Георгий Левинов – скрипичный эксперт и просто маг скрипичного ремесла. Его «Дом скрипки Scroll Fine Instruments» находится прямо напротив Московской консерватории. Там Мастер оценивает струнные смычковые инструменты, помогает с их подбором. Также в «Доме скрипки» есть мастерская, где «лечат» заболевшие скрипки и дают жизнь новым. Анна Коломоец побеседовала с Георгием Левиновым о его профессии, о просветительской деятельности «Дома» и выяснила секрет старинных инструментов…
— Вы известны прежде всего в качестве скрипичного оценщика. Чем интересна эта профессия?
— Я вас поправлю – нет такого понятия как «оценщик», а есть иное – эксперт.
До недавнего времени, к сожалению, у нас в стране не было такой культуры как понятие – профессиональный эксперт, в глобальном смысле этой профессии. Многие действия в экспертизе были проведены на уровне «и так сойдет или это мое мнение и все тут…», не обоснованные базовыми знаниями, опытом и т. д. От таких непрофессиональных действий и появилось предвзятое и не доверительное отношение к этому термину, поэтому называть себя «экспертом струнной смычковой группы инструментов» у нас было как-то не принято…
Коллеги-музыканты, которые хорошо разбираются в инструментах, и скрипичные мастера «засмеять» могли (улыбается).
— В чем главное отличие ваше от западных коллег?
— Главным образом я отличаюсь от них тем, что являюсь профессиональным действующим музыкантом, совмещая в работе много разных элементов или направлений. Очень сентиментальное и трепетное музыкантское отношение к каждому инструменту. Прежде всего – это связь, связь скрипки или другого струнного смычкового инструмента, а так же и смычка с историей. Ведь инструмент несет в себе очень интересную информацию. Откуда он, кто на нем играл и почему…
Инструмент я рассматриваю и изучаю. прежде всего, основываясь не на его коммерческом аспекте, а в эмоциональном ключе, с позиции созерцателя и мечтателя.
Жизнь эксперта в этом плане очень интересна, ведь это человек, который по сути своей является сыщиком. Он обязан распознать авторскую работу, определить того или иного создателя или массового производителя. Это как атрибуция картин в живописи.
Вообще, мое ремесло – очень сложный, но захватывающий труд. Знать и разбираться – еще недостаточно. Для такого дела, как говорят знатоки, должна быть «чуйка». Если она есть, то всё в твоих руках…
— У вас есть лицензия от Министерства культуры. А как ее можно получить?
— Существует такое понятие, как независимый эксперт. В нашем струнном смычковом обществе есть потрясающие знатоки инструментов, но таких считанное количество. Чтобы получить лицензию, нужно сдавать разные экзамены, тесты, знать юридические права. Но пройденные испытания еще не значат, что ты настоящий эксперт. К большому сожалению, не всякий, кто имеет на руках эту лицензию, является истинным знатоком.
— Какие полномочия дает лицензия «знатоку»?
— Эксперт, имеющий лицензию может выписывать экспертные заключения для выдачи паспортов на ввоз или вывоз инструментов, а также выдавать письменное заключение об определении того или иного мастера, создателя скрипки.
Понимаете, 80% инструментов Антонио Страдивари никогда не продадутся за многие миллионы, если не приложить к ним подлинный сертификат от эксперта – в глобальном понимании этого значения, что это действительно работа Страдивари. Никто никогда не отдаст деньги без документов, подтверждающих подлинность.
— Что нужно изучать, чтобы стать экспертом?
— Есть такое поверье среди скрипичных мастеров, что нельзя быть экспертом, если не являешься скрипичным мастером. В этом есть своя доля истины, но полностью согласиться я не могу.
На практике эксперт вовсе не должен быть скрипичным мастером, но в теории он обязан познать искусство скрипичного ремесла – знать технологию производства, а так же принципы реставрации, изучать авторские работы разных производителей, разбираться в материалах, понимать, что значит тот или иной свод, модель и т.д.. Потому что кроме скрипичного мастера никто не понимает, каким должен быть свод инструмента для того, чтобы он звучал. Свод – один из многочисленных почерков того или иного создателя.
И важное замечание: ни один уважающий себя эксперт никогда не выскажет свое мнение прямо здесь и сейчас. Он может только предположить, но, прежде чем вынести окончательный вердикт, должно пройти определенное количество дней, а может быть даже и недель. Ведь слово эксперта является окончательным и бесповоротным, тут промахи не позволительны.
— Почему так много времени уходит на «вынесение приговора»?
— Есть сотни изюминок в любом инструменте, которые ты должен изучить и сравнить с огромным количеством других работ определенного автора для того, чтобы утверждать, что это именно он, а не кто-то другой. А потом, как мы понимаем, струнный смычковый инструмент (будем далее говорить «скрипка») состоит из нескольких частей. И во все времена, особенно в XIX веке, было много, как мы их между собой называем, «гардировщиков». Они занимались так называемой реставрацией.
После их вмешательства, инструменты собраны или содержат в себе части других инструментов. Например, голова у скрипки от одного производителя, а верхняя или нижняя деки уже чужие, а самое неприятное – вмешательство в лаковое покрытие инструмента… И вот эксперт это все расследует! Повторюсь, это все идентично атрибуции картин живописи.
— Какие существуют критерии оценки инструментов?
— Когда музыкант собирается приобрести себе инструмент, моя главная цель, – исключить или подтвердить его сомнения в выборе инструмента.
Прежде всего, необходимо выявить: мастеровой инструмент или нет. Если инструмент не мастеровой, то надо ответить на вопрос, где он был сделан, и по какому принципу – фабрики или мануфактурных инструментов. На оценку стоимости влияет и происхождение инструмента, и период производства, и текущее состояние, а также размерная сетка, зачастую она бывает не стандартной.
— А вы пробовали сделать настоящую скрипку?
— Конечно, у меня даже немного получалось (улыбается).
— И почему же вы сами не стали мастером?
— Если бы я продолжил, то проникся бы этим делом так, что не прекратил бы заниматься никогда…
— Работа мастера-художника будет заведомо качественнее мануфактуры?
— Мы всегда должны понимать: допустим, мастер-индивидуалист никогда не вставит ус так, как это делает массовый производитель. Все равно у него будет некая своя «запиночка» – что, по сути, является визитной карточкой этого мастера.
Многие фабричные инструменты сделаны безукоризненно, но из материалов среднего качества; естественно, это сказывается на их звучании.
Часто говорят о секрете лака Страдивари, но, поверьте, один из самых важных секретов — это подбор материала для инструмента.
— Если музыканту средней руки дать инструмент выдающегося, например, итальянского мастера, он заиграет лучше?
— Я вам отвечу с позиции и педагога, и исполнителя. Скрипка всегда помогает правильно извлекать звуки, она является неким проводником. Но, если инструменталист не слышит свой звук, то, взяв в руки скрипку Гварнери или Страдивари, он будет играть только хуже, чем на скрипке классом ниже. Потому что на таких скрипках еще нужно научиться играть. Они в звукоизвлечении очень сложны.
— А чьи скрипки лучше: Страдивари? Гварнери? Амати?
— Возьмем плеяду великих скрипачей золотого XX века, таких как Коган, Ойстрах, Хейфец, Шеринг, Менухин, Стерн, Ойстрах, Мильштейн Снитковский и многих других, а также альтистов и виолончелистов – огромное количество музыкантов. Я не могу сравнить их между собой! Я считаю, что каждый из них прекрасен.
То же самое скажу и про мастеров XVII–XVIII вв. – золотого периода скрипичного ремесла. Один инструмент лучше другого. У каждого мастера были свои задачи. И надо все-таки иметь в виду, что в XVII веке инструменты создавались прежде всего для музыцирования в храмах, во дворцах, замках – где гудящая акустика. Они не были предназначены для того, чтобы на них играли в залах на три тысячи мест.
Но вот такие мастера, как Страдиварии, Гварнери дель Джезу и многие их современники, словно предвидели ситуацию на 200 – 300 лет вперед. Они создали модель скрипки с более насыщенным и носким звучанием, чем у их предшественников.
— Чем отличаются скрипки нынешних мастеров от инструментов, изготовленных 300 лет назад?
— Ничем. Скрипка по существу никак не изменилась. Все современные мастера ориентируются на своих предшественников XVII–XVIII вв. Николо Амати утвердил эталонную модель скрипки. Понимаете, это шедевр. Поменялись только струны, шейки, подставки, душки, пружины – другой стала форма смычка…
Предвзятое отношение музыкантов к работам современных мастеров совершенно неоправданно. Друзья мои, не ищите у современных инструментов такой же звук, как у старинных. Для того, чтобы у инструмента был старинный звук, должно пройти время, он должен хотя бы успеть «состариться», приобрести ваш голос, это как необъезженный жеребец (улыбается).
Бывают случаи приобретения старого инструмента, который плохо отреставрирован и в принципе имеет большое количество ран. Да, такой инструмент может служить тебе как второй, использоваться для музицирования в храмах, порой в записях дисков, а так же для исполнения музыки в барочном стиле. Но такие инструменты априори не могут стоить дорого. На Западе они практически ничего не стоят.
Если ты покупаешь себе старинный инструмент, он должен быть действительно первоклассным, он будет очень дорогой, а если у него есть трещины, они должны быть отреставрированы на самом высоком уровне.
— Где же можно научиться экспертному мастерству?
— Понимаете, этому невозможно научиться (улыбается). Как я уже сказал, для того чтобы быть экспертом, нужно иметь один талант – «чуйку». А школы для экспертов просто не существует. Ты можешь учиться только у старших коллег: находиться рядом с ними во время работы, когда они распознают те или иные инструменты, обращают внимание на те или иные их детали. Ни в коем случае не говорить «да-да, я всё знаю, конечно», а просто стоять, смотреть, изучать и молчать годами. А потом уже сказать свое слово.
Свою экспертную деятельность я начал 14 лет назад и до сих пор учусь, 3-4 часа в день уделяю изучению различных инструментов, литературы и архивов. А остальное – практика. Это то же, что и заниматься на скрипке. Ты постоянно учишься у самого себя.
Но! Эксперт обязан знать систему ремесла, но не обязан быть мастером-практиком. Это две разные профессии. И это нужно понимать!
— А как обстоят дела в России с кадрами скрипичных мастеров?
— В нашей, такой огромной стране – профессиональных мастеров считанное количество. Вот, для сравнения, Италия, город Кремона – колыбель производства инструментов. Кремонская школа, родина Антонио Страдивари, Николо Амати, Гварнери и так далее. В середине XX века туда приезжает мастер, считающийся основоположником Новой Кремонской школы, – Джио Батта Морасси. За ним следом едет его «конкурент» Франческо Биссолотти. И сегодня в этом городе насчитывается более 300 официальных мастерских. При том, что население там около восьмидесяти тысяч человек.
А еще представьте количество мастерских неофициальных – тут можно смело умножать на два. У нас только в столице, на пальцах можно пересчитать профессиональных скрипичных мастеров.
— Если у нас в стране не учат скрипичных экспертов, может быть, есть где поучиться на скрипичного мастера?
— В любом деле нужна своя база. Для того, чтобы научиться играть на скрипке, нужно пойти в музыкальную школу. То же относится и к скрипичным мастерам.
В Кремоне учатся от 5 до 7 лет. Один из моих любимейших кремонских мастеров, Марчелло Вилла, закончил 7 лет школы, после этого пошел в мастерскую и 15 лет работал на своего Учителя – мастера. И только после этого он открыл собственное дело. Вот это называется «профессионализм»!
В нашей же стране, и даже во всем бывшем Советском Союзе, нет и не было этой культуры. У нас нет даже такой профессии в законодательстве, как «скрипичный мастер».
— И никто не пытался создать нечто подобное?
— Пытались во все времена, например, в Союзе скрипичных мастеров. Потом, до пандемии, Музей Музыки хотел объединить усилия с РАМ им. Гнесиных и открыть там программу обучения реставраторов музыкальных инструментов. Но все планы сорвала пандемия.
Последняя школа скрипичных мастеров существовала в 1920-е годы благодаря Евгению Витачеку – основоположнику мастерской при Московской консерватории. А сейчас ничего такого нет. Наши профессиональные мастера учились и учатся у западных ремесленников, а после вернулись сюда.
— А нужны ли скрипичные мастера в большом количестве? Сколько в нашей стране скрипачей…
— Конечно, нужны! Вообще, одна из основных целей, которую преследует «Дом скрипки», под моим руководством – это продвижение и популяризация скрипичных мастеров современности, в частности российских. В мире никто не знает российскую школу и даже советскую.
В России огромное количество музыкальных заведений, оркестров, и мы с образовательно-просветительским центром «Дома скрипки» колесим по просторам нашей родины. Это направление появилось у нас в сентябре прошлого года.
Мы сталкиваемся с тем, что люди в районных музыкальных школах и даже в спецшколах используют в своей работе инструменты китайских фабрик. Нужно понимать, у китайцев есть предприятия высочайшего уровня, а есть – «мебельные фабрики», которые хуже, чем инструменты московской фабрики (фанерные) советского периода. Это ужас!
В провинциальных городах мастеров просто нет: нет скрипичных мастеров, мастеров-производителей, мастеров-реставраторов, нет никого. И когда у человека расклеилась скрипка, он ищет настройщика фортепиано: у него есть клей ПВА (порой суперклей или клей-момент), который он использует в своей работе, – а клей ПВА противопоказан для реставрации инструмента струнной смычковой группы!
И вот с этим мы сталкиваемся, когда ездим по регионам. Профессионалов нужно воспитывать, поэтому мы с «Домом скрипки» двигаемся и будем действовать в развитии этого направления.
— И все-таки, почему все пришло к тому, что о нас никто в мире не знает?
— Потому что большинство тех, кто называли себя «мастерами», отучившись год-полтора в той или иной мастерской, начинали свою практику. Но это все как было на любительском уровне, так на нем и осталось.
«Любительскую», хотя порой и очень талантливую работу второй половины XX века эксперт видит сразу: у нас же все стремятся оценить звук инструмента, но есть еще ремесленная часть; вот благодаря ей и возникает понимание, какой школе и уровню принадлежит инструмент.
— Школа для мастеров будет закладывать некий фундамент профессии?
— Людям нужно работать на производстве, прежде всего, массовом. Ведь не каждый станет мастером высшего класса, сможет создавать авторские скрипки…Но масштабной фабрики у нас нет. А там можно было бы открыть много разных направлений: инструменты фабричного или мануфактурного толка, мастеровые инструменты, которые сделаны на фабрике одним мастером под брендом той или иной фирмы.
Все это необходимо в нашей необъятной стране. А без этого мы так и будем приобретать очень дешевые инструменты на разных интернет-ресурсах, не увидев их до приобретения.
— В нынешних реалиях скрипичное дело обречено и находиться в подвешенном состоянии?
— «Дом скрипки» уже на протяжении шести лет сотрудничает с президентским образовательным центром «Сириус». Мы являемся очень близкими друзьями: выступаем партнерами на конкурсе «Созвездие», проводим выставку музыкальных инструментов в его рамках.
В этом году выставка называлась «Возрождение», и мы как раз показывали инструменты современных российских скрипичных и смычковых мастеров. Вот на таких корифеях и можно опираться для создания школы.
Находясь в «Сириусе», мы обсуждали с его высшим руководством наболевшие проблемы, связанные со скрипичным ремеслом и честно говоря, я восхищаюсь профессионализмом этих людей. Свою работу – организацию учебной, образовательной, и тем более творческой жизни – они, безусловно, выполняют на 200%. Надеюсь, что их пример рано или поздно приведет к тому, о чем лично я мечтаю, – к созданию настоящей школы скрипичных мастеров.
В России есть замечательные профессионалы, у которых есть чему поучиться. Мало того, многие западные коллеги с удовольствием будут приезжать в нашу страну: у нас сохраняются замечательные профессиональные и дружеские взаимоотношения.
— Вы не раз упоминали о вашем детище – «Доме скрипки Scroll Fine Instruments». Давайте поговорим о нем. Как возникла идея проекта? Что представляет собой ваша организация?
— «Дом скрипки» – то место, куда приходят наши гости, наши друзья. Почему именно «дом»? Нам очень важно, чтобы инструменты, покидающие «Дом скрипки» и отправляющиеся к музыкантам, долго жили под нашим наблюдением. Мы очень радуемся, когда музыканты возвращаются к нам для обслуживания этих инструментов, например, с просьбой подобрать струны.
Или, например, человек ранее приобрел инструмент, а через 10 лет захотел купить уже другой, другого класса, так сказать. После проведения диагностики инструмента, мы с удовольствием в зачет принимаем наш инструмент обратно и отдаем другой, более высокого уровня. Система трейд-ин.
Мы не ставим в приоритет задачу быстрого заработка. Каждый инструмент, который вы здесь видите, – как ребенок, который ищет своих папу или маму.
— Какие услуги предоставляет «Дом скрипки»?
— У нас существует такая услуга, как аренда инструментов для детей. Для ребенка мы тоже можем подобрать первоклассный инструмент – мастеровой или мануфактурный, замечательные инструменты современного производства, изготовленные специально для «Дома скрипки». Они пользуются огромным спросом среди учащихся учебных заведений, прежде всего профессиональных.
Мы ведем детей на протяжении всего их творческого взросления, а в итоге подбираем им целую скрипку, которая будет служить долго и верно.
— А мастерская находится прямо в «Доме скрипки»?
— У нас в «Доме» существует мастерская, которая обслуживает инструменты. В ней работают только два реставратора-производителя. Но все еще впереди. Мы ведь воспитываем кадры благодаря нашим старшим друзьям и коллегам, скрипичным мастерам, которые работают в России. От них мы узнаем много интересного.
Мало того, у нас есть профессиональные друзья и на Западе, благо имеется возможность общаться онлайн и по видеосвязи. Если в процессе работы возникают какие-то вопросы, мы всегда консультируемся с нашими друзьями. И наконец, мы развиваем наших скрипичных мастеров, отправляем их на стажировку к корифеям скрипичного и смычкового ремесла.
В «Доме скрипки» есть и экспертиза для оформления паспорта на ввоз или вывоз инструментов, и экспертиза для выдачи сертификатов подлинности инструмента. Благодаря нашим западным партнерам имеется возможность проводить анализ древесины. Сейчас это стало очень популярно.
— У вас всего лишь два мастера! Справляетесь с потоком заказов?
— «Дом скрипки» был создан в 2011, в этом году нам 13 лет. Начинал я путь с моим другом Василием Вяткиным, одним из ведущих скрипичных мастеров-реставраторов нашей страны, в Государственной коллекции. Сейчас он работает также в Австрии, в одной из ведущих австрийских мастерских.
Я предложил ему идею создания профессионального проекта, и мы начали. Вместе нам работалось замечательно, но сейчас профессиональная жизнь мастера-реставратора Василия развивается очень стремительно и масштабно вне Дома скрипки.
Административная работа плюс работа экспертного характера тогда лежала полностью на моих плечах, а реставрацией инструментов и так же экспертизой занимался Василий.
Вначале было тяжело. Было время, я ждал, когда к нам придут люди, а потом был период, когда я не знал, как убежать от них, ведь я был по сути один в административном корпусе. Дальше подключил сотрудницу и думал, чем же занять ее время, потому что она очень часто сидит без дела.
Потом пришли дни, когда она уже не справлялась с потоком людей. Тогда мне пришлось пригласить еще сотрудницу. И в конце концов у нас получилось две сотрудницы в администрации и два скрипичных мастера.
Сейчас мы подходим к такому этапу, когда перестаем справляться с потоком заказов, но так как нет подготовленных профессиональных кадров – приходится справляться самим. Мы стараемся обеспечить музыкантов всем, о чем они просят.
— Вы упоминали в беседе Образовательно-просветительский центр «Дома скрипки». Что он собой представляет?
— Это одно из наших творческих направлений. На мой взгляд, это уникальное событие. Его проект появился в моей голове в сентябре 2023 года, в самолёте. Вообще всё, что связано с «Домом скрипки», рождается в небе, во время перелетов: я и логотип там придумал, и название, и этот проект, и проектный макет сайта…Чем же эта программа так уникальна?..
Мы приезжаем в любой из регионов, в то или иное учебное заведение и активно работаем на протяжении пяти дней. Первый день – это творческая встреча с педагогами, с учащимися и их родителями. В ходе беседы мы поднимаем очень серьезные темы: принципы подбора инструмента и смычка, советуем, на что нужно обращать внимание при приобретении инструмента и как не быть обманутым. На уровне исторических фактов, рассказываем о школах, эпохах, мастерах, о мастерских массового производства. В чем отличие их от обычных фабричных инструментов. Тема ухода за инструментом особенно щепетильна, разговор об эксплуатации, об уходе, подборе струн и тому подобное. Такая творческая встреча длится примерно пять часов (с одним перерывом). И поверьте, по истечении этого времени меня никто никогда не отпускает…
Второй и третий дни — мои открытые мастер-классы. Я многие годы проработал как педагог в музыкальных школах, воспитал немалое количество учеников в ЦМШ. У меня был достаточно длинный список учащихся, и в основном это дети от четырех лет, то есть на этапе постановки. И это самый сложный период в жизни любого начинающего музыканта! Работа с ними мне очень нравится.
Четвертый день – это открытые мастер-классы скрипичных мастеров «Дома скрипки». Ребята стоят за столами, с инструментарием, и наблюдают за тем, как, допустим, проводится какая-то реставрация или вставляется волос в смычок. Мастера все комментируют, конечно. Собирается огромное количество людей. Это такой интерактивный мастер-класс,и проходит он всегда на ура.
Пятый, последний день – гала-концерт-конкурс, где выступают все ребята, которые играли на моих мастер-классах; членами жюри является публика. Голосование тоже интерактивное.
У нас есть свой призовой фонд для первых трех мест. Это может быть финансовая поддержка, направленная на совершенствование юного музыканта в рамках мастер классов, летних и зимних школах тех или иных профессиональных учебных заведений, или преподносится в дар или во временное пользование инструментарий, а также разные аксессуары, нотная литература. Мы смотрим на общий уровень региона, где и формируется этот призовой фонд.
На протяжении всех пяти дней у нас проходит выставка инструментов, работает мобильная мастерская. Конечно, мы не можем везти с собой верстак для реставрации и проводить капитальный ремонт, но менее масштабную работу, например, чистку, подклейки, корректировки акустики, шлифовка грифов, замена волоса, правка тростей – проведем запросто.
— А в социальных сетях «Дом скрипки» активничает?
— Мы серьезно занимаемся продвижением медиаресурсов. Наша задача – просвещение аудитории. Мы уже выложили много небольших видеороликов на YouTube-канале Дома скрипки (он так и называется). В них мы рассказываем о тех или иных ситуациях, с которыми сталкиваются или могут столкнуться инструменталисты, – как поменять струны или как правильно наканифолить смычок. Поверьте, многие и этого не знают.
Вообще, замечаю, что музыканты-исполнители слишком потребительски относятся к своим инструментам.
Но самое интересное, на мой взгляд, это создание живых эфиров. Такие наши передачи называются «В поисках утерянного звука».И вот буквально несколько дней назад у нас был круглая дата – 25-й эфир.
— Кто ваши гости?
— Наши гости – уникальны, это прежде всего профессионалы, которые являются примером для их современников и последующего поколения. Могут быть те, кто так или иначе связаны со струнной смычковой группой инструментов
Конечно же – скрипичные мастера, а могут быть и эксперты, которые раскрывают таинства и секреты скрипичного ремесла, а порой и обсуждают очень щепетильные темы реставрации инструментов или смычков, и у каждого своя правда, моя задача, привести диалог к единому решению спорного вопроса – это крайне захватывающее состояние и зрелище.
Преподаватели — корифеи педагогики, профессора, доценты, педагоги, которые являются лицом нашего искусства.
Естественно, исполнители, известные и знаменитые, казалось бы до них не добраться, а в наших беседах – это люди с невероятной историей своего жизненного и творческого пути, захватывающего все твое внимание, после чего хочется творить и жить дальше… Не буду называть всех 25 героев – лучше откройте и посмотрите каждого из них – вдохновение я гарантирую.
А дальше мы ждем и новых гостей.
— В вашем «Доме скрипки» так много проектов. Неужели еще остались нереализованные творческие планы?
— Сейчас готовится новый проект на медиаресурсе, о котором я пока не буду говорить. Пусть это останется секретом. Думаю, что у людей будет легкий шок. Мы вынашивали его почти полтора года, готовились очень серьезно и долго, он требует тщательной проработки и исследований. Думаю, что это будет долговременный проект – возможно, он продлится долгие годы.
— «Дом скрипки» успевает вести и благотворительную деятельность. Расскажите о ней…
— Мы помогаем детям, и об этом знают. Много лет назад мы подружились с телевизионным конкурсом «Щелкунчик». Тогда там работала и пригласила нас Екатерина Соколова, она всегда искала пути помощи детям. Мы решили отозваться на ее предложение и занялись благотворительностью. С тех самых пор остаемся традиционными партнерами конкурса и каждый год делаем подарок юным исполнителям – инструменты разных скрипичных мастеров, в частности отечественных, а так же смычки.
В этом же характере мы поддерживаем и другие организации, конкурс «Созвездие», конкурс имени Гнесиных, принесли в дар скрипку симфоническому оркестру Тамбовской филармонии, поддерживаем программы проводимые методкабинетом Москвы, фестиваль имени М. С. Глезаровой.
— Кто может удостоиться такой награды? Золотые Щелкунчики?
— Скажу сразу, не обязательно приз получает золотой Щелкунчик. На протяжении всех трех туров мы изучаем каждого участника, принимая в расчет определенные факторы. Первое – это исполнительская перспектива ребенка. Второе – насколько весомым будет наш вклад в его дальнейшее развитие; возможно, конкурсант нуждается в инструменте лучшего качества. Учитываем, конечно, и благосостояние семьи.
Нашего призера мы выбираем сами. Члены жюри никакого отношения к этому не имеют.
— Почему бы вам не попробовать провести подобные мастер классы и для студентов вузов, той же Московской консерватории? Кадров в разы прибавится, когда ребята увидят, насколько это увлекательная профессия…
— Вы об образовательно-просветительском центре? С удовольствием, почему бы и нет. Мы можем провести их даже на территории «Дома скрипки», тут идти недалеко.
Подчеркну – наши программы совершенно бесплатны для приглашающей стороны. Мы не просим даже, чтобы нам оплачивали дорогу. Все это делаем, потому что мы «сумасшедшие» энтузиасты! Единственное наше условие – залы, заполненные до последнего места. Если хоть одного кресло свободно, я разворачиваюсь и ухожу (улыбается). Вот так принципиально!
— У вас в творческой биографии указано множество родов деятельности: педагог, эксперт, концертирующий музыкант… Как вы всё успеваете?
— Я работаю педагогом, являясь профессором в академии «Accademia del Ridotto», Италия. А в России не связан ни с одним учебным заведением, на данный момент, зато даю консультации, совершенно на безвозмездной основе.
Многие музыканты из России получают дополнительное образование в Италии, у меня в классе. С местными же учениками я занимаюсь онлайн и езжу туда раз в месяц.
Как исполнитель я посвятил себя камерному музицированию. Очень долгое время играл и был одним из руководителей в ансамбля «Sonore», основой которого был фортепианный квартет.
Потом график наших выступлений стал более свободным, ведь на рынке музыкальной исполнительской индустрии, к сожалению, нет культуры профессионального камерного музицирования, которым можно спокойно обеспечить свою жизнь. Этим не заработаешь, а мы становимся только старше…
— А какое из ваших выступлений запомнилось больше всего?
— Мой большой публичный концерт в 2012 году. Я играл с оркестром в городе Тбилиси, откуда и родом, на юбилейном вечере великого композитора, Гии Канчели. Вместе с моим товарищем – альтистом, Георгием Цагарели мы исполняли «Twilight».
Потом в моем эмоциональном отношении к исполнительской деятельности случился, наверное кризис, и я решил бросить все свои и внутренние ресурсы на развитие «Дома скрипки». Но 10 декабря прошлого года, спустя много лет, я вновь вышел на сцену в качестве солиста. Вместе с моим коллегой по ансамблю «Sonore» и ближайшим другом Артёмом Селивановым я сыграл концерт в московском Доме поэтов. И тогда я почувствовал, что сбылась моя мечта…
— Какая же?
— Позвольте, я расскажу вам историю. Скрипка в моей жизни появилась ближе к шести годам благодаря замечательному фильму «Визит к Минотавру». Пятисерийный фильм, где консультантом был известный мастер современности, которого уже нет давно нет с нами, — Александр Крылов, отец знаменитого скрипача современности Сергея Крылова.
Это детективная история с экскурсами во времена жизни Антонио Страдивари. И благодаря игре таких великих актеров, как Ростислав Плятт, Сергей Шакуров, Валентин Гафт, Александр Филиппенко, режиссерской работе Эльдора Узурбаева, да и конечно же сценарию, который написали братья Вайнеры, в моей жизни появилась скрипка. И с того дня с ней не расстаюсь. Я влюблен в нее…
Когда я попросил маму купить скрипочку, то она месяц отговаривала меня. А когда мне наконец-то приобрели инструмент, первое, что я сделал, – взял плотную бумагу и сделал в течении нескольких недель бумажную скрипку, в полноразмерном масштабе той самой детской скрипки/
Я и до сих пор делаю бумажные скрипки, периодически – в полную величину, с выпуклыми деками (улыбается). И это мне очень нравится.
После знакомства с Василием Вяткиным я часами и днями стал зависать в его мастерской. Мог прийти к нему в 9 утра и уйти в 12 ночи, и при этом не занимаясь игрой на скрипке я понял, что нужно выбирать что-то одно…Долго рассуждая с самим собой, выбор был сложным, я нашел свой пусть и выбрал то, что у меня есть на сегодняшний день, – работу эксперта, которую могу совместить с педагогикой и музицированием.
Я счастливый человек, потому что «родился со скрипкой». Скрипка — это я. А я — это скрипка, и без нее жить не могу.
До поступления в консерваторию я даже не знал о том, что исполнители получают гонорар за свои выступления. И когда перебрался в Москву, стал студентом, меня пригласили на публичный концерт и заплатили за выступление – я был шокирован тем, что, оказывается, за концерты можно получать какие-то денежные средства.
Но сейчас, по сей день я счастливый человек, потому что не зарабатываю деньги концертами. Все мои выступления благотворительные – играю бесплатно, играю тот репертуар, который хочу. В частности, пьесы, которую исполняют дети в музыкальных школах для своего развития, но в действительности эти произведения взрослые, сложные. И самое главное, что они доставляют удовольствие всем слушателям – публике.
Концерты носят формат повествовательный, чередуя исполнение произведений с беседой на выбранные темы, соответствующие формату названия или посвящения концерту. Вот, например, 20 и 21 апреля мы с Артемом провели три концерта, первые два в Стрельне. Первый, в Музее моего дорогого и старшего друга, краеведа Олега Павловича Вареника – «Морская Стрельна», второй, во Львовском дворце – музыкальной школе, а третий, заключительный в Музее музыки Шереметевском дворце Санкт – Петербурга.
Концерты посвящены 165-ти летию со дня рождения Анатолия Ивановича Лемана – скрипичного мастера 19-20 веков, уникальная личность, потрясающий мастер, я играл на трех его скрипка, одна из них из музейного фонда.
Полные залы, вдохновение, музыка, скрипка, творение – счастье, что еще нужно?….
Беседовала Анна Коломоец