27 июня 2023 заслуженному деятелю искусств Российской Федерации профессору Московской консерватории Ара Грачиковичу Богданяну исполнилось 80 лет.
В ноябре состоится концерт класса А. Г. Богданяна, приуроченный к юбилею и 55-тилетию педагогической деятельности. О своей творческой и педагогической жизни он рассказал в интервью.
— Ара Грачикович, расскажите, как в вашей жизни появилась музыка и скрипка?
— Я родился в семье музыкантов и изначально обучался игре на виолончели. Когда мне было 7 лет, я поступил в Центральную музыкальную школу при Ереванской консерватории. Не буду хвастаться, но я считался талантливым ребенком.
Потом я заболел. Врачи сказали, что мне категорически нельзя никаких нагрузок. Год-полтора я ни на чем не играл. Мой отец, замечательный скрипач Грачик Карпович Богданян, преподавал в ЦМШ и Ереванской консерватории. Он предложил заниматься скрипкой в классе своего друга концертмейстера Ереванского симфонического оркестра. Когда-то они вместе учились в Московской консерватории. Так, в пятом классе я только начал изучать скрипку.
В девятом классе, повзрослев и сравнив себя со своими сверстниками, я задумался о том, чтобы бросить скрипку. В школе я учился хорошо, все педагоги говорили, что я могу специализироваться по любому предмету. Тогда отец мне сказал: «Давай на следующий год я возьму тебя к себе в класс, если не получится, то будет еще один год, за который ты подготовишься в другой вуз».
Переход в класс отца стал поворотным моментом в моем обучении, и уже при окончании школы я был одним из лучших выпускников-скрипачей.
— Получается, что ваш отец дал вам толчок к творческому росту.
— Мой отец — основоположник скрипичного искусства в Ереване. Он был ведущим скрипачом и играл в струнном квартете, в котором Асатур Григорян, декан оркестрового факультета Ереванской консерватории, был второй скрипкой. Константин Соломонович Сараджев, инициатор и организатор дирижерского факультета Московской консерватории, в 1936 году стал ректором Ереванской консерватории.
Он приглашал в эту консерваторию молодых талантливых музыкантов. Наряду с пианистами Робертом Андриасяном, Георгием Сараджяном работу в Ереванской консерватории получил мой отец – выпускник Московской консерватории, ученик Абрама Ямпольского и Мирона Полякина.
— В консерватории вы продолжили обучение у своего отца?
— Да. Затем я перевелся в Москву в класс Давида Федоровича Ойстраха, у которого я окончил Московскую консерваторию, а потом и аспирантуру в 1972 году. Хотя в 1967 году я переехал в Ереван и жил там. Ойстрах много гастролировал. Я посчитал, что могу устроить свое расписание так, что когда он в Москве, тогда и я буду приезжать. Вот так я учился.
— Как вы попали в класс Давида Федоровича?
— Я ему понравился. Меня звали в свой класс Юрий Исаевич Янкелевич, друг моего отца, и Давид Федорович. Я обожал Ойстраха и пошел к нему, не раздумывая.
— Что было после окончания Московской консерватории?
— Я много преподавал, работал в Ереванской консерватории и ЦМШ. Министерство культуры меня отправило в Алжир на 4 года, там я преподавал в Национальном институте музыки. После этого я вернулся в Ереван, и через 4 года снова по линии Министерства культуры поехал на 3 года в Северную Корею.
Когда я работал в Алжире и Северной Корее, там был очень слабый уровень студентов, особенно в Алжире, потому что скрипичное искусство там только зарождалось. В этих странах не было хороших музыкальных педагогов, профессионалов. В Корее тоже не было сильной школы, но у меня были очень талантливые ученики, которые потом стали лауреатами международных конкурсов.
— Как вы думаете, есть ли какая-то разница в менталитете зарубежных и русских студентов? Иногда говорят, что азиатские студенты более старательные, более дисциплинированные.
— Я считаю, что это немного преувеличено. У меня были студенты разных национальностей. Советские и российские студенты были шикарные, работающие, старательные, но и зарубежные были очень старательные. Все зависит от личных качеств человека.
— Вы много преподавали, но ведь и много гастролировали?
— Да. В Болгарии в 1968 году стал лауреатом международного конкурса скрипачей. Я гастролировал в Испании, Чехословакии, Южной Корее, США…
К сожалению, моя карьера скрипача закончилась к 50-ти годам. Я получил травму пальца левой руки, сделал 12 операций, и ни одна не помогла. Три операции были в США, и последняя была успешной. Я поехал в Ереван, пошел к одному массажисту, потому что нужно было разрабатывать палец. Так он мне порвал сухожилие!
Последующие операции не помогли. Палец остался искривлен, я не играю… Все свои силы и возможности вкладываю в свою педагогическую практику.
— За годы преподавания в Московской консерватории вы воспитали целую плеяду замечательных музыкантов.
— С 1995 года я преподаю в Московской консерватории. У меня учились Ашот Саркисян – лауреат конкурса им. Г. Венявского в Польше, Рапсимэ Айрапетянц – лауреат конкурса им. П. Сарасате в Испании, Кан Ми Сон – лауреат конкурса «Концертино» в Праге и другие. Многие преподают и работают в оркестрах, не только российских.
Николай Манагадзе, которого я обучал в ЦМШ при Московской консерватории, стал профессором в Центре Искусств в Дубае. Мой ученик Юрий Медяник, сейчас яркий скрипач и дирижер, возглавляет Тюменский симфонический оркестр.
В работе мне помогает моя ученица, ассистент кафедры скрипки Полина Борисова, однако я сам с каждым студентом занимаюсь по два раза в неделю. Педагогика – моя жизнь.
— Ара Грачикович, как вы думаете, помогают ли конкурсы развитию музыканта?
— Смотря, конечно, о какого уровня конкурсах идет речь. Участник известных конкурсов с серьезной и большой программой уже должен пройти стадию становления как музыканта, ведь оценивается не только техника, но и его исполнительская индивидуальность.
— Сейчас, особенно для детей, организуется множество конкурсов, и после пандемии дистанционный формат остается популярным. Что вы думаете об онлайн-конкурсах?
— Это все несколько искусственно. Когда была пандемия, мы ничего иного не могли делать. Хорошо, что это делалось, но это не живое общение. Выступление на сцене для конкурсного жюри – это совсем другое.
— Когда снимается видео, то волнение совсем не то, его может и не быть…
— Конечно! Когда исполнитель, конкурсант видит в зале людей, у него все трепещет, все иначе! В музыкальном исполнительстве столько тонкостей, столько нюансов. Педагогу или члену жюри каждую секунду нужно быть внимательным, да и звук видео часто бывает некачественный. Онлайн формат не может заменить общение, особенно в скрипичном искусстве.
— Сейчас существуют различные веяния аутентичного исполнения. Насколько это влияет на российскую исполнительскую школу?
— Когда я учился, в наши годы этого не было, не было и уртекстов. Они стали доступны недавно.
Я признаю эту манеру игры. Сам я это не делал. Если музыкант убедителен, то почему бы и нет? Все интересно, главное, чтобы было логично.
— Что вы можете сказать о нынешнем поколении студентов?
— Средний уровень студентов, конечно, вырос, особенно в техническом плане.
— Многие слушатели концертов вашего класса отмечают индивидуальность каждого студента. Как вам удается выявлять и поддерживать сильные стороны учеников?
— У меня учатся разные ребята, у каждого свой талант, свое видение музыки. Я им помогаю все это развить. Мне кажется, что всегда можно выявить индивидуальность каждого скрипача. Когда студент обладает технической свободой, можно развивать исполнительскую индивидуальность, опираясь на его музыкальных предпочтениях. Для меня важно, чтобы ученик выразил свое желание сыграть какое-либо произведение.
Первый вопрос, который я задаю своему студенту: «Что ты хочешь играть?». Исходя от уровня студента и его личных предпочтений, я могу сделать какой-то выбор. Я даю полную свободу, но, конечно, если ко мне придет ученик шестого класса и скажет: «Я хочу играть концерт Брамса», то я скажу: «Милый мой, надо подрасти для этого». Техническое и художественное направления, по которым проходит развитие скрипача, находятся в теснейшей взаимосвязи.
Каждый ученик – это личность. И моя задача — находить то, что подходит этой личности.
— Ага Грачикович, какое ваше жизненное кредо?
— Музыка – это язык души. Она подобна Богу. Для меня служение музыке – это истинное счастье.
Беседовала Софья Ермасова