества великого композитора, которому оказалось не суждено состояться.
И ещё одна ремарка, важная для нашего восприятия. Второй концерт Метнера выделяется светлым жизнелюбивым тоном музыки, классической стройностью и отточенностью формы (трехчастный цикл, где вторая и третья части исполняются без перерыва). Любимые Метнером мотивы балладности и сказочности «убраны из заголовка» в сердцевину музыкального материала – и части Концерта получили говорящие названия: Токката, Романс и Дивертисмент.
Так вот – эти два шедевра были явлены нам 16 марта, повторимся, в зале «Зарядье» и при участии Госоркестра России. Но дьявол не дремлет, не обошлось без некоторых коллизий! А именно – в начале марта стало известно, что в эти самые дни приостанавливает работу в России художественный руководитель оркестра Василий Петренко.
Поначалу это никого не напрягло: пианист Борис Березовский оба концерта в репертуаре имел и даже записал. Скажем больше: в последнее время он полюбил играть без дирижера, посылая оркестру из-за рояля взгляды разной степени пламенности. Казалось бы – вот он, выход!
Однако, пока искушенная публика гадала, что такая позиция означает – подражание ли прописавшемуся в России коллеге по цеху Рудольфу Бухбиндеру, переоценка ли собственной роли солиста или нежелание с кем-то делиться тонкостями замысла, – неожиданное объяснение пришло со страниц музыкальных журналов. Оказалось, что таки да, пианист концептуально считает центральной фигурой себя, роль дирижера отмирающей и вообще неактуальной. По его мнению, дирижеры «тянут одеяло на себя», привлекают к себе слишком много внимания, незаслуженно отбирая его у самого главного исполнителя – солиста-пианиста Березовского.
«Очень люблю играть в России»: Рудольф Бухбиндер выступил в Московской филармонии
Пояснить столь экстравагантные заявления журналы не удосужились, а из играющей когорты возразить никто не рискнул. Так что при подготовке обсуждаемой программы собрались на репетицию без дирижера и ударили в смычки. Надо ли говорить, что результат не удовлетворил никого!
Уместно задать вопрос – правомерны ли вообще такие эксперименты, когда речь идет о труднейших в ансамблевом и ритмическом плане сочинениях? И вообще – отлаженная веками торжественная процедура концерта с солистом в центре – нуждается ли в скоропалительных и неоправданных вмешательствах? И дальнейшему без всяких на то оснований усилению этой и без того центральной роли? Прибегнем к авторитету самого Метнера, процитируем его:
«Слушая музыку, не должно смотреть на исполнителя, анализировать его игру, его манеры, странности. Надо воспринимать, надо отдаваться музыке и, говоря о ней, думать о творчестве композитора».
К счастью, оркестр явил высокую творческую и организационную активность. Дирижер был экстренно найден – им оказался Алексей Рубин, молодой выученик Юрия Симонова. За короткое время музыкант «вошел в материал» – и к выступлению все оказалось готово!
Здесь следует дать место комплиментам. И дирижеру, который своим экономным жестом все «схватил» и со всем блистательно справился, и оркестру, который в сложнейшем репертуаре явил весьма высокие звуковые и ансамблевые качества, и, конечно, Борису Березовскому, аппарат которого не знает слабых мест, что позволяет в самых головоломных местах показывать и блестящее туше, и замечательную четкость, и прозрачную ясность звука.
Впрочем – не удержимся и от замечаний. Все-таки два исполняемых в программе сочинения – это два весьма разных сочинения, и принадлежат они совершенно разным композиторам! В реальности же концертного зала они сблизились почти до полной идентичности!
Да, пианист попытался проинтонировать нежность Романса, второй части Концерта Метнера – это удалось ему в отдельных местах. Но в целом композитор оказался по-рахманиновски могуч и монументален. А из Четвертого концерта, напротив, совершенно исчез воздушный простор, те говорящие и дышащие паузы, в которых нить рахманиновских мелодий должна была звучать особенно проникновенно.
И ещё одно соображение да будет позволено автору. Зал «Зарядье», конечно, прекрасен, и акустика в нем – яркая, громкая и, хотелось бы сказать, выразительная. Но пока ещё звуковая стихия в зале как бы «не обжилась», оркестровые tutti нередко оказываются избыточно громогласными. Может быть, дирижерам стоит, пока зал обрастает акустически различимой плотью, обратить внимание на более деликатное извлечение оркестровых красок?
На этих кратких заметках мы погружаемся в ожидание третьего концерта цикла назначенного на 13 мая, где солистом объявлен Николай Луганский, а дирижером – Василий Петренко.
Александр Церетели