1-го октября 1903-го года в Киеве родился Владимир Горовиц — музыкант, которого назовут впоследствии “маэстро эпатажа”, “шесть тысяч вольт”, “король королей”, “пианист века”…
Он станет последним из представителей романтического направления в мировом пианизме. Невероятный чудак и прирожденный мистификатор. Долгое время считалось, что Володя Горовиц – дитя украинско-еврейского всегда малюсенького и неизбежно местечкового захолустного Бердичева.
И хотя Бердичев и был в начале 20-го столетия городом с конкой и даже с электричеством, однако родился Володя Горовиц все-таки не здесь, как считалось целое столетие. И метрические книги, обретенные в киевских архивах совсем недавно, наконец-то поставили точку в истории про то, что считать родиной гения – Киев или Бердичев. Оказалось, что “мать городов русских”.
Так откуда же вообще взялся этот забавный Бердичев?.. Все очень просто. Самуил Иоахимович Горовиц — отец будущего пианиста — был сыном бердичевского купца второй гильдии. Однако предприимчивый Иоаким Горовиц никак не сидел на одном месте, преуспел до купца 1-ой гильдии, что позволило ему избежать черты оседлости и переселиться в 70-е с семьей в Киев. Иоаким Горовиц был не только талантливым бизнесменом и не только влюбленным в музыку меломаном, но и одним из директоров ИРМО (Императорского российского музыкального общества) и мужем пианистки Регины Сензор. Интеллигентная и просвещенная семья была известна всему культурному Киеву.
Старший сын Самуил стал инженером и предпринимателем, но в свободное время всякому досугу предпочитал игру на виолончели. И женился на пианистке – Софии Бодик – выпускнице Киевской консерватории и ученице знаменитого педагога Пухальского. Первенца в семье, которая оказалась девочкой, назвали Региной, в честь бабушки-пианистки. Имя оказалась пророческим.
А в 1903-ем на родился Володя. В честь кого назвали мальчика – Бог весть. Быть может, в честь самого великого Крестителя Руси… Во всяком случае на мировых просторах отечество свое, что начиналось Киевской Русью, русский пианист с еврейскими корнями Владимир Горовиц прославил, пожалуй, ничуть не меньше, чем его славный славянский предшественник-самодержец Владимир Святой.
Вдохновленный Скрябиным
О том, что у мальчугана абсолютный слух, ясно сразу, как только мать услышала безупречно отстукиваемую 3-летним Володей по оконному стеклу мелодию онегинского полонеза. Однажды она едва не стоила жизни музыкальному чаду.
В городе начались еврейские погромы, и в окно залетел увесистый булыжник. Осколки посыпались на насмерть испуганного малыша, которого еще долго качала на руках мать, но он так и не понял, почему онегинский полонез так раздражает черносотенную публику. Однако, перенесенное потрясение положило основу многим психологическим проблемам в жизни будущего музыканта.
А то, что он должен им стать, было решено окончательно и бесповоротно. И полные удовольствия и наслаждения походы в Киевскую оперу на любимого “Онегина” сменились скукой и зубрежкой в консерваторских аудиториях.
Впрочем, преподавали корифеи. Пухальский, что был ментором у Софии Бодик, теперь учил ее сына. А еще Тарновский – ученик Анны Есиповой – любимой воспитанницы самого Ференца Листа, и маститый Феликс Блуменфельд. И если последний был добр и внимателен, то Тарновский, словно завидуя дару юного вундеркинда, наказывал его “промахи” жестоким ударами указкой по пальцам музыканта.
Боль и стыд, смешиваясь, боролись друг с другом, рождая все новые и новые комплексы в душе подростка, делая его все чаше замкнутым и нелюдимым. И если бы не встреча с Александром Скрябиным, который однажды приехал в Киев и встретился с Володей, кто знает как повернулась бы его судьба.
Александр Скрябин: “Силен и могуч тот, кто испытал отчаяние и победил его”
Но Скрябин (абсолютный, вместе с Рахманиновым, кумир пианиста) вдохновил. Консерватория была с успехом закончена, и, не случись октябрьский переворот, совсем не холодные аудитории красноармейских клубов распахнули бы двери перед 17-летним виртуозом. Но…времена не выбирают.
Горовиц и его команда. 200 долларов в башмаке
Почти и года концертной деятельности на Украине завершились поездкой в Петроград и знакомством с Александром Мееровичем – успешным продюсером новой России. Он устроит Горовицу не только 20 концертов в северной столице, но и роскошный (по тем временам – начинающегося нэпа) номер в “Европейской”. От Филармонии – напротив. И в самом центре Петрограда.
Горовиц выступал и один и вместе с Натаном Мильштейном – красавцем-скрипачом, в которого безответно влюблена Регина Горовиц. Да, жизнь впроголодь, но зато сколько романтики вокруг и какой успех!
Город на Неве (особенно его женская половина) без памяти влюбился в Горовица, который в свою очередь нещадно эксплуатирует образ Шопена, на коего он похож в ту пору, ну просто как две капли воды.
Выступив несколько раз и в Москве, музыкант принимает решение покинуть СССР, и с помощью все того же Мееровича ему удается получить разрешение на выезд на гастроли в Германию.
Простившись с родителями, Горовиц покидает Ленинград, увозя 200 долларов в подошве башмака. Пограничник не найдет их, но пожелает Горовицу вернуться на родину. И Горовиц исполнит наказ красноармейца. Но…60 лет спустя.
Годы странствий
Страх провалиться перед взыскательной европейской аудиторией не позволит Горовицу провалиться на самом деле. Его берлинские концерты проходят с оглушительным успехом, и уже спустя несколько недель музыкант покидает “город луны” (как называли Берлин эпохи Веймарской республики) и отправляется в город солнца”, то бишь в процветающий и полный русских эмигрантов Париж.
Горовица ждут концертные залы и великосветские салоны, его принимает барон Ротшильд, а его успех затмевает славу Артура Рубинштейна – еще совсем недавно всеобщего европейского кумира и любимца. Но что поделать, Рубинштейн — это только романтик. А Горовиц – еще и непревзойденный виртуоз.
Будапешт, Вена, Лондон… Пора собираться в Новый Свет. Тем более, что там живет и выступает Рахманинов.
“Неужели я смогу увидеться с ним? Неужели он примет меня?” – полный затаенных надежд Владимир Горовиц покидает Старый Свет. На пароходе, следующем в Нью-Йорк, он отправляется вместе с только что купленным в Лондоне “роллс-ройсом”. Авто – страсть пианиста. Вторая, после музыки.
Свет и тени
Счастье от долгожданной встречи с великим Рахманиновым, что очень тепло принял Горовица омрачена известиями из Советского Союза. Отец пианиста – в застенке ГУЛАГа, а матери больше нет. Один брат расстрелян, другой умер, да и судьба Регины печальна. Талантливая пианистка, она всего лишь преподавательница в Харьковской консерватории.
Столь печальные, если не сказать трагические, известия с родины и длительные, изматывающие концертные туры Горовица приносят ему колоссальные деньги, но в конечно итоге становятся причиной жесточайшей депрессии. Горовиц больше не играет, предаваясь воспоминаниям и мучительной рефлексии.
Приступы внутреннего одиночества скрашивает, впрочем, общение с Вандой Тосканини – дочерью великого итальянского дирижера, которая становится женой Горовица и матерью их единственного ребенка – дочери Сони. Увы, ее тоже ждала страшная судьба.
Окончательное возвращение
То оставляя подмостки, то возвращаясь на сцену, то шокируя публику известиями о том, что у него выросли фарфоровые пальцы, которыми нельзя играть, дабы они не разбились, то проводя время в компаниях маргинальных личностей, Горовиц окончательно возвращается к концертной деятельности в 1965-ом году. За билетами на его исторический концерт в нью-йоркском Карнеги-холле 9 мая 1965 стоят ночами.
Успех превосходит все ожидания. Публика и критика единодушны. Так музыкант не играл еще никогда!
Выходя на эстраду, Горовиц доказывает, что для истинного творца возраст не имеет значения.
«Я убежден, что я все еще развиваюсь как пианист,
— говорит он.
— Я становлюсь более спокойным и зрелым с годами. Если бы я почувствовал, что неспособен играть, я бы не рискнул появиться на эстраде»…
Значительную часть аудитории составляли молодые люди, никогда не видевшие его прежде, люди, для которых он был легендой.
«Он выглядел точно так же, как при своем последнем появлении здесь 12 лет назад,
— комментировал Г. Шонберг.
— Высокие плечи, корпус почти неподвижен, слегка наклонен к клавишам; действовали только руки и пальцы. Для многих молодых людей в публике это было почти так, как если бы играли Лист или Рахманинов — легендарный пианист, о котором все говорят, но которого никто не слышал».
Но еще важнее, чем внешняя неизменность Горовица, была глубокая внутренняя трансформация его игры.
«Время не остановилось для Горовица за те двенадцать лет, что прошли со дня его последнего публичного выступления,
— писал рецензент газеты «Нью-Йорк геральд трибюн» Алан Рич.
— Ослепительный блеск его техники, неправдоподобная сила и интенсивность исполнения, фантазия и красочная палитра — все это сохранилось нетронутым. Но вместе с тем в его игре появилось, так сказать, новое измерение.
Разумеется, когда он покинул концертную эстраду в возрасте 48 лет, это был вполне сформировавшийся артист. Но теперь в «Карнеги-холле» выступил более глубокий интерпретатор, и новое «измерение» в его игре может, быть названо музыкальной зрелостью.
За последние несколько лет перед нами прошла целая плеяда молодых пианистов, убеждавших нас, что они могут играть быстро и технически уверенно. И вполне возможно, что решение Горовица вернуться на концертную эстраду именно теперь было вызвано сознанием, что есть нечто такое, о чем необходимо напомнить даже самым блестящим из этих молодых людей.
Во время концерта он преподал целую серию ценнейших уроков. Это был урок извлечения трепещущих, сверкающих красок; это был урок применения рубато с безупречным вкусом, особенно ярко продемонстрированный в произведениях Шопена, это был блестящий урок сочетания деталей и целого в каждой пьесе и достижения высших кульминаций (особенно у Шумана).
Горовиц дал нам почувствовать, какие сомнения терзали его все эти годы, когда он обдумывал свое возвращение в концертный зал. Он продемонстрировал, каким драгоценным даром теперь овладел».
В свой последний, почти что четвертьвековой период деятельности, Горовиц доберется даже до Японии, получит “Эмми” и Медаль Свободы, сыграет в Белом доме и… вернется на родину.
“Я просто приехал играть – ничего больше”
Нет, он не признается в ностальгии, хотя и скажет, что
“пора, пора было побывать в России”.
Он выступит в Москве и Ленинграде, как и 60 лет тому назад и сыграет бесплатные концерты для студентов. Никто и ожидать не мог такого царского подарка!
В Москве молодежь вынесет двери в Большой зал Консерватории и штурмом возьмет галерку. Ну, а самые отъявленные смельчаки попытаются и вовсе проникнуть в зал через крышу.
Московский концерт в прямой трансляции будет идти на весь мир. И только в самом СССР его покажут лишь две недели спустя.
Увы, Горовиц так и не смог попасть в Киев, о чем мечтал. Случился Чернобыль…
Зато, приехав в музей Чайковского в Клину, Горовиц немного сыграет на рояле великого композитора отметив его плохое состояние. А еще ласково “пожурит” Святослава Рихтера за то, что тот играет по нотам. Разумеется, Рихтер на концерт Горовица не пришел. Зато пришел знаменитый тенор Козловский, который слушал пиниста в Полтаве 65 лет тому назад.
Кода
Последний свой концерт Горовиц дал в Вене, в 1987-ом году. А последней его записью стал Вагнер, которого он так любил в детстве и знал все “Кольцо Нибелунгов” наизусть.
А днем, 5-го ноября 1989-го года, когда к Ванде как раз пришла гостья, внезапно почувствовал себя плохо. И ушел в мир иной быстро и немучительно.
С ним прощались вначале в Нью-Йорке, где он прожил 60 лет, а потом в миланском театре Ла Скала, ибо похоронить себя Горовиц завещал в фамильном склепе Тосканини. Где уже лежала его дочь Соня – любимая внучка великого дирижера, страдавшее при этом от нелюбви к себе собственных родителей, и, скорее всего, покончившая из-за этого с собой.
А в 1998-ом году в склепе на знаменитом кладбище Чимитеро монументале появилось еще оно надгробие. Не дожив двух лет до столетия скончалась ровесница века Ванда Тосканини-Горовиц.
О великом музыканте, которого называли последним романтиком, был снят одноименный фильм.
В интернете сегодня появляется все больше и больше записей гениального пианиста. Несколько монографий, в основном заокеанских, дополняя друг друга, воссоздают облик творца, путь в искусстве которого продолжался почти что 70 лет.
ClassicalMusicNews.Ru, по материалам Ревизор (Андрей Миндовский), Belcanto.Ru