Ректор Санкт-Петербургской консерватории Алексей Васильев в интервью с Анной Коломоец рассказал об этапе строительства консерватории, о впечатлениях от Всероссийской виолончельной академии и о новом поколении музыкантов.
— Вам выпала историческая миссия завершить многолетний процесс реставрации исторического здания консерватории. Как бы вы могли прокомментировать этот процесс, в чем видите свою роль и какова роль президента, не раз проявлявшего заботу и озабоченность происходящим в консерватории?
— Прежде всего, хочется выразить огромную благодарность Владимиру Владимировичу Путину за его неоценимую помощь. В какой-то момент длительного процесса реконструкции исторического здания потребовались дополнительные средства и ресурсы. Инициатива президента нас спасла, он распорядился выделить средства из Резервного фонда.
В настоящий момент мы находимся практически на финишной прямой и очень надеемся, что в текущем году наши студенты смогут войти в отреставрированное здание и насладиться всеми его преимуществами.
— Известна ли дата нового Дня рождения?
— Я опасаюсь называть даты. Мы понимаем, что строительство – процесс непредсказуемый, где могут возникнуть непредвиденные обстоятельства. Поэтому давайте пока ограничимся словами «в этом году».
— Как удалось организовать учебный процесс в условиях реставрации исторического здания?
— Через дорогу от исторического здания, у нас есть неплохой корпус на улице Глинки 2 с необходимым количеством учебных аудиторий. Образовательный процесс шел и идет своим чередом. Однако мы очень скучаем по замечательным консерваторским концертным площадкам.
Это Малый зал имени Глазунова с уникальным органом и театр (Большой зал имени Рубинштейна). Это самый настоящий театр, столь необходимый для практики будущих оперных певцов, режиссеров музыкального театра и балетмейстеров. Там есть и оркестровая яма, и достаточно большая сцена, и гримерки — всё по-настоящему! В этом и была уникальность обучения для будущих артистов — в Петербургской консерватории они могли начать оперную практику прямо у нас. Но вот почти 10 лет мы живем без этих площадок и с нетерпением ждем возможности вернуться на них!
— Какие еще возможности для студентов и педагогов откроются в этом здании после того, как там стартует учебный процесс?
–Все классы для занятий по специальности будут оборудованы системой переменной акустики. Наконец-то, духовики отойдут от своей неистребимой привычки заниматься на лестнице — там же все так хорошо гудит! Теперь они получат возможность в классах испробовать необходимую акустику и насладиться ею.
Также переменная акустика позволит четко слышать и устранять все недостатки во время процесса занятий. А самое главное — ее возможно будет регулировать в каждом классе!
Сейчас медленно, но верно идет процесс оснащения всего исторического здания новыми музыкальными инструментами, прежде всего, роялями. Как вы понимаете, в нынешних исторических условиях это совсем непросто. Надеемся, что к моменту открытия все классы будут оборудованы новыми роялями.
В Консерватории будет установлена новая система вентиляции и кондиционирования, студенты и преподаватели смогут самостоятельно устанавливать микроклимат в помещениях.
Еще у Консерватории появились дополнительные площади — внутренний двор превращен в атриум, где можно будет отдохнуть и «перезагрузиться» в уютном кафе.
Восстановлен интерьер домовой церкви Консерватории. Это необычайно красивое пространство с разноцветными витражами и фресками. Данное помещение будет предоставлено для занятий кафедры древнерусского певческого искусства, не имеющей аналогов в России и мире. Уверен, что это место станет новым центром культурного притяжения!
— В конце марта вновь откроет свои двери Виолончельная академия. Алексей Николаевич, расскажите о своем опыте участия в этом мероприятии.
— Рад принять в ней участие уже во второй раз. В прошлом году я был приглашенным гостем. Очень понравилось атмосфера этого мероприятия — грандиозный виолончельный праздник!
Все мы знаем, что виолончели приходится доказывать свое право на сольное исполнительство, наряду с другими популярными и всеми признанными инструментами, как фортепиано и скрипка. На Академии — она в центре внимания. Здесь и мастер-классы, и концерты, и общение с замечательными коллегами-преподавателями и молодыми талантливыми исполнителями. Творческое взаимодействие между разными поколениями музыкантов крайне важно.
Я часто говорю, что педагогика — процесс двусторонний: не только студенты учатся у нас, но и мы постоянно что-то заимствуем у них, продолжая совершенствоваться. В этом взаимном обучении и заключен главный смысл Виолончельной академии. Я жду с нетерпением конца марта, чтобы вновь приехать в столицу и повидаться со всеми коллегами и единомышленниками.
— Будут ли участники из Петербурга?
— Мой сын Михаил подал заявку, а вот допущен ли он к активному участию, еще неизвестно. Но он уже сказал мне, что в любом случае посетит Академию, чтобы погрузиться в ее непередаваемую атмосферу.
— Какая у вас миссия на этой Академии: лекция или мастер-класс?
— В этот раз я провожу мастер-классы. И скорее всего, вместе со своими сыновьями-виолончелистами буду принимать участие в гала-концерте. Мы собираемся исполнить «Реквием» Поппера для трех виолончелей.
— Замечаете ли вы какую-то одну общую тенденцию у молодых виолончелистов?
— Сейчас очень много музыкальных направлений врывается в нашу жизнь, и это замечательное подспорье для поиска новой роли виолончели-соло. Чего только не играют на этом инструменте сейчас, даже рок… Появляются рок-группы виолончелистов!
Я, конечно, считаю, что виолончель создана для других музыкальных стилей, и она звучит лучше, когда играешь именно предназначенную для нее музыку. Но с другой стороны, я горжусь тем, что ребята двигаются, развиваются, ищут новые возможности. Время-то не стоит на месте!
Я часто размышляю по этому поводу. В былые времена ректором Петербургской консерватории был Карл Юрьевич Давыдов. Он сочинил четыре концерта для виолончели и сам их исполнил. В то время не было ни телевидения, ни интернета. Куда люди ходили развлечься? Они посещали концерты. Я имею в виду то, что наши предшественники в свое время были чем-то вроде нынешних рок-звезд. Наверное, именно поэтому виолончелистам свойственно стремиться к смелым музыкальным экспериментам.
— А вы строгий педагог?
— Думаю, что недостаточно. Я внутренне строг и очень часто замечаю недостатки студентов, но всегда сдерживаю себя, чтобы не задеть случайным словом или выражением лица. Все мы люди разные… Кому-то полезен стимул в виде кнута, а кому-то – в виде пряника. Важная задача педагога — распознать в каждом отдельном случае, какой метод необходим.
Наш профессор Анатолий Павлович Никитин был очень строг со всеми без разбора, а я так не могу. Я пытаюсь все время в этом разобраться, опасаясь навредить. Поэтому вынужден порой идти на компромисс со своим собственным «я». Тем не менее, стараюсь деликатно рассказать студентам обо всех недостатках их игры. Считаю, что энтузиаст, по-настоящему заинтересованный в музыке, наверняка и сам услышит ошибку, исправит ее. Здесь какие-то полицейские методы, мне кажется, совершенно неуместны.
— Отмотаем время назад…Вам бы хотелось что-нибудь изменить в системе ваших занятий на виолончели? Чем отличалось обучение музыке сорокалетней давности от нынешнего?
— Если бы я еще раз имел возможность пройти свой путь обучения, то я бы, наверное, иначе организовал самого себя, требовал бы большей самостоятельности, личной инициативы. Когда мы учились, было принято обожествлять педагога и делать все, что он скажет, а что он не скажет, то не выполнять. Сегодня же вперед выбиваются те музыканты, которые делают больше, чем говорит им педагог, добавляют свое. Я думаю, что мне этого не хватило.
Сейчас я замечаю, что с каждым годом академическое музыкальное образование становится все больше делом «избранных». Это можно заметить даже по абитуриентам. Раньше конкурсный набор был сумасшедший. Когда я поступал в музыкальную школу, на четыре виолончельных места претендовало больше двадцати человек. Это было серьезнейшее испытание!
Сегодня, к сожалению, на эти четыре места, хорошо если придет ровно столько же людей. Но в этом есть и положительные моменты, ведь раньше родители приводили своих чад, потому что музыка считалась престижным занятием, и неважно было, есть способности или нет.
Теперь все иначе. В наше время профессия академического музыканта не считается доходной, а престиж неразрывно связан с выгодой. Зато к нам приходят именно те ребята, которые любят музыку и жить без нее просто не могут. Количество не идет в ущерб качеству. И вот в этом заключается моя надежда на то, что академическое искусство будет жить вечно.
Беседовала Анна Коломоец