5 декабря 1916 года родилась Вероника Борисовна Дударова.
Однажды она решила, что «музыка – это оркестр», а она хочет быть в этой музыке главной.
Ее не смутило то, что в мировой практике профессию дирижера не рискнула выбрать ни одна женщина. Табу и штампов для нее не существовало. Дударова встала за дирижерский пульт.
Ее диктат был беспрекословен – Вероника Борисовна призывала своих оркестрантов либо верить ей, либо подчиняться. Она всегда точно знала, как надо исполнять то или иное произведение, ведь она его слышала.
Вероника Борисовна Дударова рассказывала:
«Я так постоянно занята, что для меня ежедневно безумно трудно расстаться с сегодняшним днем. Поэтому я укладываю себя спать в 2-3 часа ночи, а уже без четверти восемь утра у меня звенит будильник. Я на него сержусь, встаю бешеная и дохлая совершенно и еду на репетицию. А молодой человек, который меня возит, говорит: “Да ладно Вам! Встанете за пульт – сразу оживете”.
За пультом я действительно забываю все – и то, что недоспала, – тоже. Идет опять длинный день, и я снова не ложусь, и читаю все подряд. Я читаю почти всю периодику – газеты, журналы, иногда смотрю телевизор или слушаю музыку. Но свои выступления – никогда.
Меня в детстве называли “девочка-мальчик”. Я подумала: когда у родителей родились две дочери, должен был появиться сын. Но родилась я. Весь мой характер – мальчик, и дружила я только с мальчишками. В детстве все давалось очень легко. И считала, что все так же хорошо слышат, у всех такая же хорошая память, все могут так же легко сыграть что угодно на рояле. Я была убеждена, что так могут все, что это естественно для людей.
При том, что я безумно люблю Ленинград – я могла просто ходить по улицам и гладить стены домов, – мой город не Баку, не Ленинград, а Москва. Лучшее место в Москве – Большой зал Консерватории, вообще, вся консерватория, где я проучилась 5 лет на дирижерском факультете.
Я хорошо помню свой вступительный экзамен. Когда меня вызвали дирижировать, я вошла и вижу – сидит синклит: Лео Гинзбург, Штейнберг Лев Петрович, еще какие-то люди, которых я от страха вообще не разглядела. Они все приосанились: как же, девица вошла!
– Здравствуйте, а почему Вы решили поступать на дирижерский факультет?
– Потому что я не помещаюсь на фортепиано, я слышу музыку только от симфонического оркестра. Поэтому я хочу быть дирижером.
– Да? А что Вы любите? Что Вы слышали?
– Я слышала в Баку симфонические оркестры, ходила в оперу. Но на сцену не смотрела, только слушала музыку.
– А какие спектакли любите?
– “Пиковую даму” и “Аиду”.
– А как начинается “Аида?”
– Прозрачной звучности флейты и скрипки в верхнем регистре.
– А какие бывают флейты?
– Продольные и поперечные.
– Ну хорошо, начинайте!
Вышли два пианиста, начали играть ре-минорную симфонию Моцарта. Я стала дирижировать, а потом отложила палочку.
– Что случилось? – спрашивают меня.
– Они играют совершенно другую музыку, а не сущность этой музыки.
– А как правильно? Покажите!
– Я пока не умею, иначе не пришла бы сюда поступать.
– Так спойте!
Я спела. Вышла ужасно мрачная из зала в коридор, стою. А меня Столяров (Григорий Арнольдович Столяров – дирижер, педагог – прим. ред.) и спрашивает: “А чем Вы, собственно, недовольны?”. Я ему отвечаю в том духе, что радоваться у меня нет ни малейших оснований.
И тогда он встал в позу, вытянул руку вверх и вперед таким драматическим жестом и сказал: “Будете. Дирижером Вы будете”.
Телеканал “Культура”