Пианист Арсений Тарасевич-Николаев — участник абонемента с говорящим названием «Звезды XXI века». Московская филармония много лет собирает под свои знамена российских музыкантов, триумфаторов престижных международных конкурсов, молодых, но уже знаменитых.
Многие из них окажутся вместе в Большом зале Московской консерватории 30 ноября и дадут концерт, посвященный юбилею своего педагога, — 90-летию со дня рождения профессора Московской консерватории Сергея Доренского.
Арсений Тарасевич-Николаев: «Публике свойственно ожидание чуда»
О своем великом учителе, загадочной японской публике и «фирменном» марокканском супе Тарасевич-Николаев рассказал в интервью ФАН.
— Вы уже выбрали произведение, которое будете исполнять на вечере-посвящении своему учителю Сергею Леонидовичу Доренскому?
— Изначально было определено, что все участники концерта будут играть с оркестром (Московской консерватории, дирижер Вячеслав Валеев. — Прим. ред.), поэтому нужно было репертуарные возможности оркестра соотнести с моим выбором. В итоге мы договорились, что исполним Второй фортепианный концерт Брамса. Поскольку сочинение по объему и содержанию сравнимо с романтической симфонией, то решили, что прозвучит только его первая часть.
Первый раз этот концерт я сыграл уже после смерти Сергея Леонидовича (Доренского, скончался 26 февраля 2020 года. — Прим. ред.), в сентябре этого года. Но мы обсуждали с профессором это сочинение, так как я мечтал его исполнить последние десять лет.
Я считаю, что это сочинение более чем достойное, чтобы посвятить его памяти моего учителя. Жаль, что не получилось эту гениальную музыку сыграть Доренскому. Было бы очень ценно услышать его замечания по этому сложнейшему во всех отношениях произведению.
— Складывается впечатление, что зарубежная публика, СМИ более щедро одаривают наших пианистов комплиментами, нежели свои меломаны и журналисты. Почему так?
— Как говорится, нет пророка в своем отечестве. Мне кажется, что это общемировая практика, когда к своим артистам относятся с меньшим пиететом, чем к зарубежным. Везде люди ищут чуда извне, что отчасти парадоксально с учетом нынешней глобализации, унификации общественного, культурного и медийного пространства.
Казалось бы, все про всех написано в соцсетях. Но тем не менее заезжий гость почему привлекает большое внимание, мол, если его пригласили при таком большом количестве отличных своих пианистов, то, значит, он особенный (смеется), и нужно идти на его концерт.
А если серьезно, то в Европе по-прежнему считают, что русский пианист — это знак качества, и такая оценка незыблема больше 100 лет. И при прочих равных наши исполнители часто там собирают больше публики.
— Известно, что русских артистов боготворят в Японии. Расскажите о ваших впечатлениях о гастролях в этой стране.
— Когда играешь в Японии, то там реже услышишь открытую эмоциональную реакцию зала. Я, пожалуй, нигде не встречал такой потрясающей тишины во время своего выступления, как в этой стране, поражает, что люди настолько сосредоточенно и дисциплинированно в хорошем смысле слова слушают музыку. Ты играешь три пиано в зале на 2,5 тысячи человек, и кажется, что и муха не пролетит незамеченной.
Но тишина не мертвая, а живая. Все люди в этом зале внимают твоей игре. Аплодируют вроде по децибелам не так громко, как в России, но при этом японцы могут долго не отпускать тебя со сцены. А вот в России где-нибудь в глубинке взорвутся аплодисментами, но как только артист собрался уходить за кулисы, то они этому не препятствуют и отпускают. Все, концерт для них окончен.
А еще в России во время концерта бывает в зале «фоновый пул»: люди либо перешептываются, либо шуршат, может телефон зазвонить…
— А в США какая публика?
— В Америке очень эмоциональная публика. Там очень громко реагируют на выступление, кричат и свистят из зала (смеется). Но количество возгласов «браво!» — не показатель успешного выступления для меня, я везде люблю играть и для всех.
— На вашем сайте выложен репертуар, и в нем есть сочинение вашего коллеги, пианиста Даниила Трифонова. Почему его стали играть?
— Это давняя история. Я познакомился с Даней (Даниилом Трифоновым. — Прим. ред.) еще лет десять назад. Мы были одновременно на мастер-классах в Израиле, плотно общались. В тот момент он много сочинял под влиянием Метнера, Рахманинова, что-то вроде неоромантизма. Мне тогда понравилось несколько его пьес.
А Dedication to Manuel de Falla («Посвящение Мануэлю де Фалья») я решил взять в программу одного из конкурсов, в котором я планировал участвовать, так как там нужно было по регламенту исполнять произведение, написанное где-то после 1985 года, то есть совсем современную партитуру. Музыка замечательная, яркая. Даня вообще очень плодовитый в творческом плане человек…
Как пианист из Нижнего Новгорода стал зарабатывать $3,3 млн в год и попал в рейтинг Forbes
— А вы не пробовали сочинять?
— Последний мой композиторский опыт был, насколько я помню, в восьмилетнем возрасте, потом я забросил это дело (смеется). Сейчас я живу по принципу: если можешь не сочинять — не сочиняй. Мне и так как пианисту настолько повезло с огромным количеством гениального репертуара, его бы успеть как можно больше переиграть. К нему добавлять что-то?
Начну писать музыку, только когда почувствую, что без этого не могу. Впрочем, во время прошлогоднего карантина, когда не было концертов, я начал делать переложения для фортепиано нескольких романсов Прокофьева. Это занятие помогало глубже понимать музыку, которую люблю.
— Где-то планируете исполнить эти транскрипции?
— Нет, пока не исполнял. Может быть их время прозвучать на публике когда-нибудь и придет.
— Несколько лет назад в одном из интервью вы сказали: «Классическая музыка — это моя жизнь». Наверно, не все так буквально?
— Я имел в виду, что все то, что со мной происходит, затем претворяется в музыке. Музыка вызывает в моей жизни наибольший эмоциональный отклик.
У меня, конечно же, есть и другие интересы, я совсем не монашеская личность по отношению к жизни. Я люблю, например, авторское кино, кулинарию. Это занятие стало полноценным увлечением года три назад. Его я воспринимаю как чудесную возможность отдыха от основной профессии.
Арсений Тарасевич-Николаев: «Музыка даёт мне чувство соприкосновения с божественным»
— Авторские рецепты есть?
— Да, я на кухне много импровизирую, экспериментирую, придумываю необычные сочетания продуктов. Я не увлекаюсь десертами. Больше нравится готовить супы, мясо, рагу.
— Ваши фирменные блюда?
— Есть в моей кулинарной книге, например, марокканский суп. Еще и ростбиф с овощами, который мне не стыдно предъявить на пробу широкой публике.
У меня дома много гостей бывает. Я уже практически всех своих близких знакомых накормил своей стряпней. Им понравилась, но делаю скидку на то, что они все воспитанные и культурные люди.
— Сергей Леонидович Доренский пробовал ваши блюда?
— Нет. До пандемии был насыщенный гастрольный график, а готовлю я, понятно, когда бываю дома. Я не успел продемонстрировать ему свои кулинарные способности, вернее, не рискнул предложить и ждать его оценки моих творческих опытов на кухне.
Куда важнее мне было узнавать его мнение по поводу моей игры на фортепиано. Поэтому концерт 30 ноября в честь его юбилея — для меня очень важное и волнительное событие.
Ирина Столярова, РИА “ФАН”