Об оркестре без дирижера, управляемой анархии и людях, которые чешут смычком живот, рассказал Петр Айду в интервью “Новой газете”.
Они играют академическую музыку так, как будто это рок-н-ролл или панк. Оркестр «Персимфанс» — клубок плодотворных противоречий, как и Петр Айду, человек, который его создал.
Преподаватель консерватории, хранитель традиций, специалист по старинной музыке и одновременно — один из самых отчаянных экспериментаторов и новаторов.
13 октября его «Персимфанс», уникальный «оркестр без дирижера», исполнил в Концертном зале «Зарядье» «Симфонические танцы» Рахманинова с Дюссельдорфским симфоническим оркестром. Название рахманинского опуса в полной мере выражает дух «Персимфанса» — это именно танцы, и именно симфонические.
«ПерСимФанс» — первый симфонический ансамбль без дирижера — культурный феномен Москвы послереволюционных 1920-х. Ансамбль основан в 1922 году Львом Цейтлиным, известным скрипачом, профессором Московской Консерватории, и просуществовал чуть более 10 лет.
В 2008 году «Персимфанс» был возрожден по инициативе пианиста и композитора Петра Айду. Сегодня это универсальный комбинат искусств. Под эгидой «Персимфанса» проводятся культурологические исследования, организуются выставки и театральные постановки.
— С чего начался «Персимфанс»?
— Когда я рос, весь молодежный мир делился на субкультуры. Я был ближе к панкам — слушал рок-музыку, носил странную одежду, не любил спортивный стиль и белые кроссовки, которые тогда были в моде. Мне хотелось доказать, что никакого противоречия тут нет, что продолжением музыки Баха и Бетховена как раз и являются Led Zeppelin. Мы немного отставали по сравнению с остальным миром. Тогда, в начале 90-х, рок был чем-то относительно свежим, — и мне хотелось соединять традиционную культуру с новой. Но ничего не вышло. Я реализовал эту потребность значительно позже — с появлением «Персимфанса».
— Оркестр без дирижера — идея довольно панковская. Все помнят «Репетицию оркестра» Феллини. Там у него музыканты, предоставленные самим себе, превращают музыку в анархию, в антимузыку.
— Очень сложно собрать вместе 100 человек и подчинить их общей задаче, поэтому в симфонических оркестрах довольно жесткая организация. Нас на предстоящем концерте будет 90. Надо понимать, что люди, которые в двадцатых придумали «Персимфанс», заложили такую базу, которая ничуть не меньше по значимости, чем Московская Консерватория, например. Идею — превратить большой симфонический оркестр в ансамбль, не управляемый дирижером, — реализовали не безумные социалисты, а суперпрофессиональные музыканты. Нужно было разработать новые законы, по которым бы действовал симфонический ансамбль, — что они и сделали. И это до сих пор работает.
— И все-таки в чем секрет? Почему музыка не разваливается без дирижера?
— Если мы посадим разных людей в одну комнату и попросим играть, ничего не получится, пока не придет человек с кнутом и пряником и не скажет, как и что исполнять. Но это и приводит в итоге к унижению одних людей и возвеличиванию других. Поэтому игра в ансамбле, как и жизнь в демократическом обществе, требует от всех участников усилий и компромиссов. У меня бывают радикальные идеи с точки зрения интерпретации, но я ими пренебрегаю, если вижу, что в ансамбле не будет отклика.
Это хорошая школа идей! Когда человеку — дирижеру, например, дают абсолютную власть, он не может объективно чувствовать, насколько его идеи хороши. У нас все проходит проверку на конкретных людях, и это делает исполнение более объективным, с одной стороны, с другой стороны — исполнение состоит из многих индивидуальностей.
— Ваши политические взгляды похожи на то, что вы описываете?
— Невооруженным взглядом видно, что я не могу любить тиранию в каком-либо виде, не люблю все, что связано с войной. Но считать ли это политическими взглядами? Скорее жизненная философия.
— Принято считать, что вы занимаетесь новаторством, но ведь музыку-то играете в основном классическую.
— Благодаря тому, что я долго занимался исторически достоверным исполнительством, я избавился от иллюзии, что новое — это обязательно что-то такое, что ты должен придумать сам и прямо сейчас. Более того, такие идеи обычно довольно устаревшие. Иногда радикально новое находится при раскапывании чего-то старого. Поле идей не находится в контексте прямого прогресса. Исполнение на старинных инструментах музыки Баха — не менее авангардная вещь, чем «Черный квадрат» Малевича. Проблема в терминологии.
То, что подается под соусом авангарда, как правило, идеи столетней давности. Из новых музыкальных явлений, которые дал ХХ век, одно из важнейших — идея о том, что можно исполнять несовременную музыку. Эта идея сама по себе очень модерновая. Если вы слушаете музыку, написанную 300 лет назад и никем раньше не исполненную, она для вас звучит как новая. Факт простой, но удивительный. Несовременно звучит то, что вы слышали много раз.
Всечеловеческая музыка Персимфанса как зеркало революции 1917
— По сути — традиция, а по уровню энергии — почти рок-н-ролл.
— Рок-н-ролл довольно банальная музыка, просто очень веселая! Но надо признать, что все концерты «Персимфанса» и то, что отличает наш концерт от обычного симфонического концерта, — это совершенно другая энергия, которая требует большой вовлеченности. Сложно представить, чтобы кто-то спал за пультом или чтобы кто-то на задней части сцены чесал живот смычком. Так что да, это академический рок-н-ролл, и нам очень весело!