Владимир Теодорович Спиваков – человек, чрезвычайно добропамятный по отношению и к младшему, растущему поколению, в котором сотням персон дал путёвку в жизнь, и к поколению старшему, ушедшему, с кого он сам берёт пример, о чьих заслугах в истории напоминает.
Так, за осеннее-весенний сезон 2013-2014 годов маэстро посвятил свои концерты трём знаменитым российским дирижёрам: в сентябре – Евгению Светланову, в ноябре – Евгению Мравинскому и в марте – Кириллу Кондрашину.
К 100-летию со дня рождения Кирилла Петровича Кондрашина, в первый день весны, в Концертном зале им. Чайковского под управлением Спивакова был дан следующий концерт: Бетховен – Пятый фортепианный концерт, Стравинский – “Симфония псалмов”, Брамс – “Песнь судьбы”; исполнители – солист-пианист Константин Шамрай, Академический Большой хор “Мастера хорового пения”, Национальный филармонический оркестр России.
В фойе был выставлен большой портрет Кирилла Кондрашина.
При жизни Кирилл Петрович Кондрашин был абсолютно известен: работал в Большом театре, а что особенно важно – высоко поднял доверенный ему Симфонический оркестр Московской филармонии, с которым воплотил все симфонии Шостаковича, все симфонии Бетховена и т.д.
Глубоко памятны первое исполнение, практически открытие им Четвёртой симфонии Шостаковича, дирижирование на Конкурсе им. Чайковского триумфами Вана Клиберна. Соответственно концерт его памяти Спиваков построил монументально, торжественно и высокодуховно.
То, что в концерте принял участие молодой солист – это принцип жизни Спивакова. На этот раз был приглашён пианист Константин Шамрай, 1985 года рождения, стипендиат Благотворительного фонда Владимира Спивакова, выпускник РАМ им. Гнесиных и аспирантуры при ней, также Фрайбургской Высшей школы музыки.
Чем сразу поразил Шамрай – так это редкой мощью, силой звука, притом, без его гипертрофии и какой-либо “ударности”. И произведение для него было “подобрано” соответствующее – Пятый концерт Бетховена ми-бемоль мажор, получивший название “Королевский”, благодаря величию музыки, пышности и блеску фортепианных пассажей, энергии оркестровых tutti.
Здесь перед нами был удивительный случай, когда солист по звуку был полноценным партнёром огромного оркестра, которому обычно приходится значительно “уходить в себя”, дабы не затмить искусство одинокого “героя”. Шамрай клонил свою трактовку к героике, моментами даже к листовскому пафосу, – а таков и сам бетховенский концерт!
Может быть, этот взгляд в следующую эпоху принёс темповые колебания внутри формы (чуждые Спивакову), словно это был не Бетховен, а Брамс. В целом, это была крупная, полнозвучная, проносящаяся до самых последних рядов игра, которую на Западе называют “русской игрой”.
“Симфония псалмов” Стравинского была исполнена НФОР совместно с Академическим Большим хором “Мастера хорового пения” Российского Государственного музыкального телерадиоцентра, где художественным руководителем и главным дирижёром выступает Лев Конторович (с 2005 года).
Спиваков, выбирающий партнеров по принципу “самое лучшее”, уже не впервые плодотворно сотрудничает с “Мастерами” Конторовича, обладающими превосходными, звучными голосами, способностью петь также и соло. В частности, в ансамбле этого хора и НФОРА был проведён концерт, завершивший 4-й Рождественский фестиваль духовной музыки в январе 2014 года.
Слово в “Симфонии псалмов” – это ветхозаветный текст псалмов, исполняемый по-латыни. Но стилистически у Стравинского здесь удерживались впечатления от православной церковной музыки в Киеве и Полтаве. Назвав произведение симфонией, композитор вовсе не следовал длительной симфонической традиции, а применив хор, не создавал ораторию.
Он объединил значительность и возвышенность симфонии с таким пением, в котором слово звучало как бы сакрально – сдержанно и строго. Стравинский убрал из оркестра самые эмоционально человечные инструменты – скрипки и альты, зато добавил необычные два рояля. И Спиваков самой рассадкой своего НФОР подчеркнул эту нетрадиционность: пульты высоких струнных пустовали, а хор тем самым занял ведущее место.
Создавая как бы некое музыкально-ритуальное действо, дирижёр выдерживал в основном небыстрый темп, матовый колорит, даже в торжественном хорале коды – “Laudate Eum”; и над всем возвысил заключительную яркую терцию до мажора по всему диапазону инструментов и голосов, словно ослепительный небесный свет.
“Песнь судьбы” Брамса для хора и оркестра на слова немецкого поэта-романтика Фридриха Гёльдерлина, притягивает к себе Спивакова не впервые. На этот раз перед началом исполнения он даже сам прочёл залу эти стихи. И в самом деле, нельзя не проникнуться пронзительным трагизмом в контрасте судеб светлых гениев, мчащихся к звёздам, и нас, бессильных людей, слепо падающих вниз, в неизвестность. Но Брамс вовсе не сделал по данному стихотворению программной поэмы, с катастрофическим концом. Пр
актически наоборот: главная тема полна такого всеохватного света-красоты-покоя-добра, что она словно десница Господня, оберегает собой весь мир и всего человека. И только настороженные ритмы-удары проводят мысль о грозном фатуме (ритм – от “темы судьбы” из Пятой симфонии Бетховена). После беспокойства и тревоги середины произведения у Брамса снова воцаряется тот самый главный образ.
Как создатель “абсолютной музыки”, композитор творит здесь абсолютную музыкальную красоту. И именно её особенно вдохновенно воплощают НФОР и хор. Начальную “песнь” оркестра огромная масса струнных проводит во всю ширь её дления. А вместе с хором образуются восхитительные сплетения голосов, неповторимая лирическая полимелодика Брамса, романтика-контрапунктиста.
При оттенении ритмами тревоги, беспокойством быстрых тем, в целом создаётся удивительная сфера идеальности, реющая над безднами несчастий, – такой романтический мир творят музыканты на сцене, соединяя голоса инструментов и хора.
Остаётся лишь тот “бис”, к которому психологически устремляется вся программа. Спиваков ставит сюда своё излюбленное, но малоизвестное сочинение Брамса для хора без сопровождения: “Лесная ночь” (Waldesnacht), на сл. немецкого поэта-эстета Пауля Хейзе (ре мажор, ремарка “нежно”).
“Абсолютная музыка”, её абсолютная красота, абсолютная духовная высота плюс абсолютное благоговение слушающих, – вот эффект исполнения хором “Мастеров” Конторовича под управлением маэстро Спивакова. Вспомним, что это – концерт “памяти”, и память через сто лет воздана самая светлая.
Валентина Холопова, ОРЕАНДА-НОВОСТИ