Знаменитый скрипач Дмитрий Ситковецкий о своем новом проекте «Черт, солдат и скрипка», премьера которого состоится 19 мая на сцене Концертного зала имени Чайковского в рамках программы фестиваля «Черешневый лес».
Открытый фестиваль искусств «Черешневый лес» отмечает 135-летие со дня рождения Игоря Стравинского. Достойную повода идею – обновить мелодраму «История солдата» – предложил знаменитый наследник прекрасной музыкальной династии скрипач и дирижёр Дмитрий Ситковецкий. Он же привлек компанию звездных коллег, где каждое имя – гарантия аншлага.
Рассказчик – Владимир Познер, Солдат – Андрей Макаревич, пианистка – Полина Осетинская, кларнетист – Игорь Федоров, танцевальный дуэт: Александр Тронов и Анна Дельцова – всех объединит раешный стих Михаила Успенского и сам Черт на скрипке Дмитрий Ситковецкий, поделившийся подробностями.
— Почему именно эта притча Стравинского, выбор ведь явно не парадно-юбилейный?
— Зато в ней всегда актуальный вопрос – кому нельзя продавать душу. Считайте, это мой личный способ отпраздновать век после 1917 года, нашедший отклик у знаменитых коллег.
— Но ведь партитура очень привязана ко времени – «История для трех чтецов, танцовщицы и инструментального ансамбля» сочинялась в 1918 году в воюющей Европе.
— Если совсем всерьез, то да, эта мелодрама для трех героев и семи инструментов очень завязана на злобу дня, но я в ней заметил структурные проблемы еще когда учился в Джульярдской школе в Нью-Йорке и регулярно ее исполнял.
В новой версии я как настоящий черт со скрипкой вмешался в процесс, и получился не «тот самый опус», а новый спектакль «Черт, солдат и скрипка», созданный по мотивам «Истории солдата» с фрагментами других сочинений Стравинского, написанных примерно в то же время – оперы «Мавра», балета «Поцелуй феи» и других.
— Почему же Вы к ней тянулись студентом? Уже тогда хотели улучшить?
— Формально она идеальная русская пьеса для студентов в Джульярде, там ведь одновременно готовят певцов, танцовщиков, актеров и музыкантов, поощряя содружество всех искусств, и почитают русскую актерскую школу, главным образом благодаря Михаилу Чехову.
Мы исполняли ее тогда раз двадцать и да, улучшить хотел давно, ведь там ее ставили именно в том виде, в каком она была создана. А мне казалось, что не совсем все работает и получается: в первой части много текста и недостаточно музыки, во второй роскошные танго, вальс, рэгтайм – лучшие музыкальные номера! – но история пропадает. Это было заметно даже по реакции публики.
— Тогда Вы и решились…
— Думал об этом давно, исполняя «Историю солдата» на разных фестивалях в разных странах. Занялся музыкальным контентом, параллельно накапливал опыт работы с другими сочинениями Стравинского, последние лет семь я оказался с ним очень тесно связан, мне заказали Дивертисмент Стравинского как скрипичный концерт для Карнеги холла.
Плюс не только личный, но и общий контекст: с «Историей солдата» многие пытались что-то сделать.
— Есть длинный список балетов.
— Да-да, Иржи Килиан, Морис Бежар. К ней прикладывали руку Жан Кокто и Жан Маре, Ванесса Редгрейв и Питер Устинов, читал её и Стинг. В 1991 году Курт Воннегут сделал новый текст, яркий и жестокий, с кровью и матом, про последнего американского дезертира Второй мировой, но на тот же музыкальный ряд. Ставились и кукольные спектакли.
Все это неспроста, с самого начала текст уступал музыке: сподвижник Стравинского Шарль Рамю писал его по текстам двух русских сказок из знаменитого сборника Афанасьева, но с самого начала разошелся с посылом. Да и в концертах все редко получалось так, как хотел Стравинский – актеры читают, музыканты играют, все распадается на куски. Я решил расширить возможности и уже в 2011 году составил плейлист, где была не только «История солдата», но и больше десяти моих транскрипций других сочинений Стравинского.
Планировал поставить спектакль в Америке, даже сделал стихотворный перевод на английский. Но все-таки хотелось это сделать в Москве. Тогда я обратился к Диме Быкову…
— …к которому не обращается только ленивый. Но он посоветовал другого автора?
— Мне очень жаль, что Миша Успенский не дожил до премьеры. Он очень увлекся задачей, лихо начал, быстро написал, и, в конечном счете, представил раешный стих как современный рэп – ярко и образно, на злобу дня.
— И все закрутилось?
— Как писал Булгаков – рукописи не горят. В какой-то момент как будто специально стали подворачиваться встречи.
Прошлым летом поделился идеей с Владимиром Познером, которого знал давно, и он как истый профессионал послушал музыку, посмотрел текст, и только тогда согласился.
Параллельно встретился в Одессе с Андреем Макаревичем, его тоже знал давно, но общался не специально, вскользь – концерт Машины Времени был на следующий день после гала-концерта к 100-летию со дня рождения Эмиля Гилельса, которым я дирижировал – и он тоже заинтересовался. Словом, мы собирались как «великолепная семерка» – постепенно и неотвратимо.
–Получается, что вы шли своим путем, но попали в тренд совмещение жанров и искусств?
— Так ведь пьеса универсальная. Вижу, что многие мои коллеги уже стали делать концерты с актёрами, но это не совсем то. Режиссер Михаил Кисляров сводит «Солдата…» в целое, все увлечены и горят. Сцену украсит Полина Осетинская, у нас превосходные кларнетист Игорь Фёдоров и ударник Антон Плескач.
У всех, кроме «основных обязанностей», есть сочный яркий текст. Плюс мультимедиа с «человеком из телевизора» Познером и рисунки невероятно талантливого Андрея Макаревича.
— Выходит, у всех немного личная история?
— Да-да, а у меня еще к премьере коллекция юбилеев: 300 лет моей скрипке Страдивари, 40 лет как я уехал из России, 30 лет как живу в Лондоне, 15 лет как главный дирижер в оркестре Северной Каролины. И все вместе мы возвращаемся со Стравинским к русской сказке, принесшей ему успех в «Жар-птице» и «Петрушке».
— Неужели артисты глобального мира ищут истоки?
— Нет, история получается не обязательно русская, а общечеловеческая, у солдата фаустовские приключения, и он не сразу понимает, под чью скрипку нельзя танцевать.
Мир лихорадит в каждой точке, и всех волнуют общечеловеческие проблемы – что в Москве, что в Нью-Йорке, что в Париже. А музыка не стареет как слова, у нее другой уровень абстракции. Если мы не можем выразить позицию словами, чтобы это не было вульгарно или сентиментально, мы можем ее сыграть.
Беседовала Лейла Гучмазова