Громкой премьерой XXXI фестиваля “Звезды белых ночей” в Петербурге стало концертное исполнение одной из самых сложных опер за всю историю бельканто – “Пуритане” Винченцо Беллини. “РГ” беседует с Альбиной Шагимуратовой, исполнительницей партии Эльвиры.
— Есть для вас принципиальная разница между сценическим и концертным воплощением оперы?
— Безусловно. Перед исполнителями стоят две совершенно разные задачи. В концертном варианте они гораздо сложнее: там нет действия, нужно все выразить голосом.
Как давно появилась партия Эльвиры в вашем репертуаре?
— Пять лет назад – я пела ее по приглашению Энтони Фрейда, директора Чикагской лирической оперы. Он специально для меня решил перенести в Чикаго постановку “Метрополитен-опера”. Дирижировал Энрике Маццола, один из лучших интерпретаторов белькантового репертуара. Я очень многое у него почерпнула. Думаю, “Пуритане” – самая сложная опера Беллини, я очень рада к ней вернуться в Мариинке и надеюсь, что маэстро Гергиев включит в репертуар театра и ее сценическую версию. Эту оперу последний раз исполняла итальянская оперная труппа в Москве еще в конце XIX века, а в Петербурге она вообще не звучала.
— Чем вам дорога роль Эльвиры? Если сравнить, например, с такой коварной партией, как Семирамида у Россини?
— Россиниевский стиль подразумевает другое туше, оттенки и работу с вокальными фразами. Эльвира же требует ювелирной отделки, “вышивать” голосом все эти фиоритуры очень непросто! Эта партия требует многолетнего “впевания”.
— Недавно вы попрощались с “Лючией ди Ламмермур” Доницетти. Трудно расставаться с любимыми ролями?
— Валерий Абисалович предложил мне летом снова спеть Лючию на фестивале “Звезды белых ночей”.
Хочется выйти на сцену в новом репертуаре, но маэстро так влюблен в “Лючию”, что я не знаю, когда мне удастся с ней расстаться. К тому же спектакли записывались и будут выпущены на DVD.
Альбина Шагимуратова споет партию Лючии ди Ламмермур в последний раз
— Я вижу, вы любите включать в свои концерты репертуарные редкости вроде Концерта для голоса с оркестром Рейнгольда Глиэра?
— Да, люблю петь редкие вещи. Концерт Глиэра я готова была исполнить целиком, но эта идея возникла у Гергиева поздно, и я не успевала восстановить вторую часть за два дня до выступления.
Монографический вечер из произведений Глиэра состоялся в День России в Концертном зале Мариинского театра – там прозвучали еще и концерты для арфы и валторны с оркестром. Концерт для голоса необычайно сложен, и мне важно, чтобы зрители погрузились в эту чудесную музыку и поняли ее смысл.
— Какую роль в вашей судьбе сыграла ваш педагог Галина Писаренко? Мне кажется, именно она привила вам некий аристократический подход к камерно-вокальной музыке.
— Галина Писаренко передала мне простоту, она не терпела манерности и заискивания. Еще студенткой Московской консерватории я много пела романсы Глинки. В 2024 году мы будем отмечать его 220-летие, и это хороший повод выступить с программой из романсов русского гения.
Пройдет очередной Международный вокальный конкурс им. Глинки, скоро я анонсирую его программу. Он ведь один из самых трудных композиторов, его романсы представляют наивысшую сложность для вокалистов. Вот романс на стихи А. Пушкина “В крови горит огонь желанья” – кажется, ничего сложного, а мало кому удается его спеть просто и естественно.
Галина Писаренко учила студентов, чтобы все шло от сердца и души. И она, и Нина Дорлиак хранили традицию русской вокальной школы.
С годами и опытом я всё больше возвращаюсь к этим истокам. Сейчас, когда голос уже по-другому развился, пою разный репертуар, после камерного возвращаюсь к опере, к тем же Лючии и Эльвире, но уже совсем в другом понимании. Секрет успеха певицы в умении петь не ноты, а смыслы.
Я часто слушаю записи Нины Дорлиак и Галины Писаренко и всегда нахожу в них что-то новое. Помню, готовясь к исполнению “Колоколов” Рахманинова, нашла запись Писаренко с Евгением Светлановым и отметила, как она своеобразно фразирует и выделяет слова, на каких участках фраз не дышит, и почему Светланов взял такой медленный темп.
Я сейчас это все воспринимаю совсем иначе!
— Недавно вы стали петь Малера. Что вас привлекло?
— Два года назад дирижер Василий Петренко предложил исполнить “Семь песен последних лет” Малера на фестивале “Лето. Музыка. Музей” в Новом Иерусалиме. Я не сразу согласилась: ведь меня многие видят в итальянском репертуаре, а тут вдруг неожиданный поворот в мир романтических иллюзий Малера.
Я очень благодарна Василию Петренко за то, что он погрузил меня в эту удивительную и сокровенную музыку. Малер – это вообще другая планета, ее тоже надо осваивать. Думаю, что и Рихарда Штрауса когда-нибудь спою, в том числе его “Четыре последние песни”. Может, вокальные циклы Хуго Вольфа попробую исполнить.
— Какие новые партии у вас в работе?
— Электра в “Идоменее” Моцарта, Франческа в опере “Франческа да Римини” Рахманинова, Эльвира в сценической версии “Пуритан” и возможно Норма в одноименной опере Беллини.
— Опыт сотрудничества с Валерием Гергиевым и труппой Мариинского театра наверняка не остался бесследным. Как вы его реализуете на практике?
— Я с 2018 года официально являюсь солисткой Мариинского театра и горжусь тем, что он стал для меня родным домом.
— Недавно вы вернулись из Китая с коротких гастролей…
— Да, пела в Пекине у Великой Китайской стены с Владимиром Федосеевым и Большим симфоническим оркестром им. Чайковского. Китай – дружественная страна, я с удовольствием согласилась там выступить. Тем более – с маэстро Федосеевым.
— Россия – многонациональная страна. Как, на ваш взгляд, удается сохранять уважение к ее языкам и традициям?
— Я очень люблю свой родной Татарстан, часто бываю в Казани, выступаю там с концертами вместе с Александром Сладковским и ГАСО Татарстана, люблю бывать в Приморском и Красноярском краях, недавно посетила Якутск. Хотелось бы выступить в Новосибирске, Перми, но все никак не получается туда вырваться – очень плотный гастрольный график.
— Молодым исполнителям сложно выдерживать конкуренцию в оперных театрах?
— К сожалению, сегодня молодежь мало читает и не развивает кругозор, на сцену выходят зажатыми и слабо подготовленными. В свое время, когда я училась, в Америке было очень жестко с вокальной дисциплиной. Если на следующий урок певец приходил с теми же ошибками, его просто просили освободить класс.
Сейчас условия поменялись. У молодых россиян нет возможности выезжать на Запад, но у нас есть хорошие педагоги, и в России можно прекрасно научиться петь. Было бы желание!
— Вы волнуетесь перед выходом на сцену?
— Любой артист волнуется, я тоже. Уверенность приходит в результате многочисленных репетиций – от них и зависит результат.
— А оперетту любите? Есть ли желание ее спеть?
— Не отказалась бы спеть Розалинду в “Летучей мыши” Штрауса. Надо подумать – почему бы и нет? Комедию сложнее играть, чем трагедию и драму. Должно же быть на сцене и в жизни счастье!
Беседовал Виктор Александров, “РГ“