Фёдор Безносиков — скрипач, дирижёр, выпускник Московской консерватории 2017 года по классу скрипки. Его творческая судьба развивается ярко и стремительно.
Молодой музыкант сегодня уже сам преподаёт в родном ВУЗе и одновременно получает второе высшее образование по специальности “Оперно-симфоническое дирижирование” в классе народного артиста РФ Феликса Коробова.
В марте 2023 года ему исполнилось 30 лет. На данный момент два московских театра пригласили его к сотрудничеству. С этого сезона Безносиков начал работать дирижёром в Музыкальном театре имени К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко и приглашённым дирижёром в театре Новая опера им. Е. В. Колобова.
Нынешняя осень выдалась урожайной для музыканта. Состоялись две громкие премьеры с его участием в качестве второго дирижёра: “Царская невеста” Римского-Корсакова в МАМТ и “Летучий голландец” Вагнера в Новой опере.
О дирижировании, музыке и о многом другом Фёдор рассказал корреспонденту Ревизор.ru.
— Здравствуйте, Фёдор, у вас складывалась замечательная карьера скрипача, но ушли в дирижирование. И целого мира мало?
— Желание дирижировать было со мной с самого детства. Впервые мысль об этом поселилась во мне, когда мой первый педагог по скрипке, Ирина Марковна Ванинская, сказала, что в будущем мне непременно надо стать дирижёром, видя как я быстро разбираю новые произведения, сложные ритмы, реагирую на разные творческие задачи, обладаю хорошим слухом.
Я очень хорошо помню, как уже тогда решил – раз мой педагог так говорит, значит так и сделаю. Такой разговор, но уже дома, продолжала моя бабушка, которая закончила дирижёрско-хоровой факультет, она дарила мне книги по методике дирижирования, биографии великих дирижёров, да и мой дедушка был дирижёром народных оркестров, так что разговоры об этом время от времени велись.
Потом, когда учился в колледже Шопена на скрипке, размышлял на четвёртом курсе о том, чтобы поступать на дирижёрский факультет, но, в каком-то смысле стало жалко рано расставаться со скрипкой, хотелось состояться, как инструменталист.
Тем не менее мысль об этом я не оставлял ни во время обучения в консерватории, ни во время последующей работы в качестве артиста оркестра “Виртуозы Москвы” под управлением Владимира Спивакова, ни когда стал ассистентом в классе моего педагога по скрипке Владимира Михайловича Иванова.
В дирижирование меня влекло прежде всего разнообразие репертуара, симфонии, оперы, бездонное количество гениальной музыки, именно из-за этого, как только появилась возможность получить бесплатное второе высшее образование по президентскому гранту, я сразу пошёл на вступительные экзамены и с тех пор являюсь заново студентом любимого вуза – Московской консерватории.
Конечно, дирижирование это не игра на скрипке, это совершенно другая профессия, но я ее ощущаю, как естественное продолжение личностного и музыкального развития. Как скрипач же, я, как и все, сначала занимался сольным репертуаром, после чего все больше обращался к богатому камерному репертуару, переиграв огромное количество самой разнообразной музыки с замечательными музыкантам, ну а теперь, вот, занимаюсь дирижированием. Для меня это все части одного мира, одного процесса.
Но чтобы полноценно ощутить себя дирижёром, конечно пришлось многое принести в жертву, например на протяжении длительного периода я отказывался от скрипичных концертов в пользу погружения в дирижирование, ещё за год до вступительных экзаменов в консерваторию я ушёл из оркестра.
Объявлен набор в стажерскую группу дирижеров Государственного камерного оркестра «Виртуозы Москвы»
— Ваш педагог — главный дирижёр музыкального театра Станиславского и Немировича-Данченко Феликс Коробов, как он вас учит?
— Первое что хочется сказать — у Феликса Павловича разговор в классе всегда идёт о сути вещей, о сути исполняемой музыки. Конечно, особенно на начальном этапе и в процессе размышлений о музыке речь ведётся и о руках, правильной постановке мануала, но это никогда не являлось доминирующей стороной. Лично я сразу почувствовал у него в классе определённого рода доверие к себе и всем, кто у него учится.
Феликс Павлович всегда даёт музыкально высказаться на уроке, а затем скажет свой взгляд на то, что более получилось, а что было недостаточно убедительно. При этом создаётся ощущение разговора на равных, что мне кажется очень важным в воспитании дирижёров, ведь это гораздо ценнее и сложнее, чем просто сказать – “повторяй за мной”, чем грешат многие педагоги, не только по дирижированию, но и инструменталисты.
Очень часто на какие-то вопросы о выборе темпов или характера он отвечал: “тебе решать – ты дирижёр”. Также, как только я поступил к нему в класс, Феликс Павлович сразу пригласил меня ассистировать ему в МАМТ на постановке “Риголетто”, такое доверие от своего учителя очень вдохновляет. Вообще, это очень важно попасть к своему педагогу, и считаю, что со мной так и получилось.
— Что для вас эта профессия?
— Дирижирование, безусловно, отличается от любого исполнительства и требует гораздо большего спектра качеств. Конечно, мы мануалом, условно говоря, играем на оркестре, как на каком-то инструменте, но это не то же самое, потому что здесь звуки извлекаешь не ты, а другие музыканты.
Так что очень важно, как доверие музыкантам, так и доверие музыкантов, ведь музицирование, особенно на сцене, это взаимообмен, диалог. Могу сказать, что у каждого оркестра есть свой характер, нрав, собственное понимание звука, стиля, важно это учитывать, находить точки соприкосновения. Во всём остальном — принципиально другое ремесло, хотя конечно, благодаря немалому инструментальному и оркестровому прошлому и большому концертному и сценическому опыту мне проще выходить к оркестру, проще разбираться в партитурах, в музыкальном языке, в деталях и в общем и целом.
Благодаря опыту преподавания в московской консерватории мне проще формулировать и конкретизировать свои намерения в точные слова. Так что, в моем представлении, не считая нескольких исключений, дирижирование это вторая профессия. Технически она, конечно, проще, нежели исполнительство, но по совокупности требуемых навыков и качеств для реализации в профессии на серьёзном уровне она гораздо объёмнее, требовательнее и сложнее.
— Вы упомянули о наборе качеств, расскажите о них подробнее?
— Если продолжать рассуждать о профессии дирижера, то думаю, что наличие волевых качеств – одна из основ дирижирования. Без воли, характера и принципиальности в каких-то вещах объединять во имя единого замысла 70-100 человек во время репетиций и выступления будет непросто.
Также дирижёр должен быть эрудирован, должен чувствовать психологический аспект, должен быть неплохим тайм-менеджером, и, конечно, он должен быть музыкально одарён, должен интуитивно понимать, чувствовать и любить музыку, любить искусство и постоянно развиваться, поглощая все новые и новые его грани. Мануальные же навыки, безусловно, тоже важны, хотя они, возможно, наименее других зависят от врождённых способностей. Так же дирижёр должен обладать артистической харизмой, сильной энергетикой.
— Что эта профессия вам уже дала?
— Благодаря этой профессии я ощущаю настоящее счастье от взаимодействия с музыкой. Я в каком-то смысле дорвался до репертуара, который поистине бездонный. То, чего мне всегда не хватало в скрипичной истории, здесь я получаю сполна. В каком-то смысле эта профессия для фанатиков, достаточно посмотреть на нотный шкаф любого дирижера. Кстати, к слову о фанатизме, почти каждый свободный вечер ещё со времён консерватории я хожу на концерты в Московскую филармонию или консерваторию, это всегда меня вдохновляло и вдохновляет.
Арнольд Кац: «Дирижер — это профессия второй половины жизни музыканта»
— В смысле стилей вы всеядный?
— Наверно, да, всеядный. Конечно, есть композиторы, которых я лучше понимаю, есть менее органичные. Бывает, что открывая партитуру у тебя есть ощущение, что композитор говорит на твоём родном языке, тебе сразу как будто понятно о чем идёт речь, а бывает, что не все так просто, не все интуитивно ясно.
Вообще, чем больше музыки знаешь, тем больше понимаешь, какой небольшой, но очень насыщенный путь развития она прошла и страшно подумать, что нас ждёт впереди. От Иоганна Себастьяна Баха до Джона Адамса всего 300 с чем-то лет, на фоне тысяч лет развития человечества.
Безусловно, за эти 300 лет каждый большой композитор был явлением, но когда слушаешь и изучаешь все больше музыки, то отчётливо видно, что все последующие композиторы содержат в себе предыдущих, ты буквально видишь следы гениев прошлого в музыкальном языке самых авангардных композиторов. То же самое и с вопросами, которые композиторы совершенно разных времён и эпох затрагивают в своих сочинениях.
Вопросы, которые ставит искусство, как и философские, например, неизменны и вечны. Большие авторы пропускают их через себя и выдают собственные эмоциональные либо рациональные варианты решения этих вопросов или наоборот констатируют невозможность их решения. Возвращаясь к стилям — я стараюсь содержать в себе весь объём композиторской мысли — в этом моя всеядность.
— А есть ли у вас личные предпочтения, любимые композиторы?
— Очень люблю немецкую традицию. Если говорить о любимых композиторах, то это Моцарт, Малер, Шостакович и, немного особняком, Рахманинов. Малер — особенная для меня фигура в музыкальном искусстве вообще. Личность, которая мне очень близка. Его музыка помогала мне в тяжёлые моменты.
Много читал и о нем самом, его письма. Само существование его симфоний помогло мне принять решение о том, чтобы всё-таки заняться дирижированием. Шостакович был малерианцем, а Малер был страстным поклонником Моцарта. Всем им присущи сочетание глубокой скорби и юмора, глубины и лёгкости, драмы и комедии, холода и теплоты, в случае Малера ещё и религиозно-возвышенного и земного. Тут многое сходится. Рахманинов же стоит особняком, потому что эта любовь иррациональна, редко какая ещё музыка так точно бьёт лично мне прямо в сердце.
Также могу сказать, что очень люблю музыку барокко и современную музыку, не отделяю её от музыки прошлого. Когда беру современную партитуру, всегда представляю, что она давно написана каким-то большим мастером. Создаю в себе это внутреннее ощущение и стараюсь исполнять со всем музыкантским вниманием к деталям, со всей музыкантской страстью.
Это не означает, что я люблю каждое современное сочинение, дело не в этом. Просто я точно знаю из истории музыки, что современников любого большого автора почти всегда шокировала написанная им музыка, её подвергали критике, поэтому стараюсь не выносить о современной музыке далеко идущие суждения, а просто честно её играть. Здесь и сейчас музыка, которая пишется в наше время, должна звучать, считаю это, своего рода, своим музыкантским долгом. А судить о её достоинствах и недостатках в любом случае будут потомки, каждая партитура пройдёт свой путь сквозь время.
В прошлом сезоне мне довелось дирижировать на композиторском конкурсе имени Мясковского в консерватории. Для финала было отобрано 12 совершенно разных партитур для струнного оркестра. Каждый молодой композитор приходил на репетиции, это было безумно интересно!
Также довелось дирижировать современные балеты, которые поставил к юбилею Михаила Лавровского Феликс Павлович Коробов в Геликон-опере. Это были два современных автора — Сергей Баневич и Александр Симоненко.
29 октября – день рождения выдающегося танцовщика Михаила Лавровского
— Дирижирование заполняет сейчас жизнь 24/7?
— Да, это так. Многим кажется, что дирижёр — это человек, который только руками поводил и пошёл отдыхать, но это ложное представление. Напротив, когда я занимался скрипичной деятельностью, то времени было гораздо больше: позанимался на скрипке несколько часов, сходил на репетицию или сыграл концерт и в остальное время ты, можно сказать, свободен.
Но если ты хочешь развиваться как дирижёр, то эта профессия заполняет всё твоё существование. Ты вообще не выключаешься ни на секунду. 90% подготовки дирижёра происходит до репетиции, а не во время. Во время — это уже верхушка айсберга, итог твоей внутренней работы. А ведь с увеличением концертной деятельности появляется все больше партитур, которые тебе необходимо “прожить”, “пропустить” через себя. Но я не жалуюсь, наоборот, я очень счастлив.
— Какие у вас планы? Что ждёте от жизни? Иметь свой оркестр, театр?
— В этом сезоне — дебюты. Уже состоялись дебюты с оркестром “Новая Россия”, в прошлом сезоне с замечательным Государственным камерным оркестром под управлением Алексея Уткина, в марте у нас так же будет концерт. Будут дебютные концерты с Российским Национальным оркестром. Одно из самых важных и вдохновляющих событий предстоит уже сейчас, в ноябре, моя первая работа дирижёром-постановщиком большого спектакля, балета “Снежная королева” на музыку 4, 5 и 6 симфоний Чайковского, который будет выпускаться в МАМТ художественным руководителем балета Максимом Севагиным.
Если говорить о далеко идущих планах… Вообще целеполагание — это очень важно. Цели нужно иметь, тогда у тебя есть стремление, направление. Только не надо зацикливаться на этом, иначе недостижение этих целей будет делать тебя несчастливым. Добьёшься — хорошо, но пусть это не становится навязчивой идеей. Сам путь тоже должен приносить удовлетворение, насыщение… Наша профессия — это не спорт, забил больше голов и выиграл. Лично мне хотелось бы в жизни обладать большой творческой свободой, это уже вполне себе цель.
— Сейчас вам исполнилось 30 лет, ощущаете определённый рубеж?
— 30 лет? Не знаю, что сказать, я ощущаю себя довольно энергичным человеком, у меня много сил и я особо не думаю о каких-то рубежах. Я вообще стараюсь меньше задумываться о прошлом, будущем, а просто просыпаюсь и каждый день пытаюсь делать максимум того, что могу сделать здесь и сейчас.