Участник Международного конкурса пианистов, композиторов и дирижеров имени Сергея Рахманинова, пианист Филипп Руденко — о конкурсах прошлого, ансамблевой игре, любви к испанской музыке и вере.
— Филипп, поздравляю вас с участием в Конкурсе имени Сергея Рахманинова! Помните ли вы, как для вас открылся мир композитора? Возможно, это было в детстве и осталось на уровне ощущений, далеких воспоминаний?
— Как ни странно, этот момент я помню очень хорошо. Мне было года четыре, в то время мой отец как раз играл и очень часто занимался дома Первым концертом Рахманинова. С этого и началось мое восхищение и бесконечная любовь к этому великому человеку, к Сергею Васильевичу Рахманинову.
Сергей Рахманинов. “Десять характерных признаков прекрасной фортепианной игры”
— Вы родились в музыкальной семье. Ваш отец — известный пианист Вадим Руденко, мама — тоже пианистка. Можно ли говорить о том, что ваши занятия музыкой были предопределены? Был ли у вас реальный выбор в сторону не музыки?
— Безусловно, мои занятия музыкой были предопределены. Но сказать, что у меня не было выбора, я не могу, потому что родители никогда не настаивали, они лишь подталкивали. Да и мне самому в детстве было очень интересно за всем этим наблюдать, слушать музыку. Поэтому все это получилось как-то абсолютно естественно: все музыканты — значит, и я буду музыкантом. Я даже и не думал, что кем-то другим могу стать, чем-то другим буду заниматься…
— Наверное, рождение в такой семье можно назвать удачей: вы с раннего детства окружены музыкой, погружены в нее. Но это ведь и большая ответственность: оправдывать ожидания, когда твои родители — известные музыканты?
— Да, у медали всегда есть две стороны. С одной стороны — это безусловный подарок судьбы: у меня есть такая удивительная возможность быть в окружении родителей-музыкантов, которые всегда помогут, подскажут, послушают. Но с другой стороны, это, наверное, повышенная ответственность: не быть хуже, не подвести. Но я это расцениваю как стимул. Еще один стимул быть лучше.
— Возможно, наивный вопрос, но можете ли вы сформулировать, какие для вас существуют стимулы и причины для занятия музыкой?
— Наверное, основная причина — я просто не могу представить свою жизнь и в принципе жизнь любого человека без музыки. Как ни крути, я думаю, что любому человеку это необходимо. В каком объеме — это другой вопрос, но сама данность… Я считаю, что это необходимо. Поэтому просто не представляю свою жизнь без этого, это мое дело. То, что мне доставляет удовольствие и то, что мотивирует меня быть лучше.
— Среди пианистов, которые участвуют в конкурсе имени Рахманинова, есть взрослые, есть очень титулованные. Я мысленно поставила себя на ваше место и подумала, что такое положение вещей волнительно, ответственно, и вообще, если об этом много думать… А с другой стороны, ведь за это мы и любим жизнь — за такие возможности и шансы, за красивые дебюты.
— Не знаю, как остальные участники, но лично я стараюсь не думать о том, кто рядом. И стараюсь вообще абстрагироваться к этому мероприятию.
Безусловно, конкурс — это очень большая специфика, я не конкурсный человек. Есть типаж людей, которые очень любят саму идею конкурса: соревнование, выявление победителя, лучшего. Я, скорее, противоположность этому типу людей (улыбается). Но я ни в коем случае не критикую идею конкурса, поскольку это, наверное, наиболее открытый способ выявить новые таланты.
А что касается участников, я стараюсь не думать о том, кто вокруг, у кого какие звания. Это не помогает. Я стараюсь думать только о музыке, о том, как хочу ее представить, как хочу сыграть — и только.
— Есть много интервью с музыкантам, когда на вопрос о любимом произведении они говорят, что самое любимое — то, над которым сейчас работают. В программе, которую вы исполните на конкурсе имени Рахманинова, есть сочинение, которое далось вам сложнее всего, непросто?
— Вся программа конкурса для меня очень ответственна и каждое произведение по-своему сложное. С особым трепетом я отношусь, конечно, к музыке Сергея Васильевича. Когда ты исполняешь его музыку, ты должен отдать всего себя, прожить с ней от первой до последней ноты и понимать, чью музыку ты играешь, какого выдающегося человека.
— На конкурсе имени Рахманинова играть сочинения Рахманинова — в Москве, на сцене Московской консерватории…
— Да, конечно… Это особенное событие для любого человека. Но мне кажется, что это не важно, играешь ты на конкурсе, на концерте или в классе у своего педагога. Рахманинов — это Бог, и играть его нужно подобающе везде.
— Если бы вам представилась возможность взять урок у Сергея Васильевича или спросить его о чем-то, возможно, попросить совета в исполнении музыки, решились бы?
— Я бы предпочел не лично с ним познакомиться, и уж тем более задавать ему какие-то свои глупые вопросы и отнимать у такого человека драгоценное время. Я бы предпочел послушать его вживую, в зале. Думаю, это было бы для меня ценнее.
— Кого из пианистов прошлого вам хотелось бы услышать вживую? На чьих концертах побывать?
— У меня есть любимейшая запись Третьего концерта Рахманинова в исполнении Гилельса, запись 1966-го года. Эмиль Гилельс играет с Филадельфийским оркестром, с которым долгое время сотрудничал Рахманинов, и с тем же дирижером, с Юджином Орманди. Я бы безумно хотел побывать на этом концерте.
“Орденоносец, лауреат международных конкурсов Эмиль Гилельс”
Я бы очень хотел послушать вживую концерты Корто, Горовица, Левина. Ну, столько концертов… я даже сейчас не смогу назвать все, на которых хотел бы оказаться — их очень много.
— Перед интервью мы с вами вспомнили Конкурс имени Чайковского, который проходил три года назад, и сошлись на том, что это было мощно, что его помнят все. Чем или кем вас так зацепил Конкурс?
— Для меня любой Конкурс имени Чайковского — это какое-то абсолютно священное мероприятие, как, я думаю, для любого музыканта. Данность того, что этот конкурс проходит, уже не может не зацепить. Я думаю, что это мечта любого пианиста с раннего детства — сыграть на Конкурсе имени Чайковского.
Наверное, скажу банальность: меня прошедший Конкурс имени Чайковского поразил, естественно, уровнем участников, потому что играли замечательные пианисты. Многих из которых я знаю, замечательно общаюсь: с Алексеем Мельниковым, с Дмитрием Шишкиным, с Арсением Тарасевичем-Николаевым. Каждый раз получаю огромное удовольствие от того, что этот конкурс проходит. Стараюсь слушать разных людей, открывать для себя новых артистов, слушать разнообразную программу и наслаждаться.
Алексей Мельников: «Ранимые музыканты, как правило, самые интересные»
— Я правильно понимаю, что за музыкальными конкурсами вы следите?
— Я слежу за конкурсами, но, признаться, мне всегда было интереснее выявлять для себя более старые конкурсы. Даже если говорить о Конкурсе имени Чайковского, я бы предпочел посмотреть или, если бы оказалось возможным перенестись назад, послушать вживую конкурс 1998-го года, 1994-го, 1990-го и еще раньше.
Я бы очень хотел послушать Алексея Султанова на Конкурсе имени Чайковского в 1998-м году. К сожалению, я его не застал. Очень хотел бы послушать выступление Николая Львовича Луганского, Фредерика Кемпфа, Вадима Руденко, Бориса Березовского, Григория Соколова и многих других.
— Вы упомянули пианиста Николая Луганского, с которым ваш отец выступает в дуэте. По вашему мнению, что игра в ансамбле может дать такого, чего не даст сольное музицирование?
— Я думаю, что многие исполнители получают огромное удовольствие от игры в ансамбле, и я в их числе. Во-первых, это коммуникация с другим человеком, а если этот другой человек еще и подходит тебе по-человеческим качествам, по игре, по мышлению и видению музыки и так далее, то тут неизбежно люди будут испытывать лишь положительные эмоции. К тому же, в ансамбле всегда меньше волнения на сцене, чувствуется поддержка человека.
Во-вторых, огромное количество великой музыки написано для камерных составов! Ты обогащаешь свой внутренний слух, учишься играть в ансамбле, что, безусловно, помогает в дальнейшем и в игре с оркестром, и в сольном исполнительстве. А что касается дуэта моего отца и Николая Луганского, для меня, наверное, это эталонный дуэт во всем. И не только потому, что там играет мой отец (улыбается).
Знаете, я долго об этом думал. Наверное, в пианистическом и в жизненном плане более подходящих друг другу людей представить себе сложно. Правда сложно. Они настолько дополняют друг друга — и это дает свой результат.
Конечно, это мое субъективное мнение, но я не слышал, в прямом смысле слова, лучшего исполнения Рахманинова, «Вальса» Равеля, Пуленка, Аренского, чем у них. К тому же, их дуэт существует дольше, чем я на свете живу. Это настоящий подарок судьбы, что жизнь свела Великих музыкантов в замечательный дуэт и крепкую дружбу.
— Какую музыку вам хотелось бы записать, появись такая возможность в скором времени?
— Очень много чего… Но в ближайшее время я хотел бы записать Третью сонату Шопена, Вторую сонату Рахманинова, а в будущем — Третий фортепианный концерт Метнера, который невероятным образом недавно исполнил Николай Львович Луганский. Мне посчастливилось побывать на концерте в Зарядье, где Николай Львович играл этот концерт. Это крайне редко исполняемая музыка — к сожалению… А ведь такая гениальная…
Вообще я думаю, что столько музыки я хотел бы и записать, и сыграть. Слава Богу, что фортепианный репертуар позволяет это сделать.
— По вашему мнению, кого еще из композиторов, помимо Метнера, исполняют реже, чем заслуживает их дарование и масштаб таланта? Кого хотелось бы слышать чаще?
— Я бы очень хотел, чтобы больше звучала музыка Альбениса. Насколько мне известно, в России она исполняется крайне редко. Вообще испанская музыка — это великий и абсолютно фантастический музыкальный пласт. Трансцендентной сложности и с богатейшим музыкальным содержанием. И, безусловно, Метнер. Глазунов — к сожалению, тоже довольно редко исполняется. Яначек, Форе, Франк.
— Какие качества вы цените в людях?
— В людях я ценю искренность, доброту, преданность. Трудолюбие, целеустремленность. Люблю людей с принципами и чувством юмора. И люблю людей, которые верят.
— ..в себя?
— Нет… Я имею в виду людей, в которых есть такое понятие, как вера. Людей, которые живут с верой. Такие качества я люблю и ценю в людях.
— Каким бы вам хотелось видеть себя через пять лет?
— Я стараюсь об этом не думать. Потому что когда начинаешь думать: а кем я буду, а что будет тогда… — либо это никогда не выходит, либо выходит, но совершенно по-другому. Я считаю, что в жизни должно быть так, как должно. И жизнь сама подскажет. И сама направит.
— Мой любимый вопрос. Филипп, что для вас — красота?
— ..жизнь. Жизнь и есть красота.
Беседовала Татьяна Плющай